В пять часов я ускользнула с работы, потому что в этакой суматохе все равно невозможно было ничем заниматься. А кроме того, было еще одно дело, которое требовало моего внимания. Я решила сесть в поезд и отправиться в тот район, где собирались отбросы общества. Всем известно, что там можно найти сбежавших заключенных, головорезов, пиратов, наемных убийц, законченных подонков, продажных тварей и, конечно же, безжалостных мафиози. Я хотела задать им несколько вопросов. Посмотрим, что удастся выяснить.
Чтобы заняться обустройством своей дальнейшей жизни, мне необходимо было знать, что Альберто не вернется. Будь я уверена, что он исчез, я бы перестала дергаться. Вы считаете меня черствой? Возможно. Но, как вам известно, мы с мужем не любили друг друга, и я не собиралась проводить остаток жизни, выясняя обстоятельства его исчезновения.
На пьяцца деи Чинквиченто мне повстречался пренеприятнейший тип с гноящимся шрамом на щеке и в клетчатой кепке. Я решила, что такой вид безусловно свидетельствует о его принадлежности к банде.
Я осторожно подошла к нему.
— Вы не видели чревовещателя? — начала я.
Он прищурился и выпустил изо рта колечко дыма.
— В детстве видел кукольный спектакль. А что?
— Я говорю о невысоком толстом человеке. Вы ничего о нем не знаете?
— Дайте подумать, — сказал он и затянулся сигаретой. — Вот такой невысокий? — И он показал рукой точь-в-точь рост Альберто.
— Да!
— И, вы говорите, вот такой толстый? — он развел руки и поводил ими вниз-вверх.
— Да! — снова подтвердила я, чувствуя, что нахожусь на правильном пути. — Именно такой.
— Никогда его не видел.
С этими словами он повернулся и ушел, одарив меня пристальным взглядом маньяка.
Из последних сил я отправилась на поиски кого-нибудь, кто был бы похож на бандита, но бандита вменяемого. Это оказалось нелегко. Два искомых качества все время не совпадали. Я забраковала человека, окруженного стаей навозных мух, аккордеониста со злобного вида обезьянкой и ложного священника — одного из тысяч, наводнивших город, — размахивавшего мачете. Наконец мне попался кривоногий человек в темном костюме и с футляром для скрипки.
— Я пытаюсь разузнать о невысоком толстом чревовещателе по имени Альберто Липпи, — сказала я.
— Извините, опаздываю на выступление, — ответил он и торопливо направился к зданию Оперного театра.
— Вы ничего не знаете о невысоком толстом человеке? — спросила я у неопрятного мужчины с бурой собачонкой.
— Знаю, — сказал он. — Его забрала летающая тарелка, и теперь он — вождь инопланетян.
Безнадежно. Так я ни к чему не приду. Глупо было даже начинать. Пора ехать в «Беренику» на первый рабочий вечер в качестве гардеробщицы. Если слушать внимательно и смотреть в оба, можно узнать что-нибудь полезное.
Клуб «Береника», расположенный на виа Витториа, был зажат между лавкой чучельника (к моему несказанному облегчению, попугаев на витрине не оказалось) и мастерской по изготовлению ортопедических корсетов (удовлетворение гарантировано). Он находился в подвале, куда вела узенькая лестница. Над лестницей мигал синий фонарь. На улице пахло мочой, тротуар был заляпан отходами человеческой жизнедеятельности, а в канаве валялся пьяница и в перерывах между стонами пел «Мона, Мона».
Перед входом переминались с ноги на ногу скромные семинаристы и никак не решались войти. В дверях стоял неуклюжий громила в слишком тесном костюме. Шея у него была шире головы, а нижняя губа оттопыривалась так сильно, как будто хотела избавиться от хозяина.
— У меня назначена встреча с синьором Мормиле, — сообщила я ему.
Губа громилы чуть скривилась, выражая одобрение, и он слегка сдвинулся в сторону, но недостаточно для того, чтобы я смогла легко прошмыгнуть мимо него. Пришлось протискиваться в узкую щель, образовавшуюся между ним и дверным косяком. При этом наши тела на пару мгновений очень интимно соприкоснулись.
В клубе было темно, грязно и так накурено, что хоть топор вешай. Я уловила мерзкий запах тухлого мяса, доносившийся из кухни. Ноги прилипали к полу — подошвы туфель чуть не оторвались. Это была бы третья пара обуви меньше чем за неделю. Красные обои были жутко рваные. Портрет основательницы клуба, коренастой Береники, висел криво и был украшен дорисованной бородой, усами и очками. Клуб резко отличался от тех, в которых работала мама.
Я пошла на звуки музыки и, нырнув за занавеску из бусинок, оказалась в зале. Луч света выхватывал из темноты фигуру в узком красном платье, стоявшую на маленькой сцене в глубине комнаты. В первый момент мне показалось, что это женщина, но с мужской фигурой. Плечи слишком широкие, шея слишком толстая, а кисти рук и ступни слишком крупные. В зале раздались аплодисменты, когда ее объявили как «мисс Ольгу Моллика».
Она запела «Sempre Tu». Должна признать, голос у нее был красивый, хоть и излишне глубокий.
Я спотыкаясь вошла в зал, высматривая Дарио Мормиле. Но было так темно, что я видела только тлеющие кончики множества сигарет. Вокруг двигались неясные фигуры. Когда глаза привыкли к темноте, я поняла, что они танцуют. Видимо, здесь ощущалась нехватка женщин, ибо пары в основном состояли из танцующих друг с другом мужчин. Повсюду стояли столики, за ними сидели люди. Двое мужчин, по-видимому, ссорились, но голос мисс Моллика и оркестр не позволяли разобрать слова. Потом блеснуло лезвие ножа, и один из мужчин выбежал из зала, прижимая к щеке носовой платок.
— Вы танцуете? — пробормотал чей-то голос мне на ухо, но, к счастью, его обладатель тут же рухнул на пол прямо к моим ногам. Я перешагнула через него и направилась к выходу. Но было поздно. Прежде, чем я успела спастись бегством, ко мне подошел Мормиле.
— Я, пожалуй, пойду, — пролепетала я, пытаясь изобразить улыбку.
Он подошел ближе. Очень близко. И положил руки мне на шею. Я ужаснулась, подумав, что он собирается меня поцеловать.
— Ты нужна мне, Фреда, — тихо сказал он. Я чувствовала на лице его дыхание, от него почему-то пахло резиной. — Мне больше не на кого опереться. Все уходят. Бегут, как крысы с тонущего корабля. Они всегда рядом, когда легко. Но стоит наступить тяжелым временам, они тут же оказываются за дверью. Но ты, Фреда, ты не такая, как другие девушки. — Тут его рука начала гладить мою шею, поигрывать волосами. — Ты ведь хочешь помочь Дарио, правда, Фреда?
Я не хотела, но не знала, как в этом признаться. У меня никогда не получалось сказать «нет».
— Отлично, — кивнул он, приняв мое молчание за согласие. — Вот что тебе предстоит делать…
Он взял меня за руку и повел в грязную будку в конце коридора, где были вешалки, искусственная герань в горшке и стопка билетов.
Мормиле бочком вышел из будки, спиной вытирая пыль с обоев (видимо, за уборку помещения отвечал тоже он), обернулся и спросил:
— Фреда, ты поешь?
Я быстро кивнула.
— Хорошая девочка, — похвалил он и подмигнул.
Мимо прошел громила-охранник. Он держал за шею пьяного танцора и размахивал им, как цыпленком. Я растерянно стояла в будке, стараясь пореже вдыхать отвратительную вонь, и думала (как и в первую брачную ночь): «Что я вообще здесь делаю?» Зашли несколько посетителей. Пребывая в прострации, я приняла у них шляпы и выдала билеты. Когда появился дядя Бирилло в сопровождении дамы в розовом, мы оба испытали самый сильный удар в нашей жизни.
— Корпоративная вечеринка, — быстро пояснил он, вручая мне фетровую шляпу.
— Можно повесить на один номер? — спросила я, как это делают настоящие гардеробщицы.
— О, мы не вместе, — ответил дядя Бирилло, делая вид, что поражен моей ошибкой. — Нет, нет. Я впервые вижу эту даму.
С этими словами он выхватил у меня билет и в гордом одиночестве прошествовал в зал.
Бедный дядя Бирилло. Всегда работает допоздна. Даже вечера проводит с клиентами и сослуживцами. Такое впечатление, что газовая компания «Голозо» единолично владеет его душой и телом.
— Если бы я точно знала, что Альберто мертв, — призналась я на следующее утро синьоре Доротее, вылепливая восковой нос для синьоры Аньелло (ее собственный сжевала коза, пока синьора лежала и умирала). — Тогда я смогла бы начать новую жизнь. Неизвестность сводит меня с ума.
— Предоставь это дело мне, Фреда, — подмигнула синьора Доротея. — Шепну-ка я словечко в Гильдии. Может, кто-нибудь нам поможет. Как знать? Глядишь, одна из контор уже его похоронила.
С этими словами она направилась в офис, водрузила на нос пенсне и погрузилась в изучение священной амбарной книги в кожаном переплете, которую хранила в сейфе под замком.
Гильдия — это такое тайное общество городских гробовщиков. Членство в ней хранилось в строжайшем секрете и передавалось по наследству. Синьора Доротея, разумеется, занимала в ней весьма высокое положение, учитывая ее беспримерную родословную. В свое время она побывала на разных постах и даже дважды была Великим Магистром. Она добросовестно выполняла свои обязанности, посещала собрания и соборы, для чего надевала голубую шляпу, расшитую луной и звездами, и брала с собой маленькую символическую лопаточку.
