Несчастная собака то ни с того ни с сего атаковала буфет, переворачивая там все вверх дном, просыпая рис и опрокидывая бидон с маслом, то отказывалась от пищи, хотя истекала голодной слюной, а то вдруг ночью начинала страшно выть, как волчица. Или же принималась заигрывать с заключенными, приставая то к одному, то к другому. А тут неожиданно разлаялась на малыша — хозяйского сына, да так, что тот позеленел от страха, и старик заключенный, прислуживающий в доме, даже хотел во избежание беды обрызгать ребенка водой — на том месте, где тот испугался.
— Или я, или собака, — заявила тогда молодая хозяйка. — Избавь меня от этой несносной твари.
Начальник тюрьмы, человек благочестивый и дородный, с двойным подбородком и круглой, величиной с пиастр родинкой на правой щеке, сильно привязался к собаке: Рита была из той чистокровной породы, которой так гордился его покойный родитель — тоже начальник тюрьмы. Тот перенял это хобби от своего английского босса еще в те далекие дни, когда англичанам принадлежало в Египте все, даже тюрьмы.
Нежные чувства, которые хозяин питал к собаке, ввергли его в глубокомысленную дискуссию с тюремным проповедником о скверне собак вообще. И в результате этих дебатов несчастный чуть было не отверг учение имама Абу Ханифы, коего придерживался, в пользу религиозного толка имама Малика, потому что последний, по некоторым источникам, дозволяет разведение сторожевых собак.
Следует также заметить, что начальник тюрьмы не менее сильно был привязан к своей молодой жене и отнюдь не намеревался с ней расстаться.
И вдруг его осенило, что у этой мучительной проблемы есть только одно решение — случка.
Разумеется, Рита могла бы заполучить себе десятки поклонников — пошевели она только кончиком хвоста, но ведь для этого ее надо было выпустить за ворота тюрьмы. Но хозяин не мог позволить такую роскошь — а если щенки окажутся простыми дворнягами? Он же мечтал о породистом щенке, который в свое время заменит Риту. И бедная собака оставалась «заложницей двойной тюрьмы»: заточения за мрачными стенами и лишения прав, на что она была обречена до тех пор, пока не найдут ей достойного пса, способного дать благородное потомство.
Но судьбе было угодно распорядиться иначе.
Был в тюрьме один заключенный по имени Фавзи, осужденный за казнокрадство, которого все величали Фавзи-бей — важная птица. Целыми днями он слонялся без дела по кабинетам тюремщиков, длинный, тощий, в костюме, сшитом здешним портным, в огромных роговых очках. У него было столь вытянутое лицо, напоминающее лошадиную морду, что улыбка, казалось, вот-вот растянется вертикально.
Раз в неделю «бея» посещали родственники. Обычно тюремное свидание происходило в кабинете начальника, любившего встревать в беседу, даже самую интимную, и не упускавшего случая ущипнуть шестнадцатилетнюю старшую дочь Фавзи-бея за щечку, этакое яблочко.
И вот однажды семья «бея» привела с собой огромного пса породы «вольф», действительно похожего на волка. Стоило только начальнику тюрьмы бросить на него взгляд, как он понял, что судьба Риты решена: наконец-то нашелся ее принц. Забавно, что имя пса и в самом деле оказалось Принц.
Если можно говорить о собачьем обаянии, то Принц, бесспорно, был щедро им наделен. Как только начальник тюрьмы изложил Фавзи-бею суть дела, тот начал благодарить за высокую честь, оказанную его недостойному псу.
Сразу после свидания Принца отвели на склад и послали за Ритой. Помещение склада было забито самой разнообразной одеждой: новой, но уже использованной, и совсем ветхой, превратившейся в лохмотья. Естественно, пес принялся развлекаться, прыгая на грудах тряпья и заглядывая в высокие окна склада. Однако через некоторое время заключенные и охранники, оглохшие от страшного лая, увидели, что пес норовит просунуть голову между оконными прутьями и вырваться наружу…
До сих пор неясно, что так возбудило пса и вывело его из себя, из-за чего он взбесился.
Окна склада выходили на тюремный двор. Быть может, и в самом деле сотни арестантов, выстроенные на прогулку, облаченные в синие куртки и шаровары, короткие, доходящие до колен, или непомерно длинные, волочащиеся по земле, выглядели отвратительно и смехотворно?
А сама тюрьма? Прямо-таки кишит арестантами. Кто распростерт на земле, кто бьет кирпич, кто, привязавшись к стене, что-то красит, кто чистит сточную канаву, кто бредет, неся воду, похлебку или парашу.
А может, его взволновало «свидание через проволоку»? Толпа родственников по одну сторону и толпа заключенных — по другую, и каждый, надрывая глотку, пытается докричаться до своих. Отчаянная жестикуляция, мольбы и плач. Сборище безумцев!
Ну а «предварилка»? Люди сидят прямо на земле или на корточках в одинаковых серых балахонах, сливающихся друг с другом и с серой пылью тюремного двора.
Скорее всего, Принца привели в неистовство решетки. Решетки — везде и на всем. Он почувствовал себя в ловушке. Правда, некоторые уверяют, что пес пришел в бешенство от тюремных лепешек…
Как бы то ни было, пес лаял все отчаяннее, силясь просунуться в любую щель, и наконец, пролез-таки через вентиляционное отверстие склада. С верхнего этажа он метнулся на стену мечети и кинулся на волю.
Это случилось столь быстро, что никто и не заметил. Побег обнаружился лишь тогда, когда пошли отпирать дверь, чтобы впустить туда Риту.
Начальник тюрьмы пришел в ярость. Родинка на его щеке запрыгала так, что, казалось, вот-вот отскочит в глаза надзирателю, который пришел доложить о случившемся. Фавзи-бей принес свои извинения, обещал примерно наказать пса и велел домашним лишить его пищи.
Фавзи-бей оправдывался перед начальником при каждой встрече всю неделю — до очередного свидания с семьей.
На свидание привели и Принца. Было приказано усилить меры предосторожности и посадить пса в одиночный карцер, где держали особо опасных преступников, бунтарей. Стеречь его назначили самого свирепого тюремщика. А Риту поместили в эту камеру заранее, чтобы потом не терять времени на ее поиски.
Когда родственники Фавзи-бея собрались уходить, пса обманом завлекли в карцер. Тотчас же за ним захлопнулась дверь, а надсмотрщик приник к глазку. Как только пес понял, что снова попал в ловушку, он поднял отчаянный лай, не обратив на Риту ни малейшего внимания, словно ее вовсе и не было. Лай перешел в вой, и пес словно взбесился: он бросался на окно, вонзал клыки в дверной косяк и царапал стену. Бедная Рита, поджав хвост, забилась в дальний угол.
Сержант наблюдал, надеясь, что пес наконец образумится, но тщетно: чем дольше он оставался в карцере, тем больше впадал в бешенство, исходя пеной. Тюремщик побежал с докладом к начальнику. Разразившись бранью, начальник заметил, что пес наверняка голоден, и распорядился дать ему три больших куска мяса из котла заключенных. Сержант кинулся выполнять распоряжение. Но едва он приоткрыл дверь, чтобы бросить мясо, как пес гигантским прыжком вскочил ему на плечи и сбил с ног. Вторым прыжком пес вылетел из здания, а третьим — перемахнул через тюремную стену и понесся дальше.
Сержант пришел в ужас. Начальник тюрьмы поклялся усами своего отца, что ни за что не простит ему этого и при первом же удобном случае переведет его в другую тюрьму, в глушь, в район оазисов. Гнев его обрушился и на Фавзи-бея. Тот смиренно все выслушал и начал было вновь лепетать свои извинения, но они были отвергнуты. Начальник оставил ему единственную возможность вернуть свое расположение — немедленно послать за псом! В противном случае… берегись!
Один из надзирателей был послан в дом Фавзи-бея с требованием немедленно выдать дезертира, но пес так и не явился домой. Начальник вновь отправил надзирателя с приказом тотчас же привести пса, как только тот объявится — в любое время, хоть ночью!
Беглец возвратился домой только через два дня. Повинуясь приказу, его опять отвели в тюрьму. На этот раз встреча была подготовлена наилучшим образом. Пса поместили вместе с Ритой на внутреннем дворе исправительной тюрьмы.
Со всех сторон двор был окружен казематами, а сверху покрыт решеткой из железных прутьев. Попасть туда можно было только через окованную железом дверь. А уж вырваться — никакой возможности. Тут-то и должен был оставаться Принц до тех пор, пока не исполнит того, что от него требовалось. Кстати, пищу и воду должны были подсовывать под решетку три вооруженных солдата во главе с сержантом, который славился своей жестокостью и отвагой.
Все было обставлено так, как повелел начальник тюрьмы. Однако на этот раз пес окончательно осатанел; он лаял целые сутки напролет, так что никто не мог даже заснуть. А на заре часовой, услышав какой-то шорох на крыше, едва вскричал: «Стой! Кто идет?», как пес, сверхъестественным усилием пролезший в узенькую щель между двумя железными прутьями, в мгновение ока перелетел с одной крыши на другую и выбрался на волю…
