Чувствуя, что душевно размякает, сдается, Чащин поджал губы, но не выдержал, тоже улыбнулся.
– Правда, Денис, – продолжал Димыч. – Мы же с тобой с самого детства, всё вместе прошли, жили, считай, одинаково. И вдруг так… десять лет не виделись.
– Ну, какие десять… Я в девяносто восьмом приезжал на Новый год.
Ты тогда был доволен жизнью, работой. Жениться, помню, собирался.
– Не надо. Все в дерьмо превратилось. Все – блеф. Не жизнь. Знаешь, я понял, наше поколение никогда покоя не найдет, комфорта. Точно тебе говорю. Вот смотри – кто из нашего поколения успешным стал? А?
Ни в политике никого, ни в искусстве. Ни одного рок-музыканта достойного. Все или старше, или младше. Согласись. Да хотя бы из нашего класса… Вообще из тусовки. Никого благополучного. А ведь были же настоящие… Помнишь Ваньку Бурковского, Шнайдера, Владьку?
Блин, Владьку жалко! Он же нам рок открыл, я считаю, вообще людьми нас сделал. И что? Сторчался в семнадцать лет. А такой ведь парень!
Помнишь?..
– Да помню я, помню! – не выдержал Чащин. – Но толку-то вспоминать?
Многое было, прошло, жалко. И что теперь? Жить надо.
– А смысл-то? Смысл какой?! – Но Димыч спохватился, сказал примирительно: – Ладно, не будем философствовать. Это ничего не даст… В общем, давай группу возобновим. У меня тут ребята, музыканты отличные…
– Да вы сговорились, что ли?!
– Что? С кем сговорились?
– Все, я пошел спать. У меня завтра работа… – Чащин поднялся.
– Погоди, Дэн! Ну присядь, пожалуйста! Еще пять минут… Если б ты видел, что у меня внутри… Там кипит все. Я горы свернуть готов…
Знаешь, дома как?.. Мрак полнейший. Конец… Нужно что-то сделать,
Дэн, доказать, что мы не биомасса, которую… Попробуем, поиграем.
Вдруг получится. Да?.. Я тут твой “Джипсон” проверил – в идеальном состоянии. Вообще!.. Попробуем, ладно? Пожалуйста, я ведь иначе…
Понимаешь, я жить не хочу. Как все последние годы эти – не хочу.
Честное слово… Давай попробуем?..
9
Димыч ждал во дворе… Утром, делая вид, что очень спешит, Чащин туманно объяснил, где работает, в глубине души надеясь, что он заблудится, не найдет, и тогда с легким сердцем можно будет ехать домой, а не на какое-то сборище; для верности даже сотовый телефон отключил. Но Димыч оказался там, где договорились. Нетерпеливо дернулся, увидев:
– Ну ты чего?! Начало через сорок минут. Давай быстрей! И мобила не отвечает… Лимит, что ли, кончился?
От его возбужденного голоса, вида Чащин физически ощутил, как тают, испаряются остатки сил.
– Я не поеду, ладно? Устал, как собака. Сегодня самый тяжелый день… аврал.
– Ни фига, потерпишь. – Димыч схватил за рукав, потащил к
“Новокузнецкой”. – Счас по пивку возьмем…
Мяли снежную кашицу на тротуаре, лавировали меж прохожими. Не отпуская Чащина, Димыч то и дело вырывался вперед – идти парой было неудобно, – и Чащин плелся за ним, как слепец за поводырем. И слушал:
– С ребятами познакомимся. Там вообще историческое событие – выборы лидера. Я – за Сергея. Я его книгу читал, статьи в интернете. Давно таких парней не было. Двадцать пять лет, а уже… Ты-то Сергея читал?
– Нет, не читал. – Чащину было все равно сейчас, что это за Сергей, что за книга.
– Зря. Я потом дам… Он модный, в правильном смысле. Молодежь читает. Вообще лидер молодежного протеста. По телевизору иногда выступает…
Остановились перед шеренгой ларьков у метро.
– Какое берем? – Димыч наконец отпустил рукав и полез за деньгами. -
“Старого мельника”?
– Я “Туборг” пью.
Коротко, но цепко Димыч пробежал взглядом по бутылкам за стеклом.
– Оно дорогое.
– Да я сам куплю. – Если уж терять вечер, с кем-то ненужным знакомиться, то лучше быть пьяноватым – легче…
Когда спускались по эскалатору, Димыч достал записную книжку.
– Так, нам сейчас до “Чеховской”. А там… улица Большая Дмитровка, дом тридцать два, и где-то на четвертом этаже… Знаешь, где это?
Чащин пожал плечами:
– Примерно… Недалеко.
– Ништяк. А то ведь опаздываем. Слушай, а у тебя как с пропиской?
– Покупаю на полгода.
– Почем?
– Полторы тысячи.
– Рублей? М-м, все равно нехило, – Димыч глотнул пива. – А мне можешь купить?
На станцию как раз с воем ворвался поезд, и Чащин сделал вид, что не расслышал.
Долго искали нужный дом. Даже слегка заблудились на узкой, тесной
Большой Дмитровке. Повсюду были какие-то стройки, реконструкции, ограждения. Многие здания опутаны пыльно-зелеными ремонтными сетями, номера отсутствовали. Тротуары забиты автомобилями, и откуда-то растекался, перекрывая уличный шум, мощный женский голос, поющий какую-то арию… Димыч чуть не плакал, то и дело взглядывая на часы.
– Как на свидание торопишься, – усмехнулся Чащин.
– Ты можешь понять? – сегодня самый важный день…
– Да уж.
– Где этот тридцать второй?! Блин, ты ведь здесь десять лет живешь…
– И что, я каждый дом должен знать? Сбавь скорость, я целый день на работе.
– Прям тетка с сумками – устала, целый день на работе… Во, гляди!
– Димыч с ухмылкой уставился куда-то вверх.
– Что опять?
На торце громадного темного здания светилась золотом надпись: “Совет
Федерации Федерального Собрания Российской Федерации”.
– Бред-то какой! – зло заликовал Димыч. – Люди, люди, обратите внимание – из шести слов три “федерации”! Х-ха! Вот одно это уже достойно того, чтоб давить этот маразм!.. Я такого еще не встречал…
– Ничего нового. Помнишь, как питерское метро называлось?
– Ну… Ну как – Ленинградский метрополитен…
– М-да, память у нас. – Чащин достал сигареты. – Везде было большими буквами: “Ленинградский ордена Ленина метрополитен имени Ленина”.
Похлеще этого.
– Вообще-то да… Но тот бред мы победили, теперь надо этот…
Т-та-ак. – Димыч бросился к очередному прохожему: – Простите, дом тридцать два не скажете?..
Не останавливаясь, прохожий что-то буркнул, пряча лицо в воротник пальто.
– Твою мать! Никогда подумать не мог, что в центре Москвы хуже, чем у нас в новой микражке. Хрен что найдешь…
Но – нашли. Четвертый этаж здания с облупленной вывеской
“Росагроснаб” совсем не походил на пустынный, сумрачный вестибюль – четвертый этаж был ярко освещен современными лампами, стены обшиты пластиком, стояли аппараты с горячим кофе, печеньем; в коридоре толклась молодежь.
– Ништя-ак, – облегченно выдохнул Димыч, – вроде не началось еще.
Чуваков надо найти…
В поисках этих чуваков оказались в полукруглом, с модным интерьером, зале. В таких, знал Чащин, проводятся утренние настройки персонала на рабочий лад. Корпоративные тренинги. “Мы самые перспективные?
Да-а! Мы самые креативные? Да-а!” Но сейчас вместо служащих в деловых костюмах – небрежно или слишком пестро одетые парни.
Свитера, майки с Че Геварой и Егором Летовым, стеганые рубахи, косухи, шарфы с символикой “Спартака”, “Локомотива”; было и несколько пиджаков, но совсем не офисных, не строгих. На столах – груды курток и пальто… Среди парней Чащин заметил двух-трех девушек и ухоженную женщину лет тридцати пяти с пышными черными волосами и слегка успокоился – их присутствие придавало сборищу не совсем уж маргинальный характер.
– О, здор-рово! – пожимал Димыч кому-то руки. – А я думал, уже вовсю началось.
– Да как всегда, – отвечали ему, – то одного нет, то другого…
Сейчас в кабинете закрылись – решают узким составом.
– А Сергей-то здесь?
– Само собой.
– Ну и нормал. Счас голоснем – и вперед! Кстати, – Димыч оглянулся на Чащина, – вот еще одного бойца привел. Денис Чащин, можно – Дэн.
Мой земляк, рок-музыкант, песни пишет. В Москве уже десять лет, журналист. А это, – указал на двух молодых, лет чуть за двадцать, ребят, – Андреи. Васильев и Тургенев. Барабанщик и басист. По интернету познакомились. Активисты движения.
Чащин поздоровался. Одеты прилично – джинсы не рваные, на одном серый свитер, на другом – черная, без надписей и рисунков, толстовка.
– Ребята наши старые записи слушали, – продолжал Димыч, – им понравилось.
– Да, – подтвердил один из Андреев, – есть сильные темы…
Димыч нетерпеливо перебил, обращаясь к Чащину:
– И вот планируем объединить усилия. От ребят как раз вокалист ушел, а нам ударник и басист нужны. Но, главное, чтоб идеологически все совпало…
При слове “идеологически” Чащин хотел усмехнуться, но сдержался.
– …И надо насчет репетиций думать.
– Идут! – тихо воскликнул Андрей в свитере, и лицо его просветлело.
– Сергей…
Места за столом на небольшом возвышеньице заняли пятеро молодых людей. По центру – светловолосый, в рыжеватом пиджаке, в очках, напоминающий мультипликационного грызуна; слева от него – высокий, чернобровый, с напряженным, сосредоточенным лицом, в алой рубашке; справа – бритоголовый, хмурый, угрожающе выложивший на стол сжатые кулаки; еще двое – обыкновенные, без особых примет, но, наверное, необходимые на любых собраниях, как необходимы неприметные консультанты в магазинах электроники…
