«И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим…»
Он оборвал молитву на полуслове, сжал маленькие кулаки и стиснул зубы. И душа его тоже будто сжалась, ее тоже зажали в кулак в надежде, что она оденется панцирем, под которым он спрячется, подобно черепахе, перед жгучей болью от только что пережитого.
Долго оставался Гонзик в таком напряжении; ему казалось, что ужасные впечатления сегодняшнего вечера сделали его сердце жестче.
А Вацлав около него тихо дышал, улыбаясь во сне.
Низкий барак на кирпичном фундаменте, отличающийся от остальных бараков только надписью над дверями: «Чешский комитет».
Юноши вошли. Пышнотелая блондинка, сидевшая у конторки, бесшумно повернулась к ним на вращающемся стуле.
— Добро пожаловать, братья! — Круглолицая дама улыбалась, но ее невыразительные водянистые, почти без ресниц, глаза остановились лишь на Ярде. — Садитесь, пожалуйста, чтобы не лишить нас, как говорится, приятных сновидений. Не подумайте, что мы тут в комитете, извините за выражение, спим. Много спать — дела не знать. — И она звонко рассмеялась.
Вацлав с горячностью объяснил, что они хотели бы выехать за океан.
— Вот незадача, ребята! Всего две недели назад была здесь канадская вербовочная комиссия. Если бы вы явились тогда, все бы устроилось быстрее. Ну, ничего! Зарегистрируйтесь, и вы тоже дождетесь. Так куда влечет вас жажда приключений? В США, Канаду, Австралию или Новую Зеландию, в прерии, в аргентинские пампасы? Весь мир открыт перед вами, братья, да, весь мир! Только о России не мечтайте, тут мы не смогли бы помочь вам. — И женщина поперхнулась смехом.
Неуклюже ступая, дама вышла из комнаты и вскоре вернулась с коробкой видовых открыток.
— У нас есть выбор и обслуживание, как в лучших магазинах Запада. Это не то, что в социалистическом секторе нашей любезной родины, где продавец сначала минут шесть пялит на вас глаза, будто не понимая, по какому праву вы его беспокоите, а потом повернется к вам спиной и уйдет в клозет. Для нас клиент — наш господин.
Она разложила перед ребятами стопки фотографий.
Озеро Онтарио с белыми яхтами. Лов лососей на Юконе, гора Мак-Кинли в просвете между причудливыми ветвями канадской сосны.
Статуя Свободы на фоне внушительных контуров Манхеттена, Ниагарский водопад, медведь с подносом в лапах у входа в Йеллоустонский парк, Белый дом в Вашингтоне, индеец, украсивший голову перьями. Его орлиный взгляд устремлен в бездонную глубину колорадского каньона.
Пастельные цвета, очарование экзотики, все красоты огромного мира.
— Предельный возраст для выезда в Канаду — сорок пять лет, в Соединенные Штаты — пятьдесят, но это, братья, не может вас печалить, — из накрашенного сердечком рта госпожи начальницы сыплются слова и улыбочки. — Непременное условие — политическая благонадежность, честные намерения и хорошее здоровье. Крепкие мускулы в дополнение к этому — совсем не помеха. — Мадам пощупала бицепсы у Ярды и одобрительно покачала головой. — Консульства отдельных стран проверят ваши данные только формально.
— А как долго это может тянуться? — спросил Вацлав.
Дама провела пухлой ладонью с большим перстнем по ребру стола.
— Не буду вас обманывать. Вы, наверно, и сами понимаете, что за океаном совсем не заинтересованы в коммунистических агентах, спрятанных под овечьей шкурой эмигрантов. Пройдет каких-нибудь полгода, ребята, и ваши души обретут крылья! — Заметив глубокое разочарование на лице Вацлава, мадам добавила: — Кое-что, конечно, зависит от моего мужа и, возможно, даже от меня. — Она вспыхнула и начала зачем-то поправлять кудряшки густых золотых волос над низким лбом.
Ярда просматривал последнюю стопку фотографий. Дама медленно приблизилась к нему.
— Вот чудесный уголок на земле! — Она постучала по открытке длинным накрашенным ногтем, с которого облупился лак. — Горячие гейзеры, тропическое море, а в двух часах езды поездом — катанье на лыжах под горным солнышком! Нигде, кроме Новой Зеландии, вы этого не найдете.
— Но мы ищем работу, пани…
— Пани Ирма. Так зовут меня все обитатели лагеря.
Ярда немного попятился от острого, едкого запаха пота.
— Речь идет не только о работе. — Ирма наклонилась над прилавком, и вырез ее блузки неодолимо притянул взгляд Ярды. — Важна ведь и обстановка, в которой человек будет жить. Почему бы не соединить необходимое с прекрасным? Взять хотя бы ту же Австралию. Сегодня тут будет демонстрироваться фильм «Гремящие стада». Я пойду на эту картину в третий раз. Непременно сходите и вы. Но учтите, народу будет много. Будь я мужчина, я избрала бы Австралию. — И пани Ирма звучно щелкнула языком. — Так куда же все-таки мы запишемся, друзья?
— В Соединенные Штаты. — Вацлав сгреб в кучу открытки, обменявшись взглядом со своими товарищами.
Пани Ирма театрально подняла брови. На верхней губе у нее блестели капельки пота.
— На США слишком много заявок Больше надежды попасть в Канаду, имеются шансы поехать в Австралию. Но лучше все-таки записаться в Канаду. — Она доверительно понизила голос. — Пройдет время, и вы добрым словом помянете пани Ирму за совет. Конечно, многое зависит от того, где вы хотите работать, но в сельском хозяйстве, как правило, работа там находится для каждого.
— Я хочу изучать медицину. — Вацлав умоляюще посмотрел на пани Ирму, как будто она могла спасти его.
— А большинство эмигрантов хочет заработать деньги, — пани Ирма громко рассмеялась. — Ах, медицина! Мой муж всегда мечтал изучать медицину, — дама задумчиво покачала головой. — Как жаль, что ему не удалось! «Карличек, — говаривал ему классный наставник, — люди с такой головой, как твоя, должны идти в медицину! Доктора нужны народу!» Теперь вы видите, как нужны народу доктора! Они затравили и выгнали его, как собаку! Но вам, вероятно, придется делать два дела, — пани Ирма по-приятельски сняла соломинку с рукава Вацлава, — сначала зарабатывать, а потом учиться. Вот если бы вам удалось попасть в Париж, тогда другое дело. Там в университете как будто есть какое-то отделение для эмигрантов.
Пани Ирма раздала клиентам регистрационные бланки.
Гонзик едва слушал водопад ее слов. Он, наклонившись над барьером и близоруко сощурившись, разглядывал новозеландские гейзеры, бешеную крутизну Корковадо над заливом Рио-де-Жанейро, широкие просторы пампасов, окаймленные белоснежными горами Анд вдали, и шакала Могавской пустыни, воющего на закат недоступных природе тонов. Один бог ведает, как сюда попало изображение красотки с острова Бали, снятой на манер голливудских «кинозвезд» — с огромным венком из белых цветов, из-под которого виднелась обнаженная грудь. Этой фотографии Гонзик уделил больше всего внимания и в конце концов отложил ее в сторону.
Он совсем забыл о своих товарищах и о пани Ирме. Приятное тепло натопленной комнаты разморило его. Неласковая действительность последних дней чуть не выбила из Гонзика веру в существование выдуманного им мира далеких знойных стран и необычайных приключений. Но сейчас он держал этот мир в своих руках! Это не надувательство, ведь на каждой открытке с обратной стороны написано, виды какой страны на ней изображены; эти открытки продаются во всех магазинах. Можно своими собственными ногами встать на то место, где фотограф щелкнул аппаратом. Нужно только заполнить несколько граф в анкете и потерпеть месяцев шесть. Почему, в самом деле, не соединить необходимое с красотой, как говорит пани Ирма?
В тот миг, стоя у захватанного барьера, Гонзик почувствовал в себе непреодолимую силу, огромную решимость. Завлекательная, «а-ля Голливуд» полинезийка была самым живым воплощением того, что называлось Западом. Гонзику даже стало жаль расплывшуюся пани Ирму, которая, находясь здесь среди всех этих красот, вероятно, никогда не выберется далее Нюрнберга.
Высунув кончик языка, поминутно заглядывая в анкету Вацлава, Гонзик заполнял бланк с просьбой направить его на работу в Канаду. Его, конечно, влекло в страны Тихого океана, но он не мог записаться в иное место, чем Вацлав. Вацлав — его опора, ангел-хранитель. К тому же в конце концов это все равно. Все красоты мира так или иначе находятся за морем, а Европу он уже узнал в регенсбургской тюрьме, в Мюнхене и по пути в Нюрнберг. Ничем в общем она не отличалась от его родины; от Европы он ничего не ждет. Вот если он выберется за океан, тогда можно будет путешествовать по Юкону, Колорадо или Амазонке Но пока нужно держаться за Вацлава.
В комнате было натоплено до нестерпимой жары. Гонзик прикидывал, как бы прихватить полюбившуюся открытку с полинезийкой, но взмокший от жары Вацлав настаивал на немедленном уходе.
— Я и мой муж, мы оба будем стараться сделать для вас все, как для своих родных детей. Много чешских патриотов за океаном вспоминают нас добрым словом. Я была бы очень рада, если бы и вы в скором времени оказались среди них. Но когда это случится? Только не в нашей власти определить этот срок. Те, которые были согласны на любые условия, обычно слишком долго не ждали. А обстоятельства и условия заранее предвидеть нельзя. Смотря по тому, в чьи руки в консульстве попадет ваше дело. Мы работаем с людьми, и сами мы — люди. Тут уж ничего не поделаешь, — пани Ирма без видимой причины рассмеялась. — Теперь пройдите рядом, в Fürsorge[53] — сказала Ирма. — Медвидек изготовит вам фотокарточки, утром вы принесете их сюда.
