— Какая разница, вылечусь я или нет, — хрипло ответил Эндо.— Такие киллеры, как я, все равно долго не живут.
Затем он повернулся к Гастону и с легкой улыбкой на лице направил на француза револьвер. Получая видимое удовольствие от того, как длинное лошадиное лицо иностранца перекосилось от страха, он положил палец на курок и спустил его. Раздался глухой щелчок, но пуля не вылетела.
— Не пытайтесь бежать, иностранец-сан. В следующий раз пуля обязательно вылетит. Вы говорите по-английски? — спросил Эндо на английском. Когда Гастон ничего не ответил, он спросил вновь: — Я спрашиваю, вы говорите по-английски?
Гастон еле-еле покачал головой:
— Я... Я француз.
— Tiens! — Как ни странно, человек в плаще удивился по-французски. — Tu es Francais? Mon Dieu! — Он говорил с небольшим акцентом, но вполне сносно.
— Эндо-сан, вы говорите по-французски? — тихо спросил водитель, выруливая на широкую дорогу из Комаба в Мэгуро.
— Я изучал его много лет назад.
— Что вы собираетесь делать с этим французским парнем?
— Мы можем использовать его вместо старика. Поскольку он иностранец, нам же больше пользы при побеге, — ответил Эндо, заряжая револьвер.
Магазины вдоль улицы сливались в одно светлое пятно в окне машины, и никто из прохожих на тротуаре не мог предположить, что внутри мчался дрожащий от страха Гастон.
***
Он намеревался выпить только одну кружку пива и возвращаться домой, но, как обычно, этим дело не кончилось, и вместе со своим другом Иидзима они посетили четыре или пять баров, пока часы на универмаге Токю не пробили полночь и не вернули его в мрачную действительность. Перед глазами подвыпившего Такамори всплыло строгое лицо сестры.
До последнего времени, когда он поздно возвращался, он мог проникнуть в дом через заднюю дверь, которую Матян из внимания к нему оставляла открытой. Но два месяца назад в соседний дом пробрался вор, и после этого Томоэ взяла за правило в десять часов вечера сама закрывать на ключ все двери и даже ворота. Забор невысокий, и через него еще можно перелезть, но попасть в дом можно будет, лишь позвонив в дверь. И конечно, открывать ее вставала всегда Томоэ.
«Хорошо бы жить одному в квартире», — подумал Такамори.
Иидзиме, снимавшему комнату в многоквартирном доме в районе Дзиюгаока, предстояло ехать на электричке в другую сторону, и при расставании Такамори с чувством сказал ему:
— Как я завидую, что ты живешь один.
— Не говори глупостей... У меня же нет жены, которая бы меня встречала, когда я возвращаюсь домой.
— Но у тебя нет и надоедливой сестры.
Оставшись один, Такамори медленно побрел к станции, чтобы сесть на свою электричку, обдумывая, какое бы оправдание придумать ему сегодня. Банкет в банке... Помогал начальству... Случайная встреча со старым университетским товарищем... Он мог бы придумать много чего еще, но, к сожалению, все это он уже использовал. А такую сестру, как Томоэ, больше не проведешь.
Помимо этого, можно было бы еще применить так называемую «тактику подарков». Купить связку бананов за сто иен и сунуть ей сразу в руки, едва откроет дверь, при этом громко возвестив: «Витамин С... Очень питательно, прекрасное свидетельство братской любви». Этот метод иногда срабатывал, но сегодня Такамори выпил столько, что у него не осталось даже ста иен и в кармане был только пустой кошелек и проездной билет.
— Что это?
Такамори невольно остановился, увидев проковылявшую мимо грязную собачонку с торчащими от голода ребрами. Ему показалось, он ее где-то уже видел.
— Так это дворняжка, которую приласкал Гастон!
Такамори только что рассказывал Иидзима о Гастоне.
Прожил с ними всего неделю, но произвел такое впечатление, будто свалился с далекого синего неба. Людей с таким добрым и мягким сердцем редко встретишь в этом эгоистичном мире.
— Подумать только, подобные люди еще существуют, и на душе становится как-то светлее, — с гордостью говорил Такамори.
Собака Гастона, хромая, завернула за угол и исчезла в темном переулке.
— Значит, Гастон был здесь, в Сибуя.
Такамори, забыв о непридуманных отговорках, бросился бежать за собакой, но в темноте за углом ее уже не было видно. Он увидел только старика-предсказателя — тот складывал принадлежности своего ремесла.
***
По окнам автомашины потекли тонкие струйки дождя, как будто стекла покрылись мелкими трещинами.
— Эндо-сан, пошел дождь.
Эндо продолжал смотреть в окно и ничего не ответил.
— Мы едем прямо в Санъя?
— Что?
— Мы едем в Санъя или заедем к Митико?
Эндо ничего не ответил.
— Эндо-сан, за домом Митико, наверно, уже ведется наблюдение. Я знаю, что вы хотите ее видеть, но это опасно.
— Наверное.
— Я думаю, нам сегодня ночью лучше раствориться в Санъя.
— Вероятно, так. Я поручаю это вам.
Положив револьвер в карман, Эндо достал сигареты и повернулся к Гастону.
— Вы курите, иностранец-сан?
Гастон уныло покачал головой. Зажигалка Эндо осветила вспышкой забившееся в угол все его большое тело: Гастон сидел, уткнувшись лицом в колени. Несмотря на собственное тугодумие, он, кажется, понимал, в какое положение попал.
Гастон закрыл глаза, и перед ним поплыли свежие воспоминания. Женщины, которые дали ему немного поесть. Старый предсказатель с телом высохшего дерева. Черная жидкость, падающая на тротуар каждый раз, когда проходил поезд. И — жалкий Наполеон, бегущий за машиной.
Ночные улицы, мокрые от дождя, отсвечивали черным. Несколько машин обогнали их автомобиль. Гастон бросил взгляд на приборную доску и увидел, что стрелка спидометра — на сорока километрах.
— Мы попались, Эндо-сан! — неожиданно закричал водитель. — Полиция проводит дорожную проверку.
Впереди на дороге, похожей на черную реку, завиднелись четыре или пять человек с фонариками в руках.
— Полиция?
— Похоже на это.
— Не двигайтесь, — сказал Эндо тихим резким голосом, когда Гастон шевельнулся.
Эндо сунул руку в карман плаща, и Гастон почувствовал, как в его ребра упирается твердый предмет.
— Ne bouge pas... Я буду стрелять без колебания.
Поддерживая голову огромными руками, Гастон по смотрел на Эндо с немой мольбой о пощаде.
— Я хочу вернуться назад.
— Послушай, иностранец-сан. Смейся и разговаривай со мной — особенно когда полицейские будут заглядывать в машину. Смейся, понимаешь?
— Я хочу вернуться назад!
— Я понимаю, но смейся. Parle n'importe quoi. — Эндо с улыбкой на лице прижимал револьвер к ребрам Гастона.
Когда молодой полицейский с фонарем в правой руке стал приближаться к ним, водитель послушно окончательно остановил машину.
— Sacre flic... va au diable, n'est-ce pas, monsieur? — С улыбкой на лице Эндо делал вид, что разговаривает с Гастоном, произнося при этом любые пришедшие в голову французские слова, чтобы создать видимость оживленной беседы.
Если Гастон хотел освободиться, то сейчас — самое подходящее время. Он напряженно смотрел на полицейского, лицо которого под форменной фуражкой выглядело совсем юным. Револьвер продолжал давить в ребра Гастона, и он не мог ничего сказать, хоть и пытался взглядом своим выразить отчаяние. К несчастью, чем серьезнее становилось его длинное лошадиное лицо, тем комичнее оно выглядело.
— Fils de putain de crapaud.
— Прошу прощения. — Полицейский постучал рукой в окно. — Мы проверяем все автомашины.
— Quel pet rance. — Эндо продолжал притворяться, что ведет беседу, не забывая при этом улыбаться. Когда Гастон открыл окно, кольт еще глубже вошел в его ребра.
— Саса merde pipi.
— О, иностранец, — сказал полицейский и немного смутился.
— Вот это...
Гастон быстро передал ему белый кусок материи, который держал в руках. Эндо резко, до боли изогнулся всем телом.
— Вот это... — Гастон отчаянно сунул белый кусок материи в руки полицейского.
Пораженный офицер развернул его — то оказалась мужская набедренная повязка.
— Извините, извините, — криво улыбнувшись, выговорил Эндо. — Этот иностранец слишком много выпил. Он человек с юмором... Нам можно ехать дальше?
— Да, проезжайте, — разрешил все еще потрясенный полицейский.
Машина тронулась сквозь мелкий дождь, похожий на туман. Желтые фонари полицейских скоро остались далеко позади.
— Вы когда-нибудь видели что-либо подобное? — воскликнул водитель, обернувшись к сидящим сзади. — Этот парень, похоже, немного не в своем уме.
— Я не знаю, так это или нет, но благодаря ему мы удачно проскочили. Иностранец-сан, вы часто совершаете такие необычные поступки?
***
Как раз в это время предсказатель Тетэй рассказывал Такамори о том, что ему известно о Гастоне.
— Он исчез, пока я ходил в туалет. Даже вещи его здесь.
И действительно — единственное имущество Гастона, старый вещевой мешок, лежал на земле.
