— Мне не остается ничего другого, кроме смерти или безумия.
— Я изменница уже давно, — тяжело вздохнула она.
— Нет, ты всегда была образцом ложной преданности…
— Это всего лишь иное определение измены. Я измучилась…
— Мы сами мучаем себя, как будто в этом весь смысл нашей жизни! — воскликнул я.
Мы молча смотрели на Нил, лениво катящий мутные волны. Протянув над столом руку, я коснулся ее ладони и нежно сжал в своей.
— Мы с тобой в плену у предрассудков, — прошептал я.
— Мы пали гораздо ниже, чем ты себе представляешь, — печально сказала она.
— Однако мы выйдем из испытания как чистый, без примеси, металл.
Я ощутил непреодолимое желание, толкающее меня к пропасти.
* * *
В ожидании поезда на каирском вокзале я встретился со своим старым другом — журналистом довольно прогрессивных взглядов. Он встречал человека, который должен был приехать с канала. Мы пошли в буфет.
— Какая удача — я давно хотел с тобой увидеться.
Интересно, чего он хочет? Ведь мы не общались со времени моего назначения в Александрию.
— Что привело тебя в Каир? — неожиданно спросил он.
Я недоуменно уставился на него.
— Мы друзья, и я буду с тобой откровенен, — сказал он. — Говорят, что ты приезжаешь в Каир только ради мадам Фавзи!
Он, очевидно, ожидал, что его слова встревожат меня. Но я спокойно ответил:
— Ты же знаешь — она нуждается в поддержке.
— Я знаю также…
— Ты знаешь также, — прервал я его, — что я давно люблю ее!
— А Фавзи?
— Он благороднее, чем ты думаешь.
— Мне, как твоему другу, тяжело слышать, что говорят о тебе! — вздохнул он.
— А что говорят?
Но он промолчал, и я сказал раздраженно:
— Говорят, что я шпион, что вовремя сбежал, а теперь пробрался в дом старого друга!
— Я хотел только…
— Ты веришь этому!
— Нет… нет… И ты можешь так думать обо мне?..
* * *
По дороге в Александрию я пытался разобраться в своих противоречивых чувствах. Это оказалось мне не под силу.
Мне захотелось посидеть немного в кафе «Трианон». Но еще с улицы я увидел за столиком Сархана аль-Бухейри и Хусни Аляма. Они были мне отвратительны, и я повернул обратно. Низкие редкие облака неслись по небу. Дул резкий порывистый ветер. Я шел по набережной. Волны прибоя, взмывая вверх, обдавали тротуар брызгами. Я говорил себе, что необходимо встряхнуться — может, тогда душевное равновесие вернется ко мне.
Зухра принесла мне чаю и еще с порога выпалила:
— Приезжали мои родственники, чтобы забрать меня, но я отказалась.
Несмотря на мое апатичное состояние, дела Зухры были мне небезразличны. Я одобрил ее:
— Ты хорошо сделала!
— А знаешь, даже Амер-бек советовал мне вернуться в деревню…
— Просто он боится за тебя.
— Почему ты не улыбаешься, как обычно? — она пристально смотрела на меня.
Я через силу улыбнулся.
— Я поняла! — воскликнула она. Твои поездки каждую неделю и задумчивость… Я права?
Я продолжал улыбаться, и она радостно сказала:
— Я хочу быть на твоей свадьбе!
— Да услышит тебя аллах, Зухра…
Между нами установилось полное взаимопонимание. Зухра весело смеялась. Но я сказал:
— Есть один человек, который не дает мне покоя…
— Кто он?
— Человек, изменивший своему долгу, предавший своего друга и учителя!
Она нахмурилась.
— А можно ли простить его вину, если он любит? — спросил я.
— Любовь предателя нечиста, как и он сам! — сказала она с отвращением.
* * *
Я погрузился в работу. Но всякий раз, как нервы не выдерживали и мысли начинали путаться, ехал в Каир. Там счастье любви. Да, я был счастлив, когда Дария, отбросив сомнения, оставила свою руку в моей. И все же я испытывал лихорадочное беспокойство. Мною владели странные мысли. Однажды я сказал ей:
— Я любил тебя давно, ты это знала. Почему же ты вышла замуж?
— Мне казалось, ты колебался, — сказала она с грустью. — Я встретила Фавзи и была увлечена силой его характера. Ведь он, как никто другой, достоин всяческого уважения.
Вокруг нас сидели парочки влюбленных.
— А мы счастливы? — спросил я.
В ее глазах было недоумение.
— Что за вопрос, Мансур?
— Может, тебе неприятно, что из-за меня ты стала объектом сплетен?
— Меня это не волнует, а что касается Фавзи…
Она хотела, без сомнения, повторить то, что я уже не раз говорил о широте взглядов Фавзи, о его большом сердце, но промолчала.
— Дария, — вырвалось у меня, — ведь ты в душе сомневаешься во мне, как и другие!
Она возмущенно сдвинула брови, — она не раз предупреждала меня, чтобы я не касался этой темы, — однако это не остановило меня:
— Ты не думай — если бы ты сомневалась, я бы понял тебя!
Она резко повернулась ко мне:
— Зачем ты бередишь мою рану?!
— Уже давно я спрашиваю себя, почему ты не разделяешь общего мнения обо мне, — спросил я с улыбкой.
— Потому что ты по природе своей не можешь быть предателем! — уверенно ответила она.
— Что значит «по природе»? Я слаб, подчиняюсь брату — а это слабость вдвойне… Такие, как я, чаще всего и становятся изменниками.
Она взяла мою руку в свои и крепко сжала ее.
— Не мучай себя… не мучай нас…
Я подумал: ведь она и не предполагает, что именно она — главная причина моих мучений!
* * *
Мадам вошла ко мне, и я сразу понял, что она хочет сообщить какую-то новость. Она, как бабочка, порхала с новостями из комнаты в комнату.
— Господин Мансур не слышал? Махмуд Абуль Аббас — торговец газетами — сватался к Зухре, но она ему отказала! Ведь это безумие, господин Мансур!
— Она не любит его, — простодушно сказал я.
— Она идет по неверному пути! — воскликнула мадам, сверкнув глазами.
Горе Сархану, подумал я, если он бросит ее. Я сам придумаю ему наказание, какого он заслуживает!
— Посоветуй ей, пожалуйста, — зашептала, склонившись ко мне, мадам, — она послушается тебя… она тебя любит…
Я еле сдержался, чтобы не вспылить.
* * *
Холодный ветер хлестал в окна пригоршнями дождя, морской прибой наполнял здание непрерывным гулом. Я не слышал, как вошла Зухра, и заметил ее, лишь когда она поставила передо мной чашку. Я был рад ее приходу — она отвлекла меня от черных мыслей. Я улыбнулся и предложил ей плитку шоколада.
— Вот уже второй жених, которому ты отказываешь! — засмеялся я.
Она настороженно взглянула на меня, а я продолжал:
— Хочешь знать мое мнение, Зухра? Я предпочел бы Махмуда Сархану!
— Ты просто не знаешь его, — нахмурилась она.
— А ты разве знаешь Махмуда?
— Мы с Сарханом очень подходим друг другу, — сказала она решительно.
Она любит его и будет любить до тех пор, пока он не женится на ней или не изменит ей.
— Зухра, — сказал я, — я очень уважаю тебя и хотел бы, чтобы ты была счастлива…
* * *
Я не мог поехать в Каир — было очень много важной и срочной работы. Дария, измученная одиночеством, позвонила мне по телефону.
Когда на следующей неделе мы встретились, она сказала нервозно:
— Ну вот, теперь я преследую тебя!
Я поцеловал ей руку. Мы сидели в отдельном кабинете казино «Флорида». Я рассказал ей о своей работе, из-за которой задержался с приездом. Дария была чем-то обеспокоена и много курила. Я тоже был не в лучшей форме.
— Я завалил себя работой, — сказал я, — и только благодаря этому держусь.
— Но я не могу больше выносить одиночества.
— Мы с тобой в заколдованном круге и вместе с тем ничего не предпринимаем, чтобы выбраться из него.
Я попытался размышлять логически.
— Если следовать здравому смыслу, — сказал я, — то мы должны либо расстаться, либо добиваться развода…
Ее серые глаза расширились.
— Развода?! — вскричала она.
— И начать новую жизнь… — продолжал я спокойно.
— Это так неожиданно!
— Однако естественно и, если хочешь, нравственно…
Она совсем растерялась.
Немного помолчав, я спросил ее:
— А как, по-твоему, вел бы себя Фавзи, окажись он на моем месте?
— Он любит меня, — ответила она поспешно.
— Но он не остался бы с тобой, если б знал, что ты любишь другого.
— Ты ударился в теорию.
— Но это действительно так — я ведь знаю Фавзи!
— Представь… представь, что с ним будет…
— Ты больше всего переживаешь из-за того, что оставила Фавзи, когда он в тюрьме. Но ведь ты оставила только его, а не его принципы…
Я увидел перед собой Фавзи, увидел, как он сидит на канапе, смотрит на меня черными миндалевидными глазами и курит кальян. У него полно забот, его одолевают бесконечные сомнения, но в чем, в чем, а в своем семейном счастье он не сомневается.
