Адхам подумал: «Как ты можешь так поступать? Почему, отец, ты пробудил в нас любовь к себе, а потом не смог простить? Что может смягчить твое сердце, если до сих пор ничего его не тронуло? Что толку надеяться, если все перенесенные страдания не оправдали нас в глазах того, кого мы любим?» Не своим голосом он сказал вслух:
— Так что же, Хумам?
Хумам смутился.
— Он сказал мне, чтобы я простился и возвращался.
Темнота не скрыла неудачную попытку Умаймы сдержать рыдания.
— Что же тебя задерживает? — с презрением спросил Кадри.
— Иди, Хумам, с нашим благословением! — решительно сказал Адхам.
Кадри притворился серьезным:
— Иди, герой, не думай ни о ком!
— Не смейся над братом! — закричал на него Адхам.
Кадри усмехнулся:
— А он оказался не лучше нас!
— Если я и останусь, то не ради тебя! — ответил резко Хумам.
— Иди, не сомневайся! — твердо повторил Адхам.
Умайма проговорила сквозь слезы:
— Да… Ступай с миром!
— Нет, мама… Я не пойду.
— Ты с ума сошел? — удивился Адхам.
— Нет, отец. Тут нужно подумать и посоветоваться.
— Не нужно тебе думать. Не возьму я такой грех на душу.
Указывая на хижину Идриса, Хумам решительно сказал:
— Мне кажется, что-то случится.
— Мы в отличие от тебя способны защитить себя от зла, — съязвил Кадри.
— Самое мудрое — не отвечать на твои слова, — гордо ответил Хумам.
Адхам снова попросил его:
— Иди, Хумам!
Хумам направился к хижине.
— Я остаюсь с вами, — проговорил он.
От солнца оставалась лишь узкая полоска, редкие прохожие уже исчезли. Кадри и Хумам со стадом были в пустыне одни. За целый день братья не обменялись и словом, лишь по необходимости заводя разговор. Большую часть времени Кадри отсутствовал. Хумам, сидевший в одиночестве в тени скалы, догадывался, что тот пытается отыскать следы Хинд. Неожиданно Кадри спросил Хумама с вызовом:
— Скажи, какое решение ты принял, пойдешь к деду?
— Это мое личное дело, — проворчал Хумам.
Кровь Кадри вскипела от гнева, который проступил на его мрачном, как аль-Мукаттам в сумерках, лице.
— Чего тебе оставаться?.. Когда ты уже уйдешь?.. Когда наберешься смелости, чтобы объявить всем о своем решении?
— Я остался, чтобы разделить со всеми страдания, виновник которых — ты.
— Ты говоришь так, чтобы скрыть свою зависть, — хищно улыбнулся Кадри.
— Ты вызываешь жалость, а не зависть, — удивленно покачал головой Хумам.
Дрожа от злости, Кадри приблизился к нему и, задыхаясь, произнес:
— Как я ненавижу тебя, когда ты пытаешься умничать!
Хумам презрительно посмотрел на него, ничего не сказав.
— Сама жизнь должна краснеть от стыда, что такие, как ты, рождаются! — добавил Кадри.
Стойко выдержав испепеляющий взгляд брата, Хумам уверенно ответил:
— Знай, я тебя не боюсь!
— Этот старый бандит обещал тебе защиту?
— Злоба превращает тебя в ничтожество.
Внезапно Кадри ударил брата по лицу. Хумам стерпел удар и ответил тяжелой пощечиной.
— Перестань сходить с ума! — сказал он Кадри.
Кадри быстро нагнулся, подобрал с земли камень и со всей силы швырнул им в Хумама. Хумам попытался увернуться, но камень угодил ему прямо в лоб. Он ахнул и замер на месте. В глазах сверкнул и тут же угас гнев, словно огонь, потушенный песком. Взгляд его остекленел, казалось, что он устремлен куда-то внутрь. Хумам качнулся и рухнул лицом вниз. Кадри разом выпустил пар, как каленое железо, опущенное в холодную воду. Его гнев уступил место ужасу. Он ждал в надежде, что упавший встанет или хотя бы пошевелится. Напрасно. Кадри склонился над братом, дотронулся до него рукой и осторожно потряс. Ответа не было. Он перевернул брата на спину и стряхнул песок с его носа и рта. Хумам лежал с открытыми глазами без движения. Опустившись на колени, Кадри начал его теребить и разминать ему грудь руками. Он с ужасом смотрел на кровь, обильно струившуюся из раны. Кадри позвал брата, но ответа не было. Молчание было настолько глубоким, что, казалось, Хумам всегда был частью этого молчания. А его неподвижность была настолько странной, будто не могла принадлежать ни живому существу, ни мертвой материи. Безразличие, отрешенность, покой. Словно он был откуда-то заброшен сюда и не имел отношения к этой земле. Кадри понял, что это сама смерть. В отчаянии он стал рвать на себе волосы, испуганно огляделся вокруг, но рядом никого не было, кроме овец и насекомых, которым не было ни до чего дела. Скоро наступит ночь, и опустится темнота. Он решительно встал и зашагал с посохом к месту между скалой и аль-Мукаттамом. Кадри стал копать, загребая землю руками. Он продолжал бешено работать, обливаясь потом, ноги и руки дрожали. Потом поспешил к брату, потряс и позвал его в последний раз, уже не надеясь на ответ. Он обхватил его за ноги и поволок к яме, уложил тело, посмотрел, вздохнул, помедлил и начал засыпать песком. Кадри останавливался только, чтобы вытереть краем галабеи пот с лица. Стоило ему увидеть каплю крови на песке, как он тут же смешивал ее с пылью. Изможденный, он распластался на земле, чувствуя, как силы покидают его и подступают слезы, но он не смог заплакать. «Смерть победила меня!» — подумал он. Он не звал смерть и не желал ее, но она пришла, когда сама захотела. Если б он мог превратиться в барана, то затерялся бы в стаде. Если бы стал песчинкой, ушел бы в землю. Если я не могу вернуть жизнь, зачем было хвастаться силой? Теперь этот взгляд никогда не сотрется у меня из памяти. Тот, кого я похоронил, не принадлежит уже миру живых. И это дело моих рук!
Погоняя овец, Кадри вернулся домой. Тележки Адхама на месте еще не было. Из дома донесся голос матери, спрашивающей:
— Почему так опоздали?
Кадри загнал скот в стойло и сказал:
— Я заснул. А Хумам еще не вернулся?
Умайма ответила, пытаясь перекричать детей:
— Нет. Разве он не с тобой?
Кадри сглотнул.
— Он ушел после полудня и не сказал куда. Я думал, он вернулся домой.
В этот момент пришел Адхам. Поставив свою тележку во дворе, он спросил:
— А вы не поссорились?
— Нет, конечно.
— Мне кажется, он ушел из-за тебя. Но куда же он отправился?
Во дворе появилась Умайма. Кадри запер загон и подошел к тазу с водой умыться. Нужно пережить этот разговор. Что сделано — то сделано. Но отчаяние сильнее. Вытирая лицо краем галабеи, он вышел в темноте к родителям.
— Куда же делся Хумам? — спросила Умайма. — Никогда он так не задерживался.
— Конечно, — вторил ей Адхам. — Он бы нас предупредил, зачем и куда идет.
Сердце Кадри дрогнуло, когда он еще раз вспомнил случившееся.
— Я сидел в тени у скалы и случайно заметил, как он повернул в сторону дома. Я думал окликнуть его, но не стал.
— Если б ты позвал его, забыв обиду! — горестно сказала Умайма.
Адхам растерянно оглянулся в темноте, заметил тусклый свет в хижине Идриса, свидетельствующий о том, что жизнь там снова кипит, но не обратил на это внимания и остановил взгляд на Большом Доме.
— Не мог он пойти к деду?
— Он этого не сделает, не сказав нам, — засомневалась Умайма.
— Наверное, ему было стыдно, — тихо прозвучал голос Кадри.
Адхам подозрительно посмотрел на него. От этого взгляда Кадри стало не по себе.
— Мы уговаривали его, он сам отказывался.
Кадри терял самообладание.
— Ему стыдно было признаться нам.
— Это на него не похоже… А ты что такой бледный?
— Мне одному пришлось работать за двоих, — сердито ответил Кадри.
— Говорю, на сердце у меня неспокойно! — будто прося помощи закричал Адхам.
Умайма осипшим голосом произнесла:
— Пойду в Большой Дом, спрошу о нем.
Адхам безнадежно пожал плечами.
— Тебе никто не ответит. Уверяю тебя, его там нет.
— Господи! — печально простонала она. — У меня сердце никогда так не билось. Сделай что-нибудь, ты же мужчина!
— Пойду поищу его, — громко вздохнул Адхам.
— Наверняка он уже идет домой, — сказал Кадри.
— Мы теряем время! — закричала Умайма. Обернувшись в сторону хижины Идриса, она похолодела от ужаса. — Может, ему на дороге встретился Идрис?!
— Враг Идриса Кадри, а не Хумам, — проворчал Адхам.
— Да он любого из нас готов уничтожить. Всё, я иду к нему!
Адхам преградил ей дорогу.
— Не надо все усложнять! Обещаю тебе, если мы его не найдем, я сам пойду к Идрису и в Большой Дом.
Он с тревогой посмотрел на бледного Кадри. Почему он молчит? Что скрывает? Где же ты, Хумам?
Умайма бросилась было со двора, но Адхам схватил ее за плечи. Вдруг отворились ворота Большого Дома. Все устремили взгляд в его сторону. Спустя некоторое время они различили приближающуюся к ним фигуру дядюшки Карима. Адхам вышел ему навстречу, приветствуя. Мужчина поздоровался и спросил:
