— Тогда что она имела в виду, когда говорила о твоей семье и о том, что у меня с ними проблемы?
Бен ответил не сразу:
— Просто она была очень удивлена, узнав, что мама и папа тогда еще не видели внучку.
Лицо Беллы чуть смягчилось.
— Почему ты ей об этом сказал?
Бен вздохнул:
— Потому что она спросила. Честное слово, Белла, ты делаешь из мухи слона.
— Ну… Просто мне не нравится мысль о том, что ты обсуждаешь меня за моей спиной. Впрочем, — продолжила она, явно желая сменить тему, — я оказалась права, и Мэтту с Фрейей я действительно не нравлюсь. Ты сам слышал, как она со мной разговаривала.
Дерзкие нотки в ее голосе сменились на торжествующие.
Бен подумал, но не стал говорить, что по своим меркам Фрейя проявила удивительную сдержанность. Он хотел броситься за ними, извиниться и объяснить, что для него встреча с ними обернулась бы бранью, ворчанием и долгой ссорой.
Перед их приходом Белла закатила жуткий скандал с воплями и плачем, утверждая, что она плохо себя чувствует, а он, как всегда, ставит своих приятелей выше нее и Элоди. Никакие убеждения и мольбы с его стороны не в силах были его успокоить, и он постоянно поглядывал одним глазом на часы, зная, что друзья должны вот-вот прийти, а другим — на бьющуюся в истерике жену. В конце концов у него не осталось иного выбора, как пообещать ей, что он отошлет друзей обратно, хотя для него это было словно удар ножом в сердце. Он любил Мэтта. И Фрейю он тоже любил. Но Белла была убеждена, что в его жизни недостаточно места одновременно и для них, и для нее.
Он провел ладонью по лицу.
— Ну, теперь они ушли, и ты можешь вернуться в постель и спокойно поспать, пока твое недомогание не пройдет.
Белла тут же просветлела, все следы прежних слез и страданий тут же испарились.
— Нет, все хорошо, — радостно ответила она. — Мне уже намного лучше.
Домашний телефон звонил вовсю, когда Бен вошел в кухню. Белла спокойно сидела у стола, уткнувшись в мобильный, а Элоди лежала на деревянном настиле манежа, радостно гуля и хватаясь за погремушки и зеркальца, развешанные над ней.
— Почему ты не берешь телефон, милая? — спросил он, хватая трубку.
Экран показывал, что звонит его мать. Белла улыбнулась ему, но не ответила. Бен вздохнул и нажал на кнопку, чтобы принять вызов.
— Привет, мам! Как ты?
Голос Джо звучал приглушенно:
— Привет, милый. Прости, что звоню…
— Глупости! — Бен нахмурился, предчувствуя дурные вести. — Все хорошо?
— Нет… — Джо замолчала, чтобы сдержать рыдания. — Бен, я в больнице. У твоего папы сердечный приступ.
Колени Бена подогнулись. Опустившись на кухонный стул, он пытался осмыслить слова Джо:
— Сердечный приступ?
— Да, — он услышал, как на другом конце провода Джо шмыгнула носом.
— Боже! Сильный? — Бен украдкой бросил взгляд на Беллу, которая наблюдала за ним, нахмурив брови.
Джо снова расплакалась:
— Не знаю, но, кажется, все очень плохо! Бен… Что мне теперь делать?
Бен подавил желание расплакаться и выпрямил спину. Ему нельзя было падать духом. Он должен был помогать матери.
— Так… Не беспокойся. Я приеду, как только смогу. Какая больница?
— В Ипсвиче.
— Хорошо. Возьми себе кофе, я буду через пару часов. Эмма уже знает?
— Нет, пока нет. Мне нужно ей позвонить.
— Я сам позвоню, — сказал Бен, чувствуя гордость и облегчение оттого, что мама сначала обратилась к нему. — Потом подберу ее и привезу.
— Спасибо, милый. Будь осторожен на дороге… но поторопись.
Бен почувствовал, что ему очень хочется побыстрее оказаться рядом с матерью, защитить ее.
— Хорошо. Я люблю тебя, — сказал он и повесил трубку.
— Что случилось? Что-то с твоим отцом?
Белла встала. Ее глаза казались огромными на резко побледневшем лице.
Бен кивнул, прикусив губу, чтобы сдержать все еще рвавшиеся из глаз слезы. Белла подошла и обняла его. Он чувствовал, как она дрожит, и даже в этом состоянии паники его тронуло, что она так близко приняла произошедшее.
Бен сделал глубокий вдох.
— Я должен позвонить Эмме и ехать.
Белла кивнула:
— Конечно, поезжай.
Бен удивленно посмотрел на нее. Он так привык, что она тут же становилась колючей, едва речь заходила о его родных, что едва ли не ожидал от нее запрета.
— Дай мне знать, как только будут новости, — добавила она.
Бен кивнул:
— Конечно. А ты приглядывай за малышкой, пока меня не будет.
Он опустился на колени и поцеловал Элоди, которая радостно улыбнулась ему беззубой улыбкой, не подозревая о царящем вокруг нее смятении.
— Хорошо, — сказала Белла, на лице которой застыло тревожное выражение. — Мы будем ждать твоего возвращения.
Когда спустя почти три часа Бен вошел с Эммой в больницу, он сразу понял, что они опоздали. Лицо Джо посерело, глаза впали от потрясения. Она слабо кивнула им и протянула навстречу руки.
Бен прикрыл ладонью рот, и ему показалось, что сейчас ему станет дурно. Эмма бросилась в объятия матери с пронзительным «Нет!» и тут же залилась слезами. Джо прижалась к Эмме, гладя ее светлые волосы и утешая, словно ребенка.
Бен плюхнулся на стул и уткнулся лицом в колени. В глазах все поплыло. Это было совершенно невероятно. Как мог его высокий, сильный красавец отец умереть?
— Должно быть, это какая-то ошибка, — уверенно сказал он себе, пытаясь отогнать головокружение.
Джо села рядом с ним и обняла его за плечи. Спустя несколько минут он медленно поднялся. Посмотрев на нее, он глубоко вздохнул.
— Должно быть, это какая-то ошибка, — повторил он.
Ему вдруг померещилось, что он оказался под водой — все вокруг казалось мутным и расплывчатым.
Джо открыла рот, чтобы сказать что-то, но от по-трясения не смогла произнести ни звука. Вместо этого она лишь беспомощно покачала головой. Она вдруг почувствовала себя маленькой и беспомощной.
Рядом, привалившись к стене, жалобно плакала Эмма.
— Эмма… — сказал Бен, сам удивившись обыденности своего голоса.
Эмма покачала головой и жестом попросила его не подходить.
— Эмма, — повторил Бен. — Иди сюда, садись.
Он подумал, что, наверное, стоило бы самому подойти к ней, но чувствовал, что ноги его просто не держат.
Эмма чуть помедлила, потом подошла и села на стул по другую сторону от Бена. Обняв одной рукой ее, а другой — мать, он притянул их к себе. Так они просидели несколько минут, словно укутанные коконом горя, каждый погруженный в собственное оглушительное молчание, но находящий утешение в близости других, прежде чем Бен наконец заговорил:
— Что же дальше?
Джо обернулась к нему. Он никогда не видел такого испуга.
— Не знаю…
— Так… — Бен набрал в легкие побольше воздуха и, расцепив объятия, поднялся на ноги. — Ни о чем не беспокойтесь. Отправляйтесь домой, а я всем займусь.
Джо тут же залилась слезами.
— Мы не можем его бросить. — в отчаянии воскликнула она.
Всхлип подкатился к горлу Бена, застав его врасплох. Он прикрыл рот ладонью, пытаясь успокоиться. Он должен был сохранять спокойствие ради матери и сестры. Было страшно, жутко осознавать, что он остался старшим мужчиной в семье. Единственным. Он присел на корточки перед Джо и взял ее за руку:
— Мы не бросаем его, мама. Его больше нет. Он умер. — Слова оставляли на губах горький привкус.
Он был готов к тому, что Джо закричит, или завоет, или заплачет. Но вместо этого она вдруг замерла, словно он сделал ей укол успокоительного.
— Мам? — осторожно спросил он.
Джо подняла голову и посмотрела ему в глаза. В ее глазах застыло выражение такого глубокого отчаяния, что в какой-то миг Бен едва не сломался.
— Он умер… — прошептала она, словно пытаясь осознать эти слова.
Бен кивнул и взял ее за руку.
— Вы с Эммой отправляйтесь домой. Я приеду, как только смогу, — он слегка пожал ей руку, чтобы, как он надеялся, немного приободрить.
Джо ответила ему с печальной полуулыбкой:
