В середине сентября полный противоречивых чувств Иса вернулся в Каир. Он изменился: стал добрее, мягче. Стал чаще навещать прежних друзей. У них были молодые образованные жены — это немного расстраивало его. Утешало одно: по своему происхождению и состоянию ни одна из них не могла сравниться с Кадрией.
— Доволен семейной жизнью? — спросил его однажды Самир.
Дипломатично помолчав, Иса ответил:
— Конечно, и очень… Но, видишь ли, мне кажется, что семейная жизнь не может полностью удовлетворить человека, если у него нет работы… нет детей…
Между тем: события следовали одно за другим. Израильские войска вторглись на Синайский полуостров[13]. В то утро каждое новое сообщение, казалось, било, стегало его по лицу. Приникнув к радиоприемнику, он с жадностью ловил каждое слово последних известий. Сейчас, когда решалась судьба страны, он пытался по-новому взглянуть на события и на самого себя. Прежнего Исы — патриота старого Египта — уже не было. Он старался успокоиться и трезво оценить обстановку, усилием воли заставить себя отрешиться от противоречивых мыслей.
Он посмотрел на Кадрию: она была целиком поглощена повседневными заботами и спокойно, даже равнодушно отнеслась ко всему, что так волновало его.
— Опять война, воздушные налеты? — спросила она с насмешкой.
Иса обычно не принимал всерьез ее слова и поступки и относился к ней, как к игрушке, которая помогает ему уйти от самого себя. Он и на этот раз решил, что она хочет развеселить его.
— Кухня целиком поглотила тебя. Как ты думаешь, во что превратился бы мир, если бы все люди были такими, как ты?
— Тогда, — спокойно ответила она, — не было бы войн!
Иса от души рассмеялся. Казалось, все заботы, тревоги и печали отошли на второй план.
— А тебя интересуют, так сказать, общие дела — то, что волнует всех людей, затрагивает честь твоей родины?
— Скажешь тоже. С меня хватает смотреть за тобой и твоим домом!
— Ты любишь Египет?
— А как же!
— Разве ты не хочешь, чтобы победила наша армия?!
— Еще бы, пусть опять будет мир и спокойствие!
— Так объясни же мне, почему тебя все это не трогает?
— У меня и без того немало забот…
— Интересно, что бы ты сказала, если бы Израиль вдруг наложил лапу на собственность твоей матушки?
— Что ты говоришь! Разве мы не победим?!
Иса отнесся к разговору, как к шутке, и несколько успокоился. Несмотря на пасмурный день, они решили навестить Инаят-ханум. Пообедав у нее, они отправились домой. Долго стояли на площади, тщетно пытались поймать такси. Неожиданно раздался сигнал воздушной тревоги. Сжав руку Исы, Кадрия с дрожью в голосе предложила:
— Давай вернемся…
Когда они снова поднимались по лестнице дома Инаят-ханум, захлопали зенитки. Прижавшись к мужу, Кадрия дрожала всем телом. У него тоже учащенно билось сердце. Все собрались в комнате; жалюзи на окнах были спущены.
— Так и прошла вся жизнь, — словно оправдываясь, заговорила Инаят-ханум, — война за войной, сигналы тревоги, залпы орудий, разрывы бомб. Не лучше ли поискать себе убежища где-нибудь на другой планете?!
В комнате был мрак. Сидели неподвижно. У всех пересохло в горле. Где-то вдалеке прогремело четыре орудийных залпа.
— Это поколение, — продолжала Инаят-ханум, — попадет в рай без всяких на то заслуг…
Весь следующий день Иса провел в напряженном волнении. Трудно было разобраться в нескончаемом потоке новостей и слухов — то радостных, то тревожных. Вечером он поспешил в излюбленную кофейню. Хотелось скорее встретиться с друзьями, поделиться с ними своими надеждами и страхами. Сейчас, казалось ему, никакая сила не может разорвать их союз.
Ибрагим не мог скрыть своего возбуждения.
— Вы считаете, что Израиль один решился на этот шаг? — воскликнул он.
Все удивленно переглянулись. Ибрагим продолжал:
— За спиной Израиля стоят Франция, Англия и Америка!
— Мне представляется, — перебил его Самир, — что наша армия уничтожит Израиль еще до того, как вмешаются его союзники.
Послышался иронический смешок.
Незаметно подкралась темнота. Ибрагим, понизив голос, почти шепотом сказал:
— Теперь все ясно. Кажется, пришел конец новым порядкам.
В сердцах затеплилась надежда: может быть, приближается час расплаты за унижения и пролитые слезы. Оторвавшись от наргиле, Аббас проворчал:
— Не думай, что это так просто… Этих людей тоже кое-кто поддерживает.
Его глаза блестели в полумраке.
— Вряд ли можно серьезно предположить, что из-за какого-то района, который с трудом можно найти на карте, начнется мировая война, — пренебрежительно процедил Ибрагим.
— Вы что же, действительно хотите, чтобы Израиль разгромил нас?! — не выдержал Иса.
— Никакого разгрома не будет, — успокоил его Ибрагим, — и до оккупации дело не дойдет. Израиль будет вынужден уйти, удовлетворившись, вероятно, Синаем и мирным договором с арабами. Затем, конечно, вмешаются Англия и Франция, которые постараются решить проблемы Ближнего Востока в своих интересах и восстановить в Египте прежнее положение.
— А не приведет ли это к восстановлению господства Запада?!
Ну и что же! Во всяком случае, это лучше, чем то, что мы имеем сейчас.
— Вот так западня! Голова кругом идет, — говорил Иса, словно обращаясь к самому себе. — Нечего сказать, прекрасный выбор: либо предавай родину, либо самого себя! Ну, а для меня поражение в этой схватке мучительнее смерти.
— Да ты, оказывается, романтик! — воскликнул Аббас.
— А нам-то чего переживать? — отозвался Ибрагим. — О чем нам жалеть, о чем, я спрашиваю?! Конечно, для умирающего любая жизнь лучше, чем смерть…
— Иногда мне кажется, — сказал Иса, — что лучше вернуться к прошлому, чем погибнуть, иногда же я думаю, что лучше быть ничтожеством в государстве, играющем какую-нибудь роль в мире, чем важным лицом в стране, о которой никто не считается.
— Помнится, ты сам признавал, что в тебе борются два Исы, — сказал с улыбкой Ибрагим. — Так вот, сейчас нас совсем не интересует мнение Исы, который говорит, мы принимаем во внимание того, который молчит.
Все громко рассмеялись.
«Что из того, что они не согласны со мной, — думал Иса, — гораздо важнее знать, что привело нас всех к такому печальному положению. Разве не крушение личности — первопричина всего? Страшная болезнь разъедает нашу родину». Прозвучал сигнал воздушной тревоги. Погас свет, все вокруг погрузилось во мрак и замерло. Самир предложил укрыться в зале кофейни, но его никто не поддержал. Иса вдруг вспомнил, что Кадрия осталась дома одна со служанкой. Ему стало жаль ее. Далекие взрывы нарушили внезапно воцарившуюся тишину. Они следовали один за другим, то приближаясь, то удаляясь. Друзья забились в уголок погруженной во мрак кофейни. Послышались предположения: «Шатра? Гелиополис? Хелуан?»
— Откуда у них такая сила?
— А наши где? Где наши самолеты?
Бомбардировка не прекращалась ни на минуту. Никогда, даже в дни минувшей войны, не было ничего подобного. Нервы у всех напряглись до предела. Томило ожидание и неизвестность. Что будет? Неожиданно в кофейню ворвался человек и заорал во все горло:
— Бомбят… Английские самолеты!..
— Не может быть, — раздался десяток взволнованных голосов.
— Я слышал сам… по радио, — уверял пришелец.
Посыпались догадки, предположения. Внезапно взрывы прекратились. В молчании и страхе потекли минуты ожидания.
Но вот прозвучал сигнал отбоя. Напряжение спало, люди начали приходить в себя, точно после долгой спячки. Зажегся свет, осветив усталые, тревожные лица.
Молчаливо обменивались взглядами. Что делать? Можно уходить? Снова проревел сигнал тревоги, и все притаились в ожидании взрывов.
— Кажется, конец ближе, чем мы предполагали, — прошептал Ибрагим.
— Моли бога, чтобы это был не наш конец, — отозвался Самир.
Через час мучений и переживаний опять раздался спасительный сигнал отбоя. Можно было покинуть убежище. Друзья сели в машину Ибрагима. Но не успели проехать и пяти минут, как снова завыли сирены. Остановились. Вокруг, как назло, никаких укрытий. Решили пересидеть тревогу в автомобиле.
— Мы непременно должны остаться в живых, ведь сейчас ценность нашей жизни стала, кажется, возрастать, — пошутил Ибрагим, нервно смеясь.
Целый час они провели в машине, ожидая отбоя. Наконец прозвучал сигнал. Будто устав от ожидания, «форд» сорвался с места, пересек мост, один, другой — и влетел в Замалик[14]. Вскоре новый сигнал тревоги остановил машину. Опять загремели взрывы.
— Бомбят, наверное, военные объекты, — с трудом выговорил Иса для собственного успокоения.
— А может быть, бросают бомбы куда глаза глядят, — испуганно пробормотал Самир.
