— Посмотри мне в глаза и скажи мне это в лицо! — сказал Марко.
Люк оторвался от своего стакана и уставился на Марко:
— Это-я-сплю-со-Стеллой-и-она-собирается-переехать-ко-мне.
В этот момент и был нанесен первый удар.
Потрясающий правый удар Марко — сухой и точный — ровно в центр маленького нервного рта Люка.
Люк и его табурет оказались на полу. Марко принялся подпрыгивать на месте, все еще с раздутыми ноздрями, горящими ушами и сжатыми кулаками.
— Поднимайся, если ты мужик, — произнес он голосом, изменившимся от ярости. — Поднимайся!
Бить лежачего означает признать свою трусость, а смелость — единственное, что остается у многих Отчаявшихся.
Изо рта Люка потекла кровь. Она стекла по подбородку, а затем капнула на пол. Этот момент высоко оценили зрители.
Люк провел двумя пальцами по верхней губе и взглянул на свою кровь. А затем поднялся.
Техника Люка отличалась от манеры Марко, ее можно было бы назвать Техникой толчка. У Марко даже не было времени поднять кулак: как только Люк оказался на ногах, он, словно бык, бросился на противника, тот потерял равновесие — и оба упали, Люк поверх Марко. Глухой стук, с которым голова Марко ударилась о пол, исказил не одно лицо.
Люк поднялся; Марко, похоже, хорошо звезданулся. Тогда Люк показал высший класс: зажег сигарету, ожидая, пока соперник поднимется. Некоторые покивали головами: «Да, это высший класс».
И тогда Люк совершил то, что превосходит высший класс: он схватил свой стакан, который все еще стоял на стойке, и выпил его залпом. Зрители переглянулись: «Мы согласны. Да, это выше высшего класса».
Пока Люк с окровавленным ртом затягивался сигаретой так, будто ничего не произошло, Марко приходил в сознание.
Он открыл глаза, но что-то ему мешало: прядь волос упала на лоб. Тогда он разъярился так же, как Люк, увидевший свою кровь. Он поднялся и тоже применил Технику толчка, заставив сигарету Люка вылететь, а самого Люка — потерять равновесие. Вот только когда Марко очутился на Люке, который лежал на полу, он не стал вставать и дожидаться, пока тот поднимется, а прижал его руки коленями к полу. Смелость иногда обязана только пряди волос.
Теперь лицо Люка было открыто Марко. Он занес руку и так на миг замер, как бы говоря: «Посмотри, что тебя ждет». И удар последовал — прямиком в глаз.
Звук удара вызвал у зрителей новые гримасы. Марко снова поднял руку, но в этот раз не успел ударить, потому что в этот момент случилось удивительное. Сюрприз, от которого перехватило дыхание у всех зрителей: объект ссоры, Стелла собственной персоной, вошла в бар…
За ней стоял Консьержка; он сбежал из бара, чтобы рассказать ей — хотя его это не касается, — что Марко и Люк дерутся. Стоит отметить, что перед тем, как объявить Марко, что его блондинка спит с другим, Консьержка, похоже, удостоверился в том, что Стелла в тот вечер находилась в квартире Марко.
— Отпусти его! — рявкнула Стелла, ее глаза вылезли из орбит еще больше, чем обычно. Их цвет был карим, а не голубым; наверное, у нее не хватило времени, чтобы надеть цветные линзы.
Когда Марко услышал ее голос и понял, что она защищает Люка, он опустил руку и повернулся к Стелле.
— Значит, это правда, — медленно произнес он; казалось, он все еще не терял надежды, что это не так.
Стелла скрестила руки со страшным видом, который я за ней еще не наблюдал. Возможно, она просто перестала ломать комедию.
— Да, правда! — с вызовом сказала она. — Я собиралась сказать тебе в ближайшие дни. Я тебя бросаю, я ухожу к Люку.
Зрители затаили дыхание.
Марко поднялся, пришибленный.
— Что ты в нем нашла? — сказал он, и его глаза внезапно потемнели.
— У НЕГО хотя бы есть работа! — крикнула Стелла.
Марко не шелохнулся.
— И в его квартире, — добавила она, — срут и готовят в разных комнатах!
Она только что нанесла ему последний удар, который был хуже всех кулачных ударов в мире.
Марко стоял неподвижно. Стелла подошла, чтобы помочь Люку, державшемуся за глаз, подняться, и они покинули бар.
Через несколько секунд медленно вышел и Марко.
В баре, после короткого молчания, все снова расселись по своим местам, а Хозяйка вернулась с кухни, держа в руках ведро с водой.
На улице Марко уселся на тротуар. Он закрыл лицо руками.
— Путана, — рыдал он, — путана…
Я сел рядом, и я тоже страдал.
Это было особенное страдание, но не совсем новое, я уже испытывал его раньше. В тот момент я об этом не помнил, но я чувствовал абсолютно то же самое, когда узнал, что Том был с господином Франком М.
Уже прошла неделя, как Стелла бросила Марко, и уже неделю Хозяйка готовила на обед пасту.
В тот день она подавала равиоли с сыром.
— Я хочу уехать, — сказал Марко. — Я, наверное, вернусь на родину.
— В Италию? — спросил я.
— Нет, в Эльзас.
— Я чувствую себя виноватой, — встряла Сабрина. — Это же я тебя познакомила с голозадой курицей.
— Пф-ф-ф… — фыркнула Хозяйка, глядя на Марко. — Виноватый у него между ног!
Луи собирался что-то добавить, но вдруг в бар вошел владелец гостиницы. С ним был Исса, Бедный ночной трудяга.
— Быстро! — крикнул управляющий. — Там господин Анри!
Пока все мы неслись к гостинице, Исса объяснил, что господин Анри постучал в его дверь, чтобы попросить приглушить радио, и что он держался за грудь, а потом рухнул на пол.
* * *
Господин Анри лежал на полу. И я понял, что делать.
— Позвоните в скорую! — сказал я.
Я присел рядом.
— Господин Анри, — четко произнес я, легко его встряхивая, — вы меня слышите?
Он не шевельнулся. Я попытался измерить ему пульс, но его не было. Я осторожно откинул его голову назад, приблизил свое лицо к его, чтобы почувствовать его дыхание на своей щеке: его тоже не было, и его живот и грудь совсем не двигались.
Господин Анри, очевидно, стал жертвой сердечного приступа.
А мое собственное сердце, почему оно бьется так быстро?
Сердечный приступ: мозг больше не получает кислорода, жертва рискует умереть. Нужно провести СЛР, сердечно-легочную реанимацию.
А мои руки? Почему мои руки трясутся?
Сначала искусственная вентиляция, затем нажатие на грудную клетку. Я вдохнул воздух ртом, открыл рот господина Анри и выдохнул.
Давление воздуха наполнило легкие, произошли обмены газами, жертва пассивно выдохнула: легкие сдувались под весом грудной клетки и внутренностей.
Вдыхаемый им воздух беден кислородом, но он его еще содержит. Кровь на уровне легких, набравшись кислорода, должна теперь двигаться по телу при помощи сжатия грудины: надо надавить на центр грудной клетки.
Я поставил руки в нужную позицию.
Для взрослого: тридцать нажатий без остановки, чтобы кровь начала двигаться по всему телу. Цикл нажатие/расслабление должен длиться шестую часть секунды.
Считать вслух, чтобы поддерживать ритм и быть уверенным в том, что делаешь верное количество нажатий.
— Один-и-два-и-три…
Мой голос, почему он срывается?
Сделать два вдоха после тридцати нажатий, затем начать заново. Таким образом, один цикл длится около двадцати четырех секунд.
Контролировать дыхание жертвы каждую минуту. Если она начнет самостоятельно дышать, перевернуть ее в Боковую страховочную позицию, оптимальную для освобождения воздушных путей, рот направлен вниз, руки и ноги служат опорой и стабилизируют тело.
Мое сердце уже практически перестало биться, когда, под конец шестого цикла, я почувствовал дыхание господина Анри у своей щеки.
— Он дышит! — закричал я. — Он дышит!
Но не перевернул его в Боковую страховочную позицию. Я предпочел для подстраховки продолжить массаж.
И почему я плачу?
Я продолжал, пока не услышал со спины мужской голос: «Отойдите, мы уже здесь!»
Я упал на пол.
Я задыхался, обливался потом, в горле у меня так стучало, что казалось, мое сердце сейчас выскочит.
Я не знал, что ощущение того, что ты жив, может причинять боль.
Я поднял голову, у всех в глазах стояли слезы: у Хозяйки, Луи, Марко, Сабрины, Иссы и даже у управляющего.
* * *
Несколькими днями позже, в гостинице, я услышал короткие отрывистые удары в свою дверь.
Это был господин Анри, а в руках у него было радио.
— Это мое радио, — сказал он, — оно, возможно, старое, но еще работает!
— Здравствуйте, господин Анри! — сказал я ему с улыбкой. — Как вы себя чувствуете?
