Ну, чего они мне, в самом деле, сделают? — попытался успокоить он себя. — Разберутся, что к чему, и отпустят. Гуляй, Вася! На фиг я им сдался?!
— А ты вот Библию читаешь. И в церковь ходишь? — невысокий сел с Курбатовым на заднее сиденье. Приятель его устроился на переднем, полуобернувшись лицом к беседующим.
— Хожу, — без колебаний соврал Курбатов, хотя и не был церкви ни разу.
— А причащался когда-нибудь? — собеседник смотрел на Курбатова с каким-то напряженным любопытством.
— Ну… да… конечно… — Курбатов, во-первых, не знал толком, что такое причащение… или причастие?.. а во-вторых, уже вообще ничего не понимал!
Что за дурацкий разговор? Церковь… «причащался… не причащался?..»?.. «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» «Причащался ли ты когда-нибудь, Курбатов?» Ох, что-то не нравятся мне все эти церковно-причастительные беседы душеспасительные!.. Как бы меня здесь тоже сейчас не причастили!.. Прежде чем…
— И как? — невысокий не отрывал глаз от Курбатова.
— Нормально! — пожал плечами тот, ожидая, что будет дальше. Когда о деле-то говорить начнем? Чего я здесь вообще сижу?
— Да ты расслабься, братуха! — словно поняв его состояние, вдруг чуть наклонился к нему невысокий и даже потрепал слегка ладонью по коленке. — Чего ты весь такой скованный? Куришь? — протянул он Курбатову раскрытую пачку «Мальборо».
— Спасибо, — Курбатов взял сигарету и прикурил от зажигалки невысокого. Тот тоже закурил.
— Знаешь, — немного помолчав, сказал невысокий и задумчиво посмотрел в окно, — а я вот сам, хоть и крещеный, а раньше не верил никогда во всё это…
— В церковь, в причастие?.. — не совсем впопад уточнил Курбатов, просто, чтобы что-то сказать и заполнить возникшую паузу.
— Да причем здесь церковь! — сразу же раздраженно откликнулся невысокий. — Церковь — это вообще одни прохиндеи! У нас когда сходняк был в Даниловском монастыре, в патриаршей резиденции, так мой кореш, тоже вор в законе, на патриаршем месте сидел, в его кресле, прикинь? А патриарх вошел, посмотрел, благословил всех и ушел. Ну, как это? Вот, в натуре, прямо в патриаршем кресле! — невысокий умолк, выжидающе глядя на Курбатова и явно ожидая его реакции.
— Н-да-а!.. — невнятно промямлил тот, бегая глазами.
Он уже совсем перестал что-либо понимать. Что за бред! Что вообще происходит? Причем здесь патриарх? На хуй ему вообще все эти страшные тайны знать? Из жизни высшего духовенства. Он человек маленький. Э!.. Так этот тип напротив — вор в законе, что ли?! «Тоже»!.. Ё-моё!.. Во попал! Как кур в ощип. Господи боже, Пресвятая Богородица! Иси на небеси. Спаси и сохрани. Да святится имя Твоё! Ну, в общем, всё, кранты!
— А в монастырях что делается!? — невысокому, судя по всему, просто приспичило обличать. — Я тут был по делам в одном женском монастыре, разговаривал с ребятами. Так монашке любой присунуть — вообще нет проблем! Только на хуй они нужны, у них у всех там трепак или еще что-нибудь похуже, какая-нибудь гадость.
Там прямо новые русские эти, так называемые, приезжают специально, чтобы монашек молоденьких трахать. Им по кайфу, чтобы так вот, прямо в монашеской рясе ей засадить! Ну, дебилы, чего с них взять!..
Такая вот хуйня… — невысокий замолчал, глубоко затянулся, выпустил в окно дым и затем продолжил. — Да ребята со служками разговаривали — говорят, даже могилы им рыть приходилось! Человек ведь, если в монастырь попадает — то всё, с концами! Найти его невозможно. Скажут просто: «а он в другой монастырь переехал» — и всё. Там же у них никакого учета нет, ни паспортов, ничего. Да и искать никто не будет.
Да чего базарить зря, церковь такими деньгами ворочает!.. Миллионами! Сигареты… водка… А где деньги, там всегда и убийства, и всё, что хочешь. У церковников вообще, по ходу, одни бабки на уме. Какая там «вера»!
Курбатов сидел ни жив, ни мертв. Все происходящее начинало уже смахивать прямо на какую-то дикую фантасмагорию! На какой-то очередной кошмар из тех, что ему до этого снились. Йё-баный в рот! Пошел, называется, в книжный магазинчик Библию купить! Ну, ни хуя же себе!.. Вот влип, так влип!.. По самые помидоры. И черт меня дернул!! Сидел бы себе дома!..
— Н-да-а!.. — опять маловразумительно проблеял он, мучительно пытаясь хоть что-то из себя выжать, выдавить, хоть как-то со своей стороны поддержать разговор. А то обидится еще! Решит, что неинтересно. В голове же между тем царила какая-то звенящая пустота. Вакуум. Ни единой мысли. — Так сами Вы, значит, в Бога не верите? — наконец-то родил Курбатов хоть нечто, более-менее осмысленное. Похожее на человеческую речь. Нельзя же, в самом деле, всё время только мычать, блеять да мекать!
— Нет, теперь верю, — невысокий снова перевел взгляд на Курбатова. — Ты послушай, браток, что тут со мной недавно случилось. Распухла вдруг вся правая рука, ни с того, ни с сего, прикинь? Ну, я ко врачам — те ничего понять не могут. Не знаем, говорят, в натуре, что это такое. А мне всё хуже и хуже.
Ребята кричат: надо ехать к святому источнику. Ну, привезли меня, а мне уже совсем плохо. Опухоль прямо до горла поднялась, дышать нечем. Я кричу: дайте мне таблетки! У меня таблетки были с собой американские, хорошие, специально мне достали. А монахи мне говорят: нет, не надо никаких таблеток, иди в святом источнике искупайся! Ну, заводят меня в помещение с этим источником, а там холодно, пиздец! Вода — ледяная. Я кричу: да не могу я в такой воде купаться! Нет, говорят, надо искупаться.
Ну, они вышли, я просто водой на себя побрызгал, выхожу — всё, говорю, искупался. Они на меня смотрят — нет, говорят, ты не искупался. Во, прикинь, сразу определили! — невысокий сделал паузу.
Курбатов не нашел ничего лучшего, как снова неопределенно промычать свое коронное «Н-да!..».
— Ну, я захожу опять в этот бассейн, — продолжил свой рассказ невысокий. — Ладно, искупаюсь, думаю. Неудобно же, чего я вру, как пацан. Разделся, зашел все-таки в воду. И чувствую — мне лучше! Вот прямо сразу почувствовал, что лучше стало! Опухоль спадать начала… задыхаться перестал… Короче, вылечили меня. Несколько сеансов, потом к мощам водили — и вылечили! Все прошло. Опухоль всё меньше, меньше — и совсем спала.
И прикинь, подошли ко мне с крестом, поднесли крест ко лбу — а меня аж выгнуло всего! Подбросило прямо! Жена тут рядом сидела… всё видела…
— И что Вы почувствовали в этот момент? — не удержался Курбатов.
— Ну, как будто электрический разряд какой-то по всему телу прошел! — невысокий опять немного помолчал. — Мне потом монахи сказали: это тебя сглазили. Порчу кто-то на тебя навёл.
Я сразу на девчонку одну подумал. Ну, я там встречался с одной, двадцатилетней, из Серпухова… а потом вижу: дома проблемы, семья рушится — и завязал. Думаю: наверняка она, больше некому.
Послал ребят. Они весь этот Серпухов перетряхнули, нашли всех бабок, и одна в оконцовке призналась: да, она! Узнала меня по фотке, в натуре. Сначала не признавалась ни в какую, потом ее уже на кладбище ночью повезли; она перепугалась, думала, тут и зароют — и призналась. Что да, делала! Но, говорит, на любовь делала, не на порчу. Просто, говорит, человек сильный, поэтому так подействовало. Ну, и прочую хуйню. Теперь, говорит, вообще никогда в жизни заниматься такими вещами не буду!
Курбатов слушал, затаив дыхание. По ходу рассказа он уже понял, что убивать его, похоже, никто не собирается, банковские секреты выпытывать, судя по всему, тоже. Слишком уж много разговоров. Причем совершенно отвлеченных.
Более того, ему вдруг неожиданно пришло в голову, что всё происходящее — неспроста. Что это просто какое-то немыслимое продолжение всех творящихся с ним последнее время необычных событий. Часть вторая. Или даже третья. Кошмары… книга… а теперь — вот это.
А как, скажите на милость, прикажете всё это воспринимать?! Как невероятное совпадение? Именно в тот момент, когда он…
— И слышь, братан! — снова услышал он. — Я там еще такую картину видел. Женщину тащат силой в святой источник, а она кричит и упирается, как будто ее что-то держит! А ее прямо насильно, силком туда заталкивают!
Я потом сижу с каким-то мужиком — ну, там отдельные сеансы для мужчин и женщин — он увидел у меня наколки и спрашивает: Сидел, мол? — Я посмотрел и говорю: Ну, и чего? С какой целью интересуешься? — Да я, говорит, сам бывший омоновец. — Ну, и дальше что? — спрашиваю. — А вот видел, говорит, женщину? Это моя жена. Она у него тоже в той системе работала, вместе с ним. И что-то они, по ходу, такое там с ней нахуевертили!.. Крови, короче, на руках много. Такие видения, говорит, стали преследовать!..
Сейчас они оба — и он, и она — уволились, естественно, и здесь лечатся, у источника. Вроде получше, говорит, становится. А то вообще пиздец, что творилось! — мужчина судорожно затянулся, и Курбатов с удивлением увидел, что руки у него слегка дрожат.
