Мне довелось стать очевидцем двух исключительных событий. Первое — происшествие в общественном парке. Я увидел полицейских, допрашивающих несколько человек, и позже выяснилось, что в углу парка садовник обнаружил труп убитой женщины. Такого рода преступления случаются где угодно. Второе, что действительно вызвало мое удивление и заставило разволноваться, так это шествие мужчин и женщин, выкрикивающих свои требования, тогда как следовавшие за ними полицейские не поддерживали их, но и не преследовали. Я вспомнил демонстрации, свидетелем которых был у себя на Родине, — люди шли подать Султану жалобу на рост налогов и свое бедственное положение. Это же шествие требовало признать законность нетрадиционных сексуальных отношений! Я не мог поверить своим глазам и ушам и лишний раз убедился в том, что нахожусь в странном мире и бездонная пропасть отделяет меня от них. Страх перед неизвестным охватил меня. Приближался полдень, было страшно жарко, тем не менее лето Халяба было вполне сносным. Я шел, размышляя о том, как мне вернуться в гостиницу, как вдруг громкий голос возвестил:
— Аллах акбар!
Сердце встрепенулось, в груди разлилось тепло. Боже мой, это же азан! Это муэдзин призывает на молитву! Неужели Халяб мусульманская страна?! Я бросился на звук голоса и бежал, пока в конце улицы не обнаружил мечеть. Четверть века я не слышал этого призыва и не видел того, что предстало передо мной. Я рождался заново, будто впервые открывал для себя Бога. Я вошел в мечеть, совершил омовение и, встав в ряд, с огромной радостью в душе и слезами на глазах начал читать полуденную молитву. По окончании молитвы люди стали расходиться, я же стоял пригвожденный к своему месту, пока в мечети, кроме меня и имама, никого не осталось. Я поспешил к нему навстречу, обнял его и горячо расцеловал. Имам воспринял мои эмоции спокойно, задумчиво улыбаясь, потом тихо произнес:
— Добро пожаловать, чужестранец.
Мы присели недалеко от михраба и представились друг другу. Он назвался шейхом Хамадой аль-Сабки, коренным жителем Халяба. Я говорил, прерывисто дыша, голос мой дрожал:
— Не мог себе представить, что Халяб — исламское государство.
— Халяб не исламское государство, — спокойно произнес он.
Прочитав удивление на моем лице, он добавил:
— Халяб — свободное государство, в нем представлены все конфессии. Есть мусульмане, христиане, буддисты, имеются даже атеисты и язычники.
Мое удивление только возросло, и я спросил:
— Как так сложилось, владыка?
— Изначально мы были язычниками, потом свобода дала возможность каждому желающему молиться согласно его верованиям. Все жители разделились по религиям. Язычников осталось мало, да и то в отдельных оазисах.
Мое любопытство усиливалось:
— Какой религии придерживается государство?
— Государству нет дела до религии.
— Как же тогда уживаются секты и основные конфессии?
— Взаимодействие на основе всеобщего равенства, — просто ответил он.
Я не поверил:
— И это всех устраивает?
— Каждая конфессия внутри сохраняет собственные традиции. Общественные отношения строятся на уважении. Ни для одной из конфессий нет исключения, даже если к ней принадлежит глава государства. К слову сказать, нынешний глава — язычник.
Удивительное, необыкновенное государство! Я задумался и сказал:
— О такой свободе я никогда не слышал. Дошел ли до вас, владыка, слух о демонстрации, требующей официального признания прав сексуальных меньшинств?
— Среди них есть и мусульмане! — улыбаясь, сказал имам.
— Наверняка они подвергаются наказанию в своей общине.
Шейх снял чалму, потер лоб, вернул чалму на место и сказал:
— Свобода — священная ценность для всех, в том числе и для мусульман.
Я не согласился:
— Но такая свобода переходит нормы, допустимые исламом.
— Для ислама Халяба свобода священна.
— Если бы Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) воскрес сегодня, не осудил бы он эту сторону вашего ислама? — едва сдерживая раздражение, спросил я.
Он ответил вопросом на вопрос:
— Если бы Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) воскрес сегодня, не осудил бы он ваш ислам от начала до конца?
Эх… Этот человек был прав. Его вопрос поставил меня на место.
— Я много путешествовал по мусульманским странам, — сказал имам.
— Ради этого и я отправился в путь, шейх Хамада, — вздохнул я. — Захотелось увидеть свой дом издалека, увидеть Родину глазами других стран. Но едва ли я смогу рассказать что-нибудь стоящее.
— Ты поступил правильно, — одобряюще сказал шейх. — Да пошлет Аллах тебе удачу. Ты многому научишься в нашей стране.
Меня снова охватило любопытство путешественника:
— Если позволите, давайте не упустим возможность и обменяемся мнениями. Просветите меня, каков порядок управления в этом удивительном государстве?
— Это уникальная система, — отвечал шейх Хамада. — Такой вы не видели нигде. И то, что еще предстоит увидеть, также нигде не встретите.
— Даже в стране Габаль?
— Я ничего не знаю о стране Габаль, чтобы сравнивать. Что тебе следует знать, так это то, что избираемый глава нашего государства должен отличаться высокой моралью, быть серьезным ученым и гибким политиком. Он правит десять лет, а когда уходит в отставку, его место занимает Верховный Судья. Затем проводятся новые выборы, в которых участвуют отстраненный глава и новые претенденты.
— Превосходная система! — воодушевленно воскликнул я.
— Заслуга мусульман состоит в том, что они были первыми, кто ввел эту систему. При главе государства работает совет экспертов по различным вопросам, которые помогают ему составить мнение.
— И слово совета имеет силу?
— При несовпадении мнений их всех отстраняют и проводят новые выборы в экспертный совет.
— Великолепная система! — похвалил я.
Шейх Хамада аль-Сабки продолжал свой рассказ:
— Что касается сельского хозяйства, промышленности и торговли, то ими занимаются способные к этому граждане.
Вспомнив некоторые из увиденных сцен, я сказал:
— Поэтому есть и богатые, и бедные.
— Есть также и бездельники, и воры, и убийцы!
Я недвусмысленно улыбнулся:
— Да, только Господь Бог совершенен.
Он серьезно произнес:
— Но мы многого добились на пути к совершенству!
— Если бы вы еще придерживались норм шариата!
— Можно подумать, вы их придерживаетесь!
— Это правда, они не выполняются, — заключил я.
— Здесь придерживаются и духа, и буквы Закона.
— Но государство, как мне кажется, должно заботиться о безопасности и защите.
— А также заниматься общественными делами, которые отдельным людям не под силу: разбивать парки, строить мосты, открывать музеи, бесплатные больницы, доступные школы для одаренных детей из бедных семей. Однако по большей части деятельность организуют сами граждане.
Я глубоко задумался, потом спросил:
— Наверное, жители Халяба считают себя счастливейшим из народов?
Он, посерьезнев, покачал головой:
— Это относительное суждение, шейх Кандиль. Нельзя утверждать с полной уверенностью, ведь, помимо богатых, есть еще и бедняки, и преступники. Наша жизнь не такая уж и безоблачная из-за взаимных конфликтов с Хирой на юге и государством Аман на севере. Наша уникальная цивилизация под угрозой и может быть уничтожена одним сражением. Даже победа может привести ее к закату, так как потери сломят нас. И потом, столкновения на религиозной почве не всегда заканчиваются миром.
Он спросил меня о маршруте моего путешествия, и я вкратце поведал ему все, что произошло со мной после того, как я покинул родной дом. Моя история опечалила шейха, и он пожелал мне успеха:
— Советую тебе воспользоваться паланкином для путешественников. В столице достопримечательностей гораздо больше, чем ты сможешь обойти. У нас много и других городов, заслуживающих внимания. Что же касается вероятности отыскать здесь Арусу, то легче найти Габаль.
Я сказал с сожалением:
— Это я хорошо понимаю, но у меня есть еще одна просьба — хотелось бы встретиться именно с мудрецом Халяба.
— О ком ты говоришь? — удивился он. — В Машрике один мудрец, в Хире тоже один, в научных же центрах Халяба их море. И у каждого из них ты сможешь узнать все, что пожелаешь, и даже больше.
Поблагодарив его за беседу и информацию, я поднялся со словами:
— Мне пора уходить.
Но он не отпустил меня просто так:
— Пообедай с нами в моем доме.
Я с удовольствием принял приглашение как возможность увидеть жизнь Халяба изнутри. Примерно через четверть часа мы оказались на тихой улочке с цветущими по обе стороны акациями. Вошли в красивое здание. Имам жил на втором этаже. Поскольку я не сомневался, что имам принадлежит к среднему классу, то роскошь его гостиной свидетельствовала об общем высоком уровне жизни в Халябе.
