— Подождите, пожалуйста, в салоне.
Он прошел в правый угол зала, где сидела группа постояльцев. Подсев к ним, спросил:
— Что произошло?
— Нашли дядюшку Халиля убитым.
— Как это случилось?
— Кто знает? Пришли следователи, задержали нас всех для допроса. Провели осмотр и полный обыск.
Послышались сдавленные рыдания. Он посмотрел в левый угол и увидел Кериму. Она сидела между старухой лет семидесяти и еще более дряхлым мужчиной. Как это он ее не заметил, когда входил? Как себя вести с ней? После некоторого колебания он подошел и тихо произнес:
— Крепитесь. У вас еще вся жизнь впереди.
Она не ответила. Сидела, закрыв лицо ладонями. Он вернулся на свое место, грустно качая головой. Правильный ли ход он сделал? Не похожа ли эта старуха на мать той девочки из Анфуши? Что там в головах у следователей? Не расспрашивали ли они о постояльце из тринадцатого номера? Не начали ли проявлять к нему особый интерес? Разбираются ли они в преступниках так, как он разбирается в ночных девицах? До смерти ненавидит их всех. Он обернулся к сидящим рядом.
— Ну и что потом?
— Вы–то ждете всего ничего, а мы тут с утра сидим.
— А других постояльцев уже опросили?
— Да, и отпустили их. А наш черед еще не наступил. Допросили его жену, ее мать и дядю.
— Но ее же не было в гостинице, насколько я знаю. Тут же упрекнул себя за поспешность. Человек ответил:
— Хотя бы и так. Тут начались всякие сюрпризы. В шестом номере обнаружили массу наркотиков. Арестовали постояльца. А в третьем номере скрывался профессиональный вор.
— О! Может, это он…
— Возможно. Все зависит от мотивов убийства.
— Грабеж, ясное дело.
И снова раскаялся в своей несдержанности. Лучше помалкивать. Но как узнать, нашли они улики — прямые или косвенные — в комнате Халиля или в его номере? Выглядит так, что никому до него нет дела. Хоть бы переброситься парой слов с Керимой. У нее–то есть что ему сообщить. Вышло совсем не так, как он себе все представлял. Проклятье! Когда наконец заткнется этот кошмарный нищий? «Обычно каждый месяц в это время я отправляюсь в гости к маме. Украдены деньги и драгоценности. Али Сурейкус при мне закрыл окна. Потом я сама заперла квартиру. Нет… ни о каких врагах не знаю». Почему этот человек напомнил мне фотографию отца? Сидящий рядом сказал:
— Но мы–то ведь невиновны. Пусть преступники волнуются.
— А я вам скажу, тут не так выразишься, не то скажешь — неприятностей не оберешься.
— Ну уж, невиновного на виселицу не отправят.
— О–хо–хо…
Но, может, как раз виновный и спасется. Твоя мать и человек, сбежавший в Ливию. Возвращение в гостиницу — чистейшее безумие. Нужно было действовать по другому плану. На пути к объекту всех твоих помыслов — Кериме — встали преградами судьба и правосудие. Твоя нужда в отце не исчезла, но опасность сделала ее еще более экстренной.
Вызвали следующего. Наконец и Сабир очутился на стуле перед следователем. Ненавидя его всеми фибрами души, он преисполнился решимости победить его.
— Сабир Сайед Сайед Рахими, — протянул он удостоверение личности, которое следователь внимательно изучил. — Я примерно месяц проживаю в этой гостинице, можете убедиться в этом по журналу регистрации.
Нет, ничем не похож он на отца, хотя с первого взгляда мелькнуло что–то общее.
— Проснулся как обычно. Оделся, спустился в салон, позавтракал и ушел.
— Ну, не совсем как обычно. Проснулись вы очень рано.
— Я не встаю по утрам в какое–то определенное время. Не раз просыпался и спозаранок.
Слуга утверждает, что сегодня вы встали необычно рано.
— Значит, он меня не видел, когда я поднимался рано в другие дни.
— Ничего необычного не слышали ночью?
— Нет. Вернувшись в гостиницу, сразу же лег спать и проснулся только утром.
— Ничего не привлекло вашего внимания после того, как проснулись?
— Нет.
— А когда вы увидели слугу Али Сурейкуса?
— Когда вышел из туалета.
— Ничего в нем странного не заметили?
— Нет, он был таким, как всегда.
— Ну а с вами не произошло ничего достойного упоминания?
— Нет.
— А разве бумажник свой не забыли?
— Ах, да, было такое. Мне его Али Сурейкус принес в салон.
— Как вы реагировали на это?
— Как? Доволен был, конечно.
— А еще что?
— Ничего.
— Вас не удивила его честность?
— Может быть, точно не могу сказать. Возможно, и в голову не пришло.
— Очень естественно как раз подумать об этом.
— Возможно, я немного и удивился.
— Немного?
— Ну да. Обычное удивление.
— До какой степени, по–вашему, честен слуга?
— Ничего дурного за ним не замечал.
— Где вы находились с тех пор, как покинули гостиницу и вплоть до возвращения?
— Просто гулял по городу.
— Без работы — это ясно из удостоверения. Но и без друзей?
— Здесь у меня нет друзей.
— А в какое время вы покинули гостиницу?
— Часов в десять утра.
— А вернулись?
— В полночь.
— Не днем, как сегодня?
— Нет.
— Раньше так бывало?
Зачем же ты, вопреки плану, изменил привычное поведение?
— Разок–другой.
— Здесь никто этого не припоминает.
— Зато я помню.
— Раз или два раза?
— Скорее пару раз.
— И как вы обычно проводите день?
— Гуляю. Я в Каире впервые, поэтому любая часть города обладает для меня прелестью новизны.
— И что вы обнаружили по возвращении?
— Вот тут я увидел Мухаммеда Сави. А Али Сурейкус стоял возле моего номера.
— И что он?
— Спросил, не нужно ли мне чего–нибудь, и ушел.
— Никого из постояльцев не встретили?
— Нет.
— Вчера где вы провели время между десятью часами утра и полуночью?
— До обеда бродил по улицам.
— Где обедали?
— В бакалейном заведении «Свобода» на Клот–беке.
— Несколько странное место для человека из высокопоставленных кругов.
Стараясь скрыть переполнявшую его ненависть к этому человеку, Сабир ответил:
— Я его нашел по приезде в город, когда не знал, куда податься. Потом привык к нему.
— Что потом?
— Прошелся по набережной.
— В такую–то погоду? Сабир усмехнулся.
— Я александриец.
— Потом?
«Витр Куан»… Нет. Иначе притянут Ильхам. Фильм, который шел в «Метро», я смотрел еще в Александрии.
— Сходил в кино.
— Когда?
— На шестичасовой сеанс.
— Что за фильм?
— «Над облаками».
— А после девяти?
— Как обычно, гулял. Чтобы убить время, проехал на автобусе до конечной остановки в Гелиополисе.
Убить! Зачем такое страшное слово выбрал?
— А где поужинали? Ага! Осторожно.
— В кинотеатре «Метро» съел сандвичи, сладости.
— Ни с кем не встречались?
— Нет.
— Никого не знаете в Каире?
После мгновенного колебания поправился:
— Я связался с начальником отдела объявлений в газете «Сфинкс» по личному делу. Но это не та связь, которую можно считать знакомством в общепринятом смысле.
Ошибка? Не потянется ли нить к Ильхам?
— Почему вы переехали из Александрии в Каир?
— Туристическая прогулка.
— И все–таки, согласитесь, эта гостиница не подходит для богатого туриста.
— Подходит с точки зрения экономии денег.
— Выходит, вы стеснены в средствах?
— Конечно.
— И никакой иной цели для этой поездки, кроме туристической?
Круг сужается. Здесь уже изворачиваться не стоит. О таких вопросах ты не подумал, когда разрабатывал планы.
— Личные дела, связанные с отцом.
— Нельзя ли поподробнее об этом?
— Семейное дело.
— Расскажите, какой вы располагаете собственностью.
— Только наличными деньгами.
— Никакой недвижимости, земли?
— Только деньги.
— Ваше местожительство в Александрии — то, что указано в удостоверении, или изменилось?
Да… Расследование. Святой Даниил. «Каннар». Бусейма Омран. Загонят тебя в угол вопросами о наследстве.
— То, что указано.
— В каком банке ваши деньги?
— В банке?
— Ну да. В каком банке вы держите вклады?
— Ни в каком.
— Где же вы их храните?
— В… в кармане.
— В кармане? Не боитесь, что украдут? Со скрытой злостью, продиктованной отчаянием, он процедил:
— Их немного осталось.
— Но в вашем документе указано, что вы человек с достатком, владелец частной собственности.
— Было так, то есть до того, как я обанкротился.
— И что вы предприняли, чтобы обеспечить себе будущее? Нельзя долго тянуть с ответом. Брошу вызов правдой. Или вопреки истине?
