— Как следует изучите Закон, мистер Джарвис. Лично я не нашёл там никакого указания насчёт размера букв.
— А нет ли там указаний насчёт цвета?
— Цвета? — притворно удивился Кенни.
— Да, мистер Мерчант, цвета. Ваши счета отпечатаны светло-серыми буквами на тёмно-серой бумаге.
— Это цвета компании, мистер Джарвис. Это понятно любому, кто хоть раз видел обложку журнала. К тому же, в Законе нет никаких упоминаний о том, какого цвета должны быть счета.
— Да, — кивнул государственный обвинитель, — но в Законе есть одна статья, в которой ясно сказано, что текст должен быть напечатан на видном месте. Статья три, пункт четырнадцать.
— Совершенно верно, мистер Джарвис.
— И вы полагаете, что обратную сторону счёта можно назвать видным местом?
— Конечно, — сказал Кенни. — В конце концов, на обороте счёта нет ничего, кроме текста. Я тоже стараюсь придерживаться духа Закона.
— Значит, и я буду его придерживаться, — рассвирепел Джарвис. — Верно ли, что вы должны выслать компании номер журнала, если она оплатила рекламу в «Деловом предприятии Великобритании»?
— Только по её требованию — статья сорок два, пункт девять.
— И сколько компаний потребовали номер «Делового предприятия Великобритании»?
— В прошлом году — сто семь, а в этом — всего девяносто одна.
— И все они получили журнал?
— Нет. К сожалению, в прошлом году некоторые компании не получили журнал, но в этом я смог выполнить все заказы.
— Значит, в данном случае вы нарушили закон?
— Да, но только потому, что я, как уже объяснял, не смог издать сто экземпляров журнала.
Мистер Джарвис замолчал, дожидаясь, пока судья закончит писать.
— Полагаю, это статья восемьдесят четыре, пункт шестой, ваша честь.
Судья кивнул.
— И наконец, мистер Мерчант, позвольте обсудить с вами одно обстоятельство, о котором вы, к сожалению, забыли сообщить своему защитнику, когда он вас допрашивал.
Кенни сжал руки в карманах.
— В прошлом году вы разослали две тысячи четыреста счетов. Сколько компаний их оплатили?
— Около сорока пяти процентов.
— Сколько, мистер Мерчант?
— Тысяча сто тридцать, — признался Кенни.
— А в этом году вы отправили всего тысяча девятьсот счетов. Могу я спросить, почему пятьсот компаний получили помилование?
— Я решил не выставлять счета фирмам, которые объявили о снижении годового дохода и не смогли предложить дивиденды своим акционерам.
— Весьма похвально, весьма. Но сколько компаний всё-таки оплатили счета?
— Тысяча девяносто, — ответил Кенни.
Мистер Джарвис несколько секунд молча смотрел на присяжных, потом задал следующий вопрос:
— А какую прибыль вы получили в течение первого года?
В суде наступила тишина. Все восемь дней, пока длился этот процесс, зал умолкал всякий раз, когда Кенни обдумывал свой ответ.
— Один миллион четыреста двенадцать тысяч фунтов, — наконец ответил он.
— А в этом году? — тихо спросил мистер Джарвис.
— Немного меньше. Полагаю, из-за экономического спада.
— Сколько? — настаивал мистер Джарвис.
— Чуть больше одного миллиона двухсот тысяч фунтов.
— Больше вопросов нет, ваша честь.
И обвинитель, и защитник выступили с блистательными заключительными речами, но Кенни чувствовал, что присяжные хотят услышать напутственное слово судьи, прежде чем вынести свой вердикт.
Судье Торнтону потребовалось немало времени, чтобы подвести итоги этого дела. Он обратил внимание жюри на то, что обязан разъяснить им, как применяется закон в данном деле.
— Мы, безусловно, имеем дело с человеком, который досконально изучил формальный смысл закона. И это его право. Законы издают парламентарии, и суд не обязан выяснять, что они имели в виду, принимая тот или иной закон.
Таким образом, я должен вам сказать, что обвинение мистера Мерчанта состоит из семи пунктов, и по шести из них я рекомендую вам признать его невиновным, потому что в этих случаях он не преступил закон.
По седьмому пункту — на основании этого пункта он обвиняется в том, что не отправил свой журнал «Деловое предприятие Великобритании» тем клиентам, которые оплатили рекламу и потребовали прислать им номер журнала — он признался, что в некоторых случаях этого не сделал. Присяжные, вы можете считать, что здесь он, безусловно, нарушил закон, несмотря на то, что год спустя исправил ситуацию — и то, думаю, только потому, что число требований оказалось меньше ста. Члены жюри, вероятно, помнят данную статью Закона о защите данных и её значение.
Гладя на двенадцать ничего не выражающих лиц, можно было с уверенностью утверждать, что они понятия не имеют, о чём идёт речь.
В заключение судья сказал:
— Я надеюсь, вы серьёзно обдумаете своё окончательное решение, потому что ещё несколько сторон за пределами этого суда будут ждать вашего вердикта.
Подсудимый вынужден был признать справедливость этого заявления, глядя, как присяжные гуськом покидают зал суда в сопровождении судебных приставов. Его отвели назад в камеру. Он отказался от обеда и больше часа пролежал на койке в ожидании решения своей судьбы. Наконец его снова вызвали в зал суда.
Кенни поднялся по ступенькам и сел на скамью подсудимых. Ему оставалось только ждать, пока присяжные рассядутся по своим местам.
Судья сел за стол, посмотрел на секретаря суда и кивнул. Секретарь повернулся к старшине присяжных и зачитал каждый из семи пунктов обвинения.
По первым шести пунктам обвинения в мошенничестве и обмане старшина, следуя указаниям судьи, объявил, что присяжные вынесли вердикт «не виновен».
Затем секретарь зачитал седьмой пункт: невыполнение требования о доставке номера журнала тем компаниям, которые, заплатив за рекламу в упомянутом журнале и запросив номер упомянутого журнала, так его и не получили.
— Каков ваш вердикт по этому пункту — виновен или не виновен? — спросил секретарь.
— Виновен, — объявил старшина присяжных и вернулся на своё место.
Судья повернулся к Кенни, который стоял и внимательно слушал.
— Я, как и вы, мистер Мерчант, — начал он, — долго и тщательно изучал Закон о защите данных, принятый в тысяча девятьсот девяносто втором году, и в особенности меры наказания за невыполнение требований пункта один статьи восемьдесят четыре. Я решил, что у меня не остаётся выбора, кроме как применить к вам высшую меру наказания, которую Закон предусматривает в данном случае.
Он пристально посмотрел на Кенни — так, словно собирался вынести ему смертный приговор.
— Вы будете оштрафованы на тысячу фунтов.
Мистер Дювин даже глазом не моргнул. Он не обратился к суду за разрешением на подачу апелляции, не стал уточнять срок выплаты штрафа, потому что именно такой приговор предсказал Кенни ещё до начала процесса. Он совершил только одну ошибку за эти два года и был готов заплатить за неё. Кенни покинул скамью подсудимых, выписал чек на требуемую сумму и отдал секретарю суда.
Поблагодарив своих юристов, он взглянул на часы и быстро вышел из зала суда. В коридоре его ждал старший инспектор.
— Ну что, накрылось ваше деловое предприятие, — сказал Трэвис и зашагал рядом.
— С чего вы взяли? — сказал Кенни, ускоряя шаг.
— Теперь парламенту придётся изменить Закон, — пояснил старший инспектор, — и на этот раз, можете не сомневаться, они прикроют все ваши лазейки.
— Уверен, это произойдёт нескоро, — сказал Кенни, выходя из здания и сбегая вниз по ступенькам. — Парламент вот-вот уйдет на летние каникулы, и я не думаю, что у них появится время для обсуждения новых поправок к Закону о защите данных раньше февраля или марта следующего года.
— Но если вы попытаетесь снова прокрутить свою аферу, я арестую вас прямо в аэропорту, — пообещал Трэвис, когда Кенни остановился на тротуаре.
— Вряд ли, старший инспектор.
— Почему это?
— Не думаю, что Служба уголовного преследования станет затевать ещё один дорогостоящий процесс, если в результате они получат какую-то тысячу фунтов. Подумайте об этом, старший инспектор.
— Ну тогда я возьму вас в следующем году, — не унимался Трэвис.
— Сомневаюсь. Видите ли, к тому времени Гонконг уже не будет колонией Короны, и я займусь другим делом, — сообщил Кенни, садясь в такси.
— Другим делом? — озадаченно пробормотал старший инспектор.
Кенни опустил стекло и с улыбкой сказал Трэвису:
— Если вам нечем заняться, старший инспектор, советую изучить новый Закон о финансовом обеспечении. Вы не поверите, сколько там лазеек. Прощайте, старший инспектор.
— Куда едем, приятель? — спросил водитель такси.
— В Хитроу. Но не могли бы мы по пути заехать в «Харродс»? Мне нужно захватить там пару запонок.
