– К сожалению, третий часто бывает лишним.
– Ты из других, из не лишних. Пойдем отойдем, – предложила она. – Ребята, готовьте следующую сцену!
У кулис Джульетта закурила.
– Надоело! – пожаловалась она. – Без меня допереть не могут, совсем поглупели. Разве с ними выдашь качество?
– По-моему, качество есть.
– Не то все, не то! Сейчас мало петь, голос – не главное. Это раньше ходили на голоса. Теперь ходят на зрелища. Нужна феерия, сказка, пьеса! Понял?
Лобенко кивнул.
– Ты чего в Киеве? – резко сменила тему она.
– Делаю кино против Ющенко. Джульетта поперхнулась дымом.
– Ты не перепутал? Не против Януковича?
– Нет, против Ющенко.
– Я бы с тобой курить не пошла, если бы знала, что ты за Януковича.
Сергей пожал плечами.
– Большие бабки тебе заплатили, – сделала вывод Джульетта.
Зашвырнув окурок подальше, взглянула на Лобенко и приняла решение.
– Давай уедем отсюда?
Сергей на мгновение смутился, но тут же овладел собой. Джульетта прижалась к нему горячим боком. Кровь ударила ему в голову.
– Давай, – согласился он.
– Иди к выходу, – велела она. – Я переоденусь и нагоню.
Сергей маневрировал к дверям, размышляя о том, почему она решила, что может им командовать. Ведь это он должен был бы ей сказать: «Жди меня там-то, я нагоню».
Его догнал Иван.
– Сергей, простите, вам случайно для съемок второй режиссер не нужен?
– Может быть.
– Я, в принципе, свободен, кроме Джульетты. Сергей нашел взглядом Клару. Она выговаривала видеооператору, снимавшему клип.
– И чего ты в монитор глядишь, когда снимаешь? Почему не в глазок? Оператору к очку надо прилипнуть, то есть к окуляру. Педерасты темные!
– Ладно, – согласился он, желая отвязаться.
У Джульетты тоже оказался мотоцикл, он стоял за студией. На нем она и подъехала к заждавшемуся Сергею.
– Я думала тебя подвезти, а оказалось – мы родственные души, – сказала она.
Мотоциклы полетели по политым уборочными машинами, сверкающим в фонарях киевским улицам.
– Здорово мы их, ха-ха! – веселилась Джульетта. – Пусть теперь. Были и сплыли.
– Куда поедем? – спросил Сергей.
– Куда глаза глядят, – Джульетта хихикнула. – Или пригласишь в гостиницу музыку слушать? Поехали, я тебе лучше Киев покажу.
Они полетели вперед. Через некоторое время Сергей признал – ночной Киев действительно красив. Не уступает ни Москве, ни Питеру, ни европейским столицам. Особенно впечатлили его мосты через Днепр и набережные.
Остановились у телецентра, откуда открывался вид на гору. Подсвеченные прожекторами, играли купола Киево-Печерской лавры. Сергей наклонился, чтобы обнять Джульетту, поймать губы.
– Ты на Майдане выступаешь? – спросил он.
– А как же! Почти каждый вечер. Мы за Виктора Андреевича всей душой. Ты знаешь – его травили.
Лобенко сделал кислую мину.
– Платит?
– Платит не платит! Какая разница! Я бы и бесплатно стала петь.
– Нисколько не сомневаюсь, – Лобенко чихнул.
– Простыл? Поехали ко мне, – пригласила Джульетта.
Она привела Сергея в скромную двухкомнатную квартиру.
– Это мамина, – коротко пояснила она, – в моей сейчас идет ремонт, а на даче живут гости. Проходи на кухню. Можешь не разуваться, я не люблю мужчин в тапочках.
Сергей прошел на кухню. Из вежливости он скрыл презрение к недорогой обстановке.
– Как насчет коньяка? – предложила Джульетта.
– Найн, я за рулем.
– Ты что же, на ночь не останешься? – удивилась она. – Коньяк – и никаких отговорок. Тоже мне, пай-мальчик! Знаешь, я прогнала недавно одного человека, совсем прогнала. Он украл у меня бутылку виски из бара. Представляешь?
«Почему это все бабы называют бывших любовников „одними человеками“? – заскучал Сергей. – Как будто сговорились. Говорили бы, что ли, для разнообразия „один человек“, „другой человек“, „восьмой человек“, „девяносто третий человек“.
– Нет, – сказал он.
– Что нет? – не поняла Джульетта.
– Не представляю. Он алкоголик?
– Кто?
Сергею вспомнился анекдот про чукчей и стук в дверь.
– Вор, – терпеливо пояснил он.
– Просто подонок. Попроси – дам десять бутылок. Но красть! Я столько для него сделала – и вот благодарность. Ненавижу подлецов.
– Не наводи тоску.
– Действительно, как за стол, так про дерьмо. Слушай, я проголодалась. У меня осетинский пирог остался. Будешь?
В дверь позвонили.
– Кого там черти несут? – поморщился Сергей.
– Сосед, наверное, дядя Вася. Услышал – в кои-то веки я приехала.
Дядя Вася явился в трико и тельняшке, с бутылкой горилки в одной руке и свежесоленой кефалью – в другой.
Начались обнимания.
– Джульетточка, солнышко! Расцвела да похудела как!
Сергей сидел, положив нога на ногу, не вмешивался. Дядя Вася заметил его.
– А это что за король?
– Мой новый знакомый, Сергей. Звезда журналистики из Москвы.
– Да вижу, наш хохол, морда широкая. Только чего-то дуется как мышь на крупу. А мы – по-простому!
Отставив в сторону коньяк, дядя Вася разлил в стаканчики самогонку.
– Ты ведь у нас тоже звезда, – сказал он, – а я тебя с пеленок почти помню. Ну, давайте по чуть-чуть!
– Вы мне зря налили, – отказался Сергей, – я пить не буду.
– А чего? За встречу же с Джульетточкой. Я по тридцать грамм всего налил. Почти год ее не видел.
– Не видел – так пей! – грубо отрезал Сергей.
Дядя Вася и Джульетта чокнулись, выпили. Сергей насыпал на стол белый порошок, сделал дорожку пластиковой картой и прошелся по ней свернутой в трубочку стодолларовой купюрой. Зажмурился, тряхнул головой.
– Вам не предлагаю, – сказал он, – когда сюда шел, на троих не рассчитывал.
– Мы на хвост и не падаем, – буркнул дядя Вася.
Как раз в это время он смачно закусывал рыбьим хвостом. Покончив с ним, опять стал наливать.
– Между первой и второй промежуток небольшой, – приговаривал он. – Джульетточка у нас на Майдане поет, а я хочу выпить за Виктора Федоровича. Вот человек – уважаю!
Джульетта скривилась.
– Извини, дядя Вася, за него я пить не буду.
– Как так?
– Он сидел.
– Ну и что? Я тоже сидел, – дядя Вася закатал рукав, показывая наколку. – Чалился человек нормально. Жизнь знает, бродяга!
Сергей и Джульетта молчали. Оглядев их, дядя Вася выпил.
– Сергей, дай сигареты! – попросила Джульетта.
– А где они?
– В серванте за молокоотсосом.
Сергей принес сигареты.
– У тебя есть дети?
– А ты думал я бездетная? Молокоотсос уже плесенью покрылся.
– Так я чего говорю? – задался вопросом быстро пьянеющий дядя Вася.
Видя это, Лобенко решил над ним поприкалываться.
– А вот кто Виктор Федорович по блатным понятиям? – спросил он. – Двойка?
– Ну нет, – решительно возразил дядя Вася.
– Шестак?
– Ты чего? – пьяно уставился тот на него.
– Фраер?
– Какой фраер? Бери выше!
– Ну не вор же в законе?
– Пожалуй, что и в законе, – неуверенно сказал дядя Вася.
– А где признавался? В Харькове? В Днепропетровске?
– Нет, он не признавался.
– Так чего же выходит, он – шерсть? Дяде Васе непонятная тема надоела.
– И не шерсть он! Чего привязался! Знаю одно – мужик разбирается по жизни до тонкостей.
Вмешалась Джульетта.
– А я категорически не хочу иметь президентом человека, сидевшего за какой-то гоп-стоп, – заявила она. – Если у нас в Украине президент будет из дважды судимых, то как я это дочери объясню? К черту понятия! Не там мы учились, не те книги читали! Если он два раза судим и он – президент, то я, скажем, если три раза отсижу, кем сделаюсь? Олигархом? Или сразу председателем Европарламента? Не хочу я жить в стране воров и оборотней! Я хочу жить в нормальной стране! И дочь моя, Женька, пусть растет нормально, а не по воровским понятиям. По жизни не терплю блатарей!
– Сталкивалась? – спросил Лобенко.
– В том-то и дело, что жить и не сталкиваться с ними у нас в стране невозможно. Они есть везде, и в шоу-бизнесе в том числе.
– Резка ты, Джульетта, – заметил дядя Вася, не переставая наливать, – прямо как Юлия!
– А что Юлия? За нее я выпью.
Дяде Васе лишь бы повод. Они с Джульеттой выпили за Юлию.
– Я сама как Юлия, – сказала Джульетта и занюхала куском осетинского пирога. – Всего сама добилась. Я ее уважаю.
– Баба – это не то! – пренебрежительно сказал дядя Вася.
– Ваша Юлия находится под следствием в России за махинации с газом, – напомнил Сергей. – Это к вопросу о судимостях.
Он осторожно попробовал рыбу. Кефаль была вкусная.
– Это политическое дело, – возразила Джульетта. – Вы в Москве и навешали на нее, у нас все так считают. А Янукович – криминал, форточник!
– Ну, Виктор Федорович не форточник, – обиделся дядя Вася.
Он хотел сказать что-то еще, но подкатил приступ икоты.
– Не люблю я блатных, не терплю братву! – не унималась распаленная Джульетта. – В том, что у нас на Украине происходит, я не очень разбираюсь. Я, в сущности, простая баба. Но я знаю одно – этих людей не должно быть у власти, потому что в головах у них нет ничего, кроме насилия.
