— Вы ищете леди Бренду Ласт?
— Да. Она ваша подруга?
— И еще какая, — сказала княгиня Абдул Акбар.
— В таком случае не скажете ли вы мне, где я могу ее разыскать?
— Она должна быть сейчас у леди Кокперс. Я как раз туда иду. Ей что-нибудь передать?
— Нет, лучше я сам туда поеду.
— Хорошо, тогда подождите пять минут, и мы поедем вместе. Входите.
Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с подлинно восточным презрением к истинному назначению вещей: сабли, призванные украшать парадные одеяния марокканских шейхов, свисали с картинных реек, коврики для молитвенных коленопреклонений были раскиданы по дивану, настенный бухарский ковер валялся на полу; туалетный столик был задрапирован шалью, изготовленной в Иокогаме на потребу иностранным туристам; на восьмиугольном столике из Порт-Саида стоял тибетский Будда из светлого мыльного камня, шесть слоников слоновой кости бомбейского производства выстроились в ряд на батарее. Другие культуры были представлены набором флакончиков и пудрениц Лалика,[17] сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной миской, корзинкой для бумаг, склеенной из отлакированных акватинт, страхолюдиной куклой, полученной на торжественном обеде в приморском отеле, десятком оправленных в рамки фотографий самой княгини, затейливой мозаикой из кусочков раскрашенного дерева, изображающей сценку в саду, и радиоприемником в ящике мореного дуба стиля Тюдор.
В столь крохотной комнате все это производило сногсшибательный эффект.
Княгиня села к зеркалу, Джок пристроился на диване за ее спиной.
— Как вас зовут? — спросила она через плечо. Он назвался.
— Ну, конечно. Я слышала о вас в Хеттоне. Я была там в позапрошлый уикенд… Такой причудливый старинный дом.
— Пожалуй, лучше я вам скажу. Сегодня утром там произошло ужасное несчастье.
Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле. Глаза ее вылезли из орбит, рука взлетела к сердцу.
— Скорей, — шепнула она. — Говорите. Я этого не перенесу. Смерть?
Джок кивнул.
— Их маленького сына… лягнула на охоте лошадь.
— Малютку Джимми.
— Джона.
— Джон… умер. Какой кошмар, даже не верится.
— Но винить тут некого.
— Нет, нет, — сказала Дженни. — Вы ошибаетесь. Это моя вина. Я не должна была к ним ездить… Надо мной тяготеет страшное проклятье. Повсюду, где я ни появлюсь, я приношу только горе… Ведь умереть должна была я… Я не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя убийцей… Загублено такое славное юное существо.
— Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать.
— И это уже не в первый раз. Всегда, повсюду меня преследует безжалостный рок… О господи, — сказала Дженни Абдул Акбар, — за что ты так караешь меня?
Она удалилась из комнаты, оставив его одного, идти ей, собственно, было некуда, кроме как в ванную. Джок сказал через дверь:
— Мне пора ехать к Полли, повидать Бренду.
— Подождите минутку, я поеду с вами.
Из ванны она вышла, несколько взбодрившись.
— Вы на машине, — спросила она, — или вызвать такси?
После чая зашел мистер Тендрил. Тони ушел с ним в кабинет, и они просидели там с полчаса. Возвратившись, он подошел к подносу, который оставили в библиотеке по приказанию миссис Рэттери, и налил себе виски с имбирным элем. Миссис Рэттери снова взялась за пасьянс.
— Нелегкий разговор? — спросила она, не поднимая глаз.
— Жутко тяжелый. — Он быстро выпил виски и налил себе еще.
— Принесите и мне рюмку, ладно?
Тони сказал:
— Я, собственно, хотел только договориться с ним о похоронах. А он пытался меня утешать. Это было крайне мучительно… В конце концов в таком положении меньше всего хочется говорить о религии.
— Некоторые это любят, — сказала миссис Рэттери.
— Конечно, — начал Тони, немного помолчав, — когда нет своих детей.
— У меня два сына, — сказала миссис Рэттери.
— Вот как? Извините меня, пожалуйста, я не знал… мы так мало знакомы. Как некрасиво вышло.
— Все в порядке. Это не только вас удивляет. Я с ними не так уж часто вижусь. Они где-то в школе. Прошлым летом я водила их в кино. Они довольно большие. Один, мне кажется, будет красивым: у него отец красивый.
— Четверть седьмого, — сказал Тони. — Он, наверное, уже ей сказал.
У леди Кокперс собрался интимный кружок: Вероника, Дейзи, Сибил, Суки де Фуко-Эстергази и еще четыре-пять особ: все женщины. Они собрались погадать у новой предсказательницы миссис Норткотт. Открыла ее миссис Бивер: с каждых пяти гиней, которые та зарабатывала по ее рекомендации, миссис Бивер брала два фунта двенадцать шиллингов комиссионных. Она предсказывала судьбу по новейшему методу, читая по подошвам ног. Дамы с нетерпением дожидались своей очереди.
— Это же надо, сколько времени она возится с Дейзи.
— Она очень дотошная, — сказала Полли, — и потом это щекотно.
Немного погодя вышла Дейзи.
— Ну как? — спрашивали дамы.
— Ничего не стану говорить, не то все испорчу, — сказала Дейзи.
Они кинули карты, чтобы установить очередность. Идти выпало Бренде. Она прошла в соседнюю комнату к миссис Норткотт, которая сидела на стульчике подле кресла. Миссис Норткотт была затрапезного вида пожилая женщина, с претензиями на благородство произношения. Бренда села, сняла туфлю и чулок. Миссис Норткотт положила ногу Бренды себе на колено, многозначительно уставилась на нее, потом приподняла ступню и принялась обводить ее линии серебряным карандашиком.
Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать.
В соседней комнате говорили:
— А где сегодня ее мистер Бивер?
— Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь день места себе не находит — все боится, как бы самолет не разбился.
— Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем он ее пленил…
— Не предпринимайте ничего в четверг, — говорила миссис Норткотт.
— Ничего?
— Ничего важного. Вы умны, впечатлительны, добры, легко поддаетесь влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не даете своим способностям расцвести в полную меру.
— А о любви там ничего не говорится?
— Сейчас перейду к любви. Вот эти линии от большого пальца к подъему означают любовников.
— Да, да, расскажите еще…
Доложили о приходе княгини Абдул Акбар.
— Где Бренда? — спросила она. — Я думала, она здесь.
— Ока у миссис Норткотт.
— Ее хочет видеть Джок Мензис. Он внизу.
— Джок прелесть… Слушай, а с какой стати ты оставила его внизу?
— Нет, нет, он пришел по очень важному делу. Ему необходимо увидеть Бренду наедине.
— Господи, как таинственно, она скоро выйдет. Им нельзя мешать. У миссис Норткотт пропадет весь настрой.
Дженни рассказала им о случившемся.
А в соседней комнате за дверью у Бренды уже начала зябнуть нога.
— Четверо мужчин определяют вашу судьбу, — говорила миссис Норткотт. — Один — верен и нежен, но он еще не открыл вам своей любви, другой — пылкий и властный, и вы его боитесь.
— О господи, — сказала Бренда, — как интересно! Кто бы это мог быть?
— Одного вы должны избегать — он вам не принесет добра: он жестокосерд и алчен.
— Это наверняка мой мистер Бивер, господь с ним.
Внизу Джок сидел в маленькой комнате окнами на улицу, где гости Полли обычно собирались перед обедом. Было пять минут седьмого.
Вскоре Бренда натянула чулок, надела туфлю и вышла к дамам.
— Весьма увлекательно, — объявила она. — Послушайте, почему у вас такой странный вид?
— Джок Грант-Мензис хочет с тобой поговорить — он внизу.
— Джок? Какая неожиданность. Ничего страшного не случилось, ведь нет?
— Ты лучше спустись, поговори с ним.
И тут Бренду напугала странная обстановка в комнате и непривычные выражения на лицах подруг.
Она опрометью кинулась вниз, в комнату, где ее ждал Джок.
— В чем дело, Джок? Говори быстрей, мне страшно. Ничего ужасного не случилось, нет?
— Боюсь, что да. Произошел несчастный случай.
— Джон?
— Да.
— Умер?
Джок кивнул.
Она опустилась на жесткий ампирный стульчик у стены и села тихо-тихо, сложив руки на коленях, как благовоспитанный ребенок, которого привели в компанию взрослых. Она сказала:
— Расскажи мне, как это было. Откуда ты узнал?
— Я не уезжал из Хеттона после воскресенья.
— Из Хеттона?
— Разве ты не помнишь? Джон сегодня собирался на охоту.
Она нахмурилась, до нее не сразу дошли его слова.
— Джон… Джон Эндрю… Я… слава богу… — и она разрыдалась. Она беспомощно плакала, отвернув от Джока лицо и уткнувшись лбом в золоченую спинку стула.
Наверху миссис Норткотт держала за ногу Суки де Фуко-Эстергази.
