Как мужчина Антон перестал ей нравиться сразу после рождения сына. Она связывала все изменения в организме, вызванные материнством, только с тем, что она позволила Антону любить себя, вышла замуж по ошибке, «из жалости», как она это называла. Вбив в голову, что спать с таким мужем для нее «одни убытки», Светлана сама убивала в себе остатки слабого влечения к Антону. «Пусть радуется, что выносила и родила ему его ненаглядного сына, – говорила она подругам. – Кому сейчас нужны такие, как он? Ограниченный человек, фанатик, трудоголик, сошедший с ума от своей науки… Да разве это муж?!»
Костик продолжал исправно ходить в детский сад, к счастью, болел очень редко и требовал все меньше внимания. Поэтому целыми днями Светлана принадлежала себе. Постепенно она нашла для себя новую компанию, которую составляли жены «людей с деньгами». Она могла познакомиться с будущей приятельницей у парикмахера, у косметолога или у маникюрши. Потом созвониться с ней, договориться о встрече и вместе отправиться в дорогую сауну, солярий или на какой-нибудь шейпинг в воде… Мест, в которых можно было с шиком потратить деньги и с удовольствием провести время, в Москве становилось все больше и больше. Светлана даже подумывала, не перевести ли ей Костика в пятидневный детский сад, чтобы стать еще свободней, но только там надо было платить гораздо больше, и она передумала.
В конце концов Светлана научилась требовать от мужа только одного, но зато все активнее и настойчивее, – денег. Да, денег: чем больше, тем лучше. На разрыв она не шла, поставив перед собой цель – соблюдать дипломатические отношения с Антоном, рассматривать мужа как человека, который может создать ей комфортные условия для беззаботной жизни. Но ее натура не могла выдержать даже таких, хотя и не обременительных для нее, но зато ненужных ей отношений. И Светлана устраивала скандалы – все чаще, все беззастенчивей. Она срывалась; скрытая неудовлетворенность и отсутствие любви подтачивали ее характер и нервы. Все, что бы ни сделал и ни сказал Антон, было заведомо не так. А он, заметив ее алчность и умение проматывать без остатка все деньги, что попадали ей в руки, начал разумно ограничивать жену в средствах.
Однажды, приведя утром сына в детский сад, Антон натолкнулся не на воспитательницу, которая в последнее время была с ним крайне суха, а на заведующую. И та с жаром выговорила ему, как возмущен весь персонал такими родителями, как Житкевичи. Им жалко мальчика, который страдает от необязательности родных, каждый раз переживает, когда мать забывает забрать его вовремя и воспитателям приходится вести его домой, поскольку садик уже запирают на ночь… «Раньше ваша жена хотя бы извинялась, когда находила малыша у моих сотрудников, а теперь, кажется, считает это в порядке вещей», – сурово отчитывала Антона пожилая женщина. А потом, помявшись, добавила, что еще ей кажется, что родители излишне суровы к ребенку: он нередко приходит в садик с синяками на спине, и это явно следы побоев.
Антон был потрясен услышанным. Он тоже видел однажды синяк у Костика, но Светлана объяснила ему, что малыш упал на детской площадке, где она каждый день с ним обязательно гуляет… Постаравшись не выдать своих чувств, Житкевич извинился перед заведующей и сослался на перегруженность, командировки и болезнь жены, пообещав тем не менее, что подобного больше не повторится.
Вечером Антон поговорил с женой и еще раз убедился в ее безразличии к собственному ребенку. «Да, – лениво и недовольно говорила Светлана, – пару раз я не могла забрать Костика вовремя и попросила посидеть с ним, причем не каких-нибудь чужих людей, а знакомых ему воспитателей. Я им потом заплатила, они остались очень довольны. А если бы и не заплатила… Подумаешь, делов-то! Ничего с ними не сделается, если и посидят с ребенком лишние полчаса».
Ее совершенно не интересовало, как относится к этим «опозданиям» сам Костик, что чувствует брошенный ребенок, оставленный в детском саду, как чемодан в камере хранения. А синяки на спине – ну да, она и не думает оправдываться. Она ему поддала и еще поддаст, если надо будет, он ведь такой вертлявый и непослушный! Мать она, в конце концов, или нет?! Имеет право!
Антону впервые пришлось серьезно задуматься о безопасности сына. Светлана была с ним груба, раздражительна, кричала на него по пустякам. Ребенок ее не интересовал. Антон и раньше замечал это, но не предполагал, что дело зашло столь далеко. Теперь, в таком озлобленном и каком-то отстраненном состоянии, она может причинить Костику вред. Он предупредил Светлану, что именно она отвечает за здоровье и воспитание сына, и, если еще хоть раз она позволит себе оставить ребенка в детском саду допоздна, он будет принимать меры. Впрочем, в тот момент Антон уже слабо верил в действенность своих предупреждений. Более того, он и не представлял, какие меры тут можно принять.
Такой деловой и решительный во всем, что касалось его работы, Антон совершенно терялся в семейных делах. Ведь все они были связаны с женщиной, по-прежнему вызывавшей чувство привязанности, воспоминания о безмятежных годах школьной любви и дружбы. Хотя ему никогда не приходилось встречать в женщинах такую жестокость по отношению к собственным детям, он уговаривал себя тем, что Светлана просто устала. Он надеялся, что ее раздражение против него и Костика со временем пройдет и она станет прежней, веселой и доброй Светкой, которую в старших классах обожала вся школа.
Однажды он пришел домой раньше обычного и застал в квартире незнакомую пожилую женщину. Она представилась ему как няня Костика, которая, по договоренности с хозяйкой, будет забирать ребенка из сада, готовить ему ужин и укладывать спать, дожидаясь прихода матери. Антон остолбенел: у них в доме будет регулярно бывать посторонний человек, претендующий на довольно высокую, как выяснилось, оплату, а жена даже не поставила его об этом в известность. И это при том, что Светлана по-прежнему не работает… Где же она собирается проводить вечера, если не может посвятить их ребенку? И что она вообще делает целыми днями?
Придя домой, Светлана с нарочитой томностью и усталостью рассказала мужу, что провела вечер в хорошей компании на даче у какой-то новой подруги. Антон стал расспрашивать более подробно, стараясь понять, что привлекает ее в новых знакомых, но ничего вразумительного добиться не смог. Светлана не пила, не употребляла наркотики и, как он считал, не имела любовников. Она просто любила шумные компании, танцы и застолье. Успех у мужчин, признание ее женских достоинств, комплименты ее внешности и нарядам – это был тот опиум, без которого она уже не могла жить.
Антон начинал понимать, что их пути расходятся. И все-таки он не мог смириться с тем, что некогда любимая, милая и нежная Светлана, его жена и мать его сына, – такое глупое, недалекое создание, такое никчемное существо. Он уговаривал ее восстановиться на юрфаке, предлагал заняться чем-нибудь по-настоящему интересным. Для него это означало реализацию в профессиональной жизни, серьезную карьеру. «Все же так легко исправить! – говорил он ей. – Что ты неистовствуешь, почему так маешься, не знаешь, куда себя приложить? Восстановишься в университете, окончишь учебу. Будешь специалистом, пойдешь работать. На юристов вон какой спрос! Даже у нас в институте юрист нужен; если хочешь, я тебя устрою».
При таких словах у Светланы появлялся какой-то ненавидящий, отчаянный взгляд, и она неизменно начинала рыдать, перемежая слезы возгласами: «Ты неблагодарная дрянь! Я все бросила, все потеряла ради тебя, а ты!..» Антон, инстинктивно защищаясь, отвечал, что не помнит, чтобы она чем-то таким уж серьезным для него пожертвовала. Истерические рыдания усиливались, и разговор переходил в большой скандал. Все было тщетно.
У Антона Житкевича оставалась одна радость, один смысл в личной жизни – это сын. Мальчик очень любил отца и с настороженностью относился к маме. И это тревожило и огорчало Антона, потому что создавало для Костика немалую моральную нагрузку, непосильную для его детской психики.
Начав серьезно заниматься бизнесом, Антон стал бывать в доме у Лаптева гораздо реже, но все же раза два в месяц неизменно проводил выходные у старого друга. Профессор с интересом выслушивал новости Антона – научные и личные – и всегда давал дельные советы. Иван Петрович, проживший свою жизнь при социализме, про рынок знавший только из книг, имел, тем не менее, широкие понятия о человеческой природе, и его взгляды часто помогали Антону взглянуть на свои отношения с тем или иным партнером по-новому. Эти постоянные встречи давно стали жизненной необходимостью и для Антона с Костиком, и для Ивана Петровича с внучкой Настенькой, нередко гостившей у деда.
Ее родители, сын Лаптева Борис с невесткой Галиной, некоторое время назад перебрались в Питер, не забыв, разумеется, и дочку, которая очень скучала по деду и любила гостить у него в Москве. Собственно, сам профессор Лаптев был коренным питерцем, однако когда-то решил, что столица предоставляет больше возможностей для научных контактов и перспектив для исследований. Квартира же его покойной жены в свое время перешла семье Бориса.
