Выглядело это жутко: если еще одной ногой он вышагивал, поднимая ее, как цапля, высоко в колене, то вторую просто подтягивал, при этом выворачивая голову назад так, что на крепкой шее вздувались вены. В одной руке он держал пакет, в другой – складной зонтик.
– Думаешь, будет дождь? – тупо спросил я, не зная, что мне делать дальше. Это было похоже на кошмарное кино, и если он меня сейчас разыгрывал, то у него это получалось на все сто.
Но Валера не умел разыгрывать. За всю свою жизнь он ни разу никого не разыграл. Скорее, это жизнь разыграла его.
– Пойдем? – спросил он, вроде как глядя на меня, но я был в этом не уверен.
Он все так же широко улыбался, но теперь его улыбка превратилась в свою противоположность, словно ее вывернули наизнанку. Мы шли по Невскому, я старался подстроиться под него, замедляя шаг. Идущая навстречу толпа обтекала нас, как вода камень. Я подумал, что впервые Валере уступали дорогу, и если раньше это приходилось делать ему, то теперь с этим все было в порядке.
«Господи, что же с ним такое случилось?» – спрашивал я у себя, не решаясь спросить у него. Может, его переехала машина или он упал с высоты?
Мы поднялись на второй этаж Гостиного Двора и вышли на галерею. Тут было безлюдно. Вдруг Валера развернулся и неожиданно бодро засеменил спиной вперед.
– Давай! – крикнул он, откидывая голову назад. – Догоняй.
Мне пришлось, преодолевая легкий шок, прибавить шагу.
– Я так часто делаю, – ответил он на мой вопросительный взгляд. – Когда, например, опаздываю на работу. Так легче, попробуй сам!
Он даже говорить стал четче, теперь я без труда его понимал.
В кафе Гостиного Двора было немноголюдно. Он присел за свободный столик, а я подошел к стойке и купил пару молочных коктейлей.
– Что же с тобой случилось, Валера? – наконец спросил я, садясь рядом с ним. – У тебя был инсульт?
– Нет, – ответил он, потягивая из трубочки сладкую безалкогольную жидкость. – Врачи говорят – это невроз.
– Но от чего? – продолжал допытываться я, хотя и видел, что ему неприятна эта тема.
– От жены. Я очень сильно переживал, когда разошелся с ней.
– Переживал? Господи, Валера, да вы с ней пятнадцать лет как разошлись!
– Ну да… Уже пятнадцать лет прошло… Как идет время, старик.
Он посмотрел на меня и растянул губы в знакомой улыбке, показавшейся мне сейчас жутковатой.
– Не могу поверить! – Я никак не мог понять такой дикой метаморфозы, произошедшей с ним. Конечно же, его жена тут была ни при чем. Тогда кто или что?
– Время. Это время, старик, – покачал своей большой головой Валера. За соседним столом сидела полная, ярко накрашенная женщина. Отставив мизинец, она попивала из чашки и, как мне показалась, с интересом посматривала на Валеру.
– Ты работаешь? Или инвалидность оформил? – Из-за невроза инвалидность не дают, – беспечно ответил он. – Так что я работаю.
– На заводе?
– Ага. Знаешь, там сколько баб?
Я не знал, сколько там баб. Я вообще ничего не знал. Мне хотелось что-то сказать ему, что-то, что могло бы его утешить, но, кажется, он совсем не нуждался в утешении.
Мы снова вышли на галерею. Под нами, внизу, шумел город.
– Романы не бросил? – не зная уже, что сказать, спросил я. – Или пишешь?
– А как же!
Он развернулся и снова пошпарил задом наперед.
– Попробуй так! – крикнул он, удаляясь. – Не бойся.
– Я и не боюсь, – сказал я и, тоже развернувшись, стал повторять его движения. Мы поравнялись и засеменили рядом.
– А ведь и правда так лучше!
– А я тебе что говорил!
Из-за витрин на нас удивленно смотрели продавщицы. Мы пятились раком, суча согнутыми в локтях руками, Валера, кажется, улыбался, а мне хотелось плакать.
Маргарита
1
Маргариту нельзя назвать красавицей, но она мила, этого у нее не отнять. Небольшой рост, красивые ноги, отличная грудь, нижняя капризная губа, а главное – неподдельный интерес в глазах к собеседнику, всегда с сексуальным оттенком, эдакая блядская заинтересованность. Ей плевать, мужчина перед ней или женщина, – она всегда готова рассмотреть человека как объект желания, в большей мере шаловливого, из какого-то веселого любопытства.
Я познакомился с ней у Евгения, ей было двадцать, и у нее уже была дочь. Кроме этого, она уже успела развестись с мужем, и Евгений был ее любовником, с которым она спала официально, но, полагаю, одним им дело не ограничивалось. В общем-то, Маргарита и не скрывала своих мимолетных интриг – все это подавалось ею легко и совсем не отталкивающе; интерес в ее глазах подкупал искренним расположением, хотя иногда оно могло обернуться едкой насмешкой, впрочем, всегда недолгой. Короче, Маргарита была из тех женщин, с которой после близости скорее становишься другом, нежели любовником, но она никогда не откажет в шансе попробовать еще раз и еще, пока вы оба не поймете, что лучше вам все же остаться хорошими друзьями.
Первый ее муж был бизнесменом, причем на ноги он встал уже после женитьбы. За время их недолгой совместной жизни из обыкновенного парняги он превратился в успешного коммерсанта, надо полагать, не без ее непосредственного участия. Нет, она, конечно, не ездила с ним на заключение сделок, не составляла ему бизнес-планов, не подыскивала клиентов, налаживая рынки сбыта. Маргарита просто в нужную минуту всегда находилась рядом, и он мог в любой момент войти в нее, чтобы поработать в ней своим членом. Этого было достаточно, чтобы активировать мозг и основательно подзарядить батарейки. Теперь пришла пора открыть самое главное ее достоинство – тот мужчина, который был в ней, всегда добивался материального благополучия. Оно могло выражаться в каких угодно цифрах, в большинстве случаев достаточно солидных.
В чем тут был секрет, никто не знал, скорее всего, в силе ее характера и в огромном желании иметь рядом с собой успешного мужчину, чем бы тот ни занимался. Первый муж торговал книжками, начиная с раскрасок и заканчивая собраниями сочинений. На момент их расставания он возил товар машинами и уже подумывал о железнодорожных составах, но после ее ухода дело как-то резко пошло под откос: подельник его кинул, кто-то не заплатил, что-то украли, и вот он уже ни с чем, пьет с утра до вечера и плачет у мамы на плече.
Когда я спросил у нее, почему она от него ушла, – они не бедствовали, родилась дочь, он не изменял – Маргарита не смогла толком ответить на мой вопрос. Я понял лишь одно, что ей стало неинтересно, что, рано выйдя замуж, она быстро подросла в браке, поумнела, посмотрев однажды на мужа другими глазами. Она переросла его во всех планах: и вовсе он не был таким умным, каким казался ей вначале, да и красивым тоже. Короче, у него оказалось так мало достоинств и так много недостатков, что она решила все это прекратить. К тому же у него была дурацкая мания овладевать ею спящей. Ей надоело просыпаться от того, что ее натягивали на член, как перчатку, сухую и тесную, – ей это крайне не нравилось, но, кажется, именно это обстоятельство заводило мужа, и он сладострастно пыхтел сзади, в темноте борясь с ее сонной вагиной, от чего становилось тошно вдвойне.
С Евгением было проще – он не только не покушался на ее сон, но и был вынужден платить за минет, потому что она нуждалась в карманных деньгах, а просто так Евгений их не давал. Он не был скупым, но считал: с нее хватит и того, что он везде оплачивал выпивку и еду, поэтому Маргарита в свою очередь поставила одно единственное условие – полтинник за каждый сеанс орального секса. На тот момент это была смешная сумма, но важен был сам факт платы за дополнительное удовольствие. Что ж, это было справедливо, и Евгений вынужден был платить, потому что не представлял секс без подобного вида ласк.
– Я тут подсчитал, сколько выложил за один только минет, – сокрушался он однажды, когда мы сидели чисто мужской компанией.
Я был удивлен: он никогда не жалел потраченных денег, тем более на своих друзей и подруг, и всегда платил не только за Маргариту, но частенько и за тех, кто был на мели. Хотя та же Маргарита могла жестко поддеть его на этот счет.
