Ознакомительная версия.
— Дурак ты, Кондрат Карлович, какого ещё МиГа? Народ нас не поймет. Нет, не будем мы её так называть.
— Нет, Павел Петрович, теперь уж я точно вижу, как здесь будут носиться электропоезда с бешеной скоростью. Всё-таки назовем мы станцию именем самолета МиГа.
— Нет, не назовем именем МиГа!
— Нет, назовем Мига!
— Нет, не назовем МиГа!
— Нет МиГа!
— Нет не МиГа!
— МиГа!
— НемиГа!
И была сеча жестокая, ну, прям как тыщу лет назад без малого. И вы сами уже догадываетесь, кто победил. Потому что теперь станция называется «Немига».
Как много девушек хороших. И откуда столько ласковых имен берётся? Но всё же не все хорошенькие девушки способны подвигнуть мужчину выкинуть что-нибудь эдакое. Полина Виардо вероятно могла бы, Лиля Брик — несомненно. Лена Глухова? Хм… Ну, если учитывать, какие из-за неё разгорались страсти, то, пожалуй, и она впишет своё имя в историю как женщина, ради которой мужчины идут на всё.
Ну, а Кирилла Дубовского в этой истории будут упоминать в одном ряду с Маяковским и Тургеневым, хоть он не писатель, не поэт, но тоже своего рода талант и гений — архитектор станций Минского метрополитена. Это звание, может, ещё бóльшие обязательства накладывает перед человечеством, потому как образ твоей станции, имя её, будет каждодневно всплывать в сознании тысяч людей. И вот этот образ и имя должны нести любовь и радость в сердца. Это архитекторам метрополитена говорят ещё в институтах. Так что не удивительно, что мы всегда с большим воодушевлением спускаемся под землю и каждый раз получаем удовольствие от соприкосновения с шедеврами наших подземных рафаэлей и давинчей. И надобно нам понимать, что такое же воодушевление испытал когда-то и автор этих творений, гений которого и состоит в том, что он смог передать нам это чувство, исполненное в камне.
У Кирилла такое чувство, достойное исполнения в камне, впервые зародилось в 13 лет в тесном троллейбусе №2. О, этот маршрут Кирилл запомнит на всю свою жизнь. И не оттого, что там всегда была давка, пот с перегаром перемешивались с запахом дорогих французских духов и из окон был виден главный проспект столицы — а потому что именно в «двойке» он соприкоснулся с любовью всей своей жизни.
Лена стояла посреди троллейбуса и держала в руках клетку с совой. Пассажиры на девочку покрикивали, толкали, а один даже пригрозил выбросить клетку в окно. Только Лена никого не слушала, всё смотрела на сову и улыбалась. Тут Кирилл не выдержал — и влюбился. Втюрился до такой степени, что захотел стать совой в клетке этой доброй девочки и чтоб Лена всегда на него смотрела и улыбалась.
— Вы не выходите? — спросила Лена.
— Нет, — сказал Кирилл и вышел.
— Ой, а зачем же вы тогда вышли? — улыбнулась Лена.
Так они и познакомились. Кирилл проводил Лену до Центра юных натуралистов. А она всю дорогу рассказывала ему о том, какие совы умные, как они чувствуют грозу и любят мышей. Кирилл слушал раскрыв рот, хотя мало что из этих слов доходило до его сознания. Он просто был нечеловечески счастлив, что идёт рядом с Леной.
— Когда я вырасту, я буду орнитологом, — призналась Лена. — А ты? Кем хочешь стать ты?
— Я? — Кирилл задумался. — Вообще-то мне нравятся поезда, и я люблю архитектуру. Может, я стану архитектором поездов? — пошутил Кирилл, и ребята засмеялись. Только читатели не засмеялись, потому что они уже догадываются, что Кирилл будет проектировать и создавать архитектурный облик станций минского метро.
С тех пор Кирилл ни на миг не забывал про чудесную девочку, которая очень любит сов. Ища встречи с ней, он садился в троллейбус, но, не найдя взглядом свою возлюбленную, выходил на следующей остановке и поджидал другой «двойки». Часто ему удавалось устроить таким образом незапланированную встречу, но часто бывало и так, что он доезжал до своей остановки, не перехитрив судьбу.
Однажды Кирилл отважился на то, чтоб попросить у Лены её телефон, и она, к его великой радости, вырвала листик из тетрадки в клеточку и написала на нём номер. После этого они встречались гораздо чаще. Кирилл всё никак не мог понять, любит ли его Лена или просто так встречается, из вежливости, но спрашивать об этом было как-то неудобно.
Недолго продолжалось безмятежное счастье Кирилла. Вскоре он узнал, что он у Лены не один. И не два, и не три — целый батальон мальчиков ходил за Леной. Многих привлекала её милая улыбка, тихий голос, добрый взгляд. Оказывается, в школу Лену провожал один мальчик, делал математику за неё другой, писал сочинения — третий. А она всех одаривала улыбками, никому не отказывала в прогулке.
Кирилл рано стал мужчиной: он узнал, что за своё маленькое счастье нужно сражаться, что нужно превзойти всех этих негодяев, которые посмели претендовать на его Лену. Каждое сочинение, написанное Лене другим, каждый подарок от её одноклассника оставлял на сердце Кирилла огромный кровавый рубец: он страдал. Но вёл себя как мужчина и не показывал никому свои слёзы. И страдания закалили его, сделали расчётливее. Кирилл потихоньку начал предлагать Лене свои услуги в качестве математика, физика. Затем он отвоевал себе право писать Лене сочинения. Даже подарки Кирилл стал дарить такие, чтоб затмить подарки соперников. Кто-то цветок подарит — Кирилл букет, иной книжку Марины Цветаевой преподнесёт — Кирилл собрание сочинений купит, угостят Лену пирожным — Кирилл не поскупится на набор. Словом, Лена стала замечать, что Кирилл для неё способен на гораздо большее, чем остальные. А после того, как он подарил ей клетку для совы — ту, о которой она всегда мечтала, Лена поцеловала его в щёку, и Кирилл надолго стал для Лены мальчиком №1.
Жизнь неслась со скоростью поезда в метрополитене, совята становились совами и филинами, дети превращались в юношей с девушками. Кирилл поступил в политехнический институт на архитектора станций метрополитена. Лена — на биологический факультет БГУ на специальность «орнитология».
И вот тут-то, как снег на голову, свалился Рафаил Зильбердон. Кирилл всегда болезненно реагировал на поклонников Лены, а так как их всегда было великое множество, то можно сказать, что вся жизнь его была сплошной болью. Но до Рафика Кириллу удавалось справляться со своими конкурентами, теперь же он почувствовал, что сдаёт.
Рафик учился двумя курсами раньше Лены и был, представьте себе, поэт. То есть это он так думал, что он поэт, ну и всех вводил в заблуждение вместе с собой. Он и не вводил бы, да у него на удивленье легко выходило рифмовать слова. И вот он настрочит этих рифм и бегает всем читает. Весь институт от Рафаила без ума был: так у него складно выходило.
Очередным своим подарком Лена, как всегда, похвасталась Кириллу. Но не просто так похвасталась, мол, Димка Дубняк мне пластинку подарил или Пашка Цибиняк билеты в кино взял. А остановилась, поглядела вдаль и спросила:
— Кирилл, а ты ради меня на что способен?
— На всё! Я даже жениться могу,— горячо вымолвил Кирилл. Он уже давно обдумывал, как бы Лене это сказать, а тут такой случай сам подвернулся.
— На ком? — шутливо спросила Лена.
— На сове на твоей, — обиделся Кирилл.— На тебе, конечно.
— Какой же ты грубый. Вот посмотри, как мне в любви Рафаил Зильбердон объяснился.
И протянула ему листик в клеточку — очень похожий на тот, на котором много лет назад Лена написала свой номер телефона. У Кирилла сердце сжалось от этого воспоминания. Тогда он ещё не знал, как коварна любовь. Но на этом листике не было номера, там были стихи: «Я ради Лены на коленях готов всю землю обползти…». И что-то в таком же духе, Кирилл дальше не запомнил.
Это был удар! Написать поэму Кирилл не мог, не умел, и учиться этому было поздно, а отвечать как-то надо было.
Пока он думал, чем бы таким ответить Зильбердону, подлец Рафик посвящал Лене стихотворение за стихотворением и уже даже начал писать рассказы.
Кирилл не мог пустословить: «Я ради Лены на коленях готов всю землю обползти…». «Ведь не обползет же, сволочь! А Ленке приятно. Ах, чёрт, что же делать?»
Кирилл медлил, он видел, что он уже не №1. Лена прогуливала пары вместе с Рафиком, вечерами ходила с ним в кино и, может — страшно подумать — может, даже уже целовалась. Сердце Кирилла обливалось кровью при мысли, что те губы, которые целовали его в щёку, могли теперь соприкасаться со слюнявыми губами Рафика. Фу!
Все уже поговаривали, что вскоре Лена позабудет Кирилла и навсегда останется с Рафаилом, но Кирилл готовил последнюю битву, решающую. Битву, которая навек вернёт ему Лену. Битву, в которой он расправится со всеми Рафиками Зильбердонами, Димками Дубняками и всякими прочими Цибиняками.
К тому времени Кирилл уже работал в минском метрострое, а Лена заканчивала институт. Каждый день Лена поднималась на институтском лифте, и у выхода её ждал Рафик с новыми стихами. Каждый день Кирилл спускался под землю, где строили станцию метрополитена. Там он писал свою поэму, писал как умел — в камне.
Ознакомительная версия.
