– Ох, ни хрена себе! – присвистнул папа.
– Божечки мои! – выдохнула председательша. Такого никто из нас, конечно, в своей жизни не видел! Кухня от пола до потолка и от балкона до двери была за
валена холщовыми мешками. Одни были набиты туго, другие казались полупустыми. К плите и мойке вел узенький проход.
В комнате картина была примерно такой же. Только мешочные залежи были явно скромней. Зато изобилие свернутых в рулоны холстов. Картины разных форматов громоздились одна на другую. А когда места на стенах уже не хватало, художник стал складывать их на полу. Здесь же мольберт. Неубранная кровать с серой свисающей простыней. Несколько стульев и шкаф.
Мы, оглушенные, топтались в прихожей. Пройти в комнату, осторожно переступая через предметы, было еще реально. Но кухня была вопросом закрытым.
– Ну, тут нам работы на месяц, – придя, наконец, в себя, по-деловому изрек отец.
– А куда мы будем девать весь этот хлам? – спросила мама растерянно.
– Во-первых, часть отойдет домоуправлению, – влезла председательша. – Насколько мне известно, в завещании указана только квартира, часы и какой-то портрет… надо его еще найти. А во-вторых, пожалуйста, мой младший на «газели» работает. Если надо, вывезет, куда скажете.
Они с мамой еще поспорили, влезет ли все это в домоуправление и в «газель». Повздыхали, поохали. Пока отец не сказал:
– Так, ладно! Тут можно до завтра рассусоливать. Вера Леонидовна, доставай свои бланки, будем описывать! – он первым прошел в комнату, за ним потянулась и председательша. – Оксана! Можешь дальше уже не снимать! Здесь все одно и то же. Идите с Лизаветой на кухню, разберитесь, что там в мешках!..
Тюки, все до единого, оказались забиты эскизами. Выполненными в основном акварелью или в карандаше. Никогда не думала, что Астах так много времени уделял рисованию. На мой непрофессиональный взгляд, многие работы были даже весьма недурны. Особенно из тех, что висели на стенах в комнате.
Портрет же, который по завещанию отходил в нашу пользу, был просто великолепен. На обороте его масляной краской было написано: «Мама. 1981 год». Если мне не изменяет память, в тот год Астах схоронил свою мать. Значит, рисовал он ее уже по памяти.
Мы с Лизонькой прокопались с мешками до позднего вечера. Изредка мы прерывались. Ходили к себе отдыхать. Лизоньку все время тошнило от стоящего запаха. Я больше страдала от слабости. Во рту было сухо, суставы крутило. Но после каждого перекура, а точнее, перекуса, мы стоически возвращались к нашим баранам. Хотелось с этим покончить, чтобы не возвращаться уже никогда.
Часов в девять зашла Полина. Хотела меня проведать. Я так расчувствовалась, что едва не заплакала. Вообще-то, во время болезни глаза у меня постоянно на мокром месте. Но дело не в этом. Худенькая, мерзлявая Поля действительно совершила поступок. Ладно бы она, как раньше, жила по соседству. Но после смерти отца они с мамой продали эту квартиру. И переехали к бабушке, почти на другой конец города.
Я рассказала Полине про Астаха. Она мне – про дела на работе. Мол, беспокоиться не о чем, медиаплан на мази. Завтра с утра они с Иркой повезут его Лихоборскому.
В душе я расстроилась, что эта встреча пройдет без меня, но виду не подала. К тому же я стала выдумывать, как опечалится Лихоборский, не встретив меня. Как будет скрывать от всех свои слезы. А потом, когда девчонки уйдут, не выдержит, разрыдается. И может быть, чтобы причинить себе боль, разобьет кулаком этажерку. Или с досады грохнет об пол любимую китайскую вазу.
Я так размечталась, что не услышала, как Полина о чем-то меня спросила.
– Оксана! – она поводила у меня перед глазами рукой. – А?
– Я говорю, ты не одолжишь мне свое платье?
– Какое платье? – напряглась я.
Если речь пойдет о платье, в котором я собиралась ехать на вчерашнюю встречу, ни за что не отдам! Я сама в нем хочу покорять Лихоборского!
– Ну это, с иероглифами.
– Так ты из-за платья приехала?
Отчасти я и вправду обиделась. Отчасти сказала это для того, чтобы Поля возмутилась, замахала руками. Ну что ты? Как ты могла такое подумать? Не нужно мне твоего платья!
Но Поля сказала:
– Честно говоря, да, из-за платья. Оксаночка, миленькая моя! Если б ты только знала, как мне нравится этот Всеволод! Пожалуйста, зайчонок! Ну дай мне это платье! Всего на один денечек! Послезавтра я тебе его верну!
Зачем оно мне послезавтра? На корпоративный вечер-то я все равно в нем пойти не смогу!
– Ты же в нем утонешь, – предприняла я последнюю попытку. – Я тебя выше на голову. К тому же у меня еще не виден скелет.
– Но оно же эластичное! Оксаночка, пожалуйста! – Поля умоляюще сложила ладошки.
Я молча встала и вышла. Через минуту я отдала ей пакет, в котором лежало мое любимое платье. Полина еще немного посидела и уехала. В квартире стало тихо.
С приходом Павлуши в соседнем помещении работа закипела с утроенной энергией. После ужина туда ушла вся семья. Мне тоже пора было возвращаться, но я все никак не могла себя пересилить. Мало того, что к вечеру опять поднялась температура. Так еще и Полинка!
Как неприятно, оказывается, быть влюбленной с лучшей подругой в одного и того же мужчину! Но смогу ли я ради нее от него отказаться?
«Ни за что!» – честно призналась я самой себе. Выпила чаю и отправилась родственникам на подмогу.
Глава 6. Средь шумного бала
Конечно же ни на какую работу назавтра я не пошла. Ночью мне было так плохо, что чуть не пришлось вызывать «скорую». Наверное, переусердствовала, разгребая завалы. Зато нашла под ними циферблат от старинных часов! Теперь можно будет починить антикварную вещь.
Так или иначе, но следующий день я провела в постели. Родственники разъехались, оставив меня одну. Родители занимались похоронами Астаха. Лизонька консультировалась с врачом. А я добросовестно зарабатывала себе пролежни, читая и переключая каналы.
Девчонки звонили мне дважды. Первый раз, чтобы отчитаться за встречу у Лихоборского. Второй, ближе к вечеру, чтобы сообщить, что контракт с нами подписывать будут.
Я не знаю, плакал ли Всеволод по уходу моих подруг, но Полина, дрожа счастливым голосом, поведала мне, что он буквально засыпал ее комплиментами. И очень благодарила за платье. Наверное, она ожидала, что я порадуюсь за нее, но я огорчилась так сильно, что даже не смогла этого скрыть.
Повесив трубку, я стала вынашивать коварные планы. Не поеду завтра на вечеринку! Пусть издохнет от скуки, общаясь с Полиной! Или оглохнет от Иркиного смеха. Пускай катятся вдвоем на этот праздник жизни, если смогут, конечно. Приглашение-то у меня!..
Однако, как бы я не злопыхала, следующим утром, ровно в 11 часов, я стояла у ГУМа. Мы с девчонками условились заняться шопингом. Конечно, не так, как показывают в иностранных фильмах. Без фанатизма. Скромно выбрать себе по вечернему туалету и перейти от шопинга к следующему этапу. В обед нас ожидал салон красоты.
Не могли же мы пойти в ресторан абы как! Нужно же было соответствовать! Благо часом раньше Ирка благополучно подписала контракт и везла приличный задаток.
В 11.10 появилась Полина. Я еще издали узнала ее тоненькую фигурку, выписывающую через Красную площадь поступью профессиональной манекенщицы.
– Привет, зайчонок! – Полина радостно чмокнула меня в щеку и протянула пакет. – Спасибо за платье! Ты меня так выручила!
– Привет! Не за что, – вырвала я пакет из ее рук.
– А Ира еще не пришла?
– Прячется вон за той колонной. Иди ее позови!
– Зайчонок, ты чего не в духе? Посмотри, какой день чудесный! Так тепло на улице! Просто весна!
Нет, вы только посмотрите, какие перемены! Раньше, бывало, встречаемся – моська кислая, того и гляди слезы покатятся. И вздохнет. И всхлипнет. Ослик Иа просто мальчиком был по сравнению с ней. А теперь!
– Болезнь за горло держит, – вывернулась я (хорошо, когда есть уважительная причина!).
– Ах ты, миленький мой, не надо тебе было ехать!
Ага! И на вечер не надо идти. А если и идти, то в папином спортивном костюме!
– Да ничего, я уж как-нибудь. Если что, дотащите до медпункта?
– Не надо так шутить…
Кто-то неожиданно налетел на меня сзади и стал трясти.
– Дорохова, привет!!!
Оказалось, Ирка, которая подкралась с какой-то непредвиденной стороны.
– Ир, с ума сошла, что ли? Я из-за тебя чуть заикой не осталась!
Мы обнялись и расцеловались.
– Девки, какое счастье! Вы даже не представляете себе, какое это счастье, когда у тебя есть деньги! И когда ты знаешь, что скоро их станет значительно больше!
– С чего она взяла, что мы не представляем? – обратилась я к Полине.
– Мы представляем! – поддакнула та.
– Ох, Всеволод Лихоборский! Как же я вас люблю! – почти выкрикнула Ирка и прижала к груди пакет, в котором, по-видимому, хранился контракт. – Вы – мое окно в Европу!
– Всеволод не окно, а шкаф. Причем несгораемый, – сказала я, потому что всеобщий извод по Лихоборскому начал меня порядком утомлять. – Может быть, пойдем выбирать наряды?
