Пинтер заново наполняет бокалы, и мы садимся. На столе — настоящие фарфор и серебро, льняные салфетки. Пинтер, с момента возвращения домой, как будто прибавил в росте — когда мы пьем за «жизненную силу» (тост предлагает Маргарет), стол словно опускается на высоту табуретки. Я возвышаюсь над ним и чувствую себя величественным, исполняющим роль отца. Маргарет — это мать, а Пинтер — наш сын.
— Итак, вы выбрали тему? — спрашивает она. Маргарет уже готова приступить к еде, но, судя по всему, в доме свои правила.
— Что-нибудь актуальное.
Они кивают.
— Мне все равно. Политика?
— Что угодно, — Пинтер фыркает. Он голоден. — Наш последний гость…
— Не дави на него, — говорит Маргарет. — Пусть ассоциирует.
Я перевожу взгляд на картину в спальне.
— Преследование.
Они улыбаются и окунают печенье в соус. Я попал в яблочко и в качестве вознаграждения беру кусочек колбасы.
— Думаю, нужно начать с личного опыта. Итак, кого из присутствующих когда-нибудь преследовали? — спрашивает Пинтер.
— Меня, — отвечает Маргарет.
— Райан?
— С романтическими целями? Или профессиональными?
— Вы сами выбрали тему. Что было у вас на уме?
— Омаха.
— Ну вот. Никаких разговоров о делах.
— Но вы их знаете?
— Мы общались. Повторяю, никаких разговоров о делах.
Маргарет вытирает соус с губ.
— Сэнди, ты слышал эту историю, так что постарайся не перебивать. Дело было в Лондоне, в шестидесятых. Сэнди пригласила туда Британская железнодорожная компания.
— Чтобы рационализировать расписание, — вставляет Пинтер.
— Я во всех журналах читала про Карнаби-стрит и хотела купить себе платье. Я села на автобус и поднялась наверх, чтобы видеть указатели. Там сидели двое ребят с прическами, как у «Битлз»… у Сэнди тоже была такая прическа…
— Иди ты.
— Была.
Я беру оливку. Бокал у меня пуст. Интересно, почему Пинтер пялится на мою ширинку?
— Короче говоря, двое длинноволосых парней. Они пили пиво. Из огромных банок, которые так любят англичане. И я, по своей наивности…
Пинтер приподнимает бровь. Ноздри у него раздуваются.
— …подсела к ним, чтобы расспросить о моде. Так сказать, о положении дел. Попросила показать мне магазин, какое-нибудь местечко на тихой улице, где мало туристов. Они сказали: ну конечно, если угостите пивом. Ладно. Мы отправились по каким-то извилистым улочкам, а потом, не успела я опомниться, как они прижали меня к стене и принялись лапать. Рядом с мусорным баком. И забрали все мои деньги.
— Ты сама им заплатила.
— Сэнди, не встревай. Потом расскажешь сам.
— Она ходила по магазинам не ради вещей, а ради новых ощущений. Вы не знаете, Райан. Эпоха ЛСД. Маргарет была чем-то вроде галактического путешественника. Она вытаскивала меня познакомиться с Хаксли, Лири и прочей братией. Горячие ванны под столом из красного дерева. Кукольные представления. Я думал таким образом вернуть себе вдохновение. Астрология. Может быть, это и помогло. Видения. Новые перспективы. Но, свято уверяю вас, мне уж точно не поднимали настроение все эти подозрительно живописные нападения на Маргарет в каждой европейской столице.
— Однажды я переспала с Генри Миллером, — сообщает та.
У меня приглушенно звонит мобильник. Пинтер презрительно фыркает, я лезу в карман, выключаю звонок и извиняюсь, становясь при этом еще краснее.
— Спасибо, — говорит Пинтер. — Терпеть не могу эти штуковины. Грех, в который впадает человек, во имя того, чтобы быть на связи.
— Обычно я не беру его с собой, когда иду на встречу. Но сегодня слегка замотался…
— Тема, — напоминает Маргарет.
— Мы кажемся вам нелепыми? — спрашивает Пинтер. — Настойчивость, с которой мы свято блюдем время ужина? Любовь к спорам? Странное эротическое прошлое?
— Нет, — почти беззвучно отвечаю я.
— Если и так — этого у нас не отнять. Связь, которая объединяет многих. Бездонная дыра. Никто не может быть одновременно повсюду — да и зачем к этому стремиться? Конечно, мы подойдем близко. На шаг, на полшага, на четверть шага. Но никогда не переступим черту. Таков, понимаете, их план. Прогресс без достижения идеала. Бесконечная погоня, которая постепенно заменяет все прелести полового акта.
— Час назад вы утверждали, что мир — это лабораторная пробирка.
— Мы все еще говорим о преследовании? — спрашивает Маргарет. — Или сменили тему?
— Пробирка — очаровательный антиквариат по сравнению с тем, что уготовано для нас. Крошечные антенны, встроенные в корни волос. Цифровые датчики на кончиках пальцев.
— Без нашего разрешения?
— Мы дадим разрешение. Взамен нам пообещают бесплатное радио. Бесплатные телефонные звонки.
— Они? Вы не ощущаете себя соучастником?
— Конечно, ощущаю. Я — на нижнем ярусе. Я бы согласился, будь эти «они» другими, но история не предоставляет мне иного выбора. Мой совет: если услышите про «них» — присоединяйтесь, хотя бы для того, чтобы упредить их и занять оборону.
— На семинарах вы учите ответственности. А это скорее похоже на пассивность…
— Они всегда связаны, просто на семинарах я подчеркиваю одну сторону. Семинары — для умственно несовершеннолетних людей, а вовсе не для энергичных, полностью реализовавшихся личностей, у которых есть перспективы.
— Напомните мне, чтобы я больше на них не ходил.
— Сэнди, однажды тебя тоже преследовали. Та компания…
— Это снова касается Омахи. Не будем о делах, Маргарет.
— Пожалуйста, расскажите, — прошу я. — Мне очень интересно.
— Они попросили поделиться своими мечтами. Я так и сделал. Через три месяца меня начали заваливать факсами. Предсказания. Догадки. О том, что я скажу дальше. В какой-то момент они достигли сорокапроцентной точности. Это скучно.
— Как вы можете так говорить? Вовсе нет. А о чем вы мечтали?
— О покупках. О креме для бритья. О свежемороженом мясе.
— Да вы шутите.
— У них были и плюсы и минусы. По большей части они просто хвастуны. Сплошная афера.
— Но тогда он так не думал, — говорит Маргарет. — Это его поразило. Он почти год проболел.
— Хроническая усталость. Дело вовсе не в них. Ты заговорила о делах, дорогая. Дискуссии конец.
Маргарет покидает нас. Она идет с бокалом на заднее крыльцо, садится и смотрит в проулок, где растут пальмы.
— Мне кажется, «МифТек» за мной тоже охотится.
— Посмотрим. А пока забудьте об этом.
— Нужно обсудить «Зону Пинтера», — говорю я. — Не подумайте, что я на вас давлю, но я очень на это рассчитываю…
— Сомневаюсь, что готов увидеть издание своих трудов на кофейных кружках. Хотя идея всеприсутствия меня увлекает. Я схожу в туалет. Попробуйте лук. Не хотите снять пиджак? Вам, кажется, жарко.
Укрывшись за столом, я достаю мобильник и проверяю последний звонок. Код Солт-Лейк-Сити. Снова Азиф — должно быть, новости о Джулии. Стоит ему узнать о том, что у нас беда, как он становится неутомим.
Маргарет оборачивается и смотрит на меня со ступенек.
— Звоните, звоните. Не позволяйте ему вас заболтать. Позвоните с улицы, если так удобнее.
— Спасибо.
— Муж хотел, чтобы вы у нас заночевали, но я вижу, что вы к такому не готовы. Я ему все объясню.
Я обхожу машину Пинтера и набираю номер. Джулия берет трубку после первого гудка. Целая и невредимая.
Голос у нее слабый, хоть я и сомневаюсь, что сам говорю твердо. В ее голосе — дорога и забегаловка на обочине. Джулия описывает свое ночное путешествие по диагонали — через Южную Дакоту и Вайоминг. В Рапид-Сити сестра проколола шину и залатала ее при помощи моментального клея. Неподалеку от Шеридана Джулия подобрала стопщика-индейца, который подарил ей медвежий коготь на счастье. Пересекая границу Юты, она на час остановилась в Пылающем ущелье, чтобы при свете фонарика осмотреть холм, нашпигованный окаменевшими останками динозавров. Джулия утверждает, что бежала вовсе не от свадьбы — всему виной смерть Майлза и Ти-Джея, отравившихся собак, которые, как и сказал Кейт, скончались у нее на руках, от непрерывного внутреннего кровотечения. Они умерли по ее вине. Вообще, все случилось по ее вине.
— Что еще? — спрашиваю я.
— Все.
Джулия не права.
— Ты ела? — спрашиваю я.
— Я сейчас ем.
— Что именно?
— Лакрицу.
— Это не еда.
Джулия не просит меня прилететь, но я все равно прилечу. Я могу оказаться рядом с ней, соизволением «Грейт Уэст» и воздушных диспетчеров, через четыре часа. Нужно выехать немедленно.
— А еще я пью молоко.
— Допивай. Молоко — это то, что надо.
— Допила.
Пинтер выходит на крыльцо и стоит, обняв одной рукой девическую талию Маргарет. С его лица сошло распутное выражение; он отворачивается, чтобы не мешать разговору. Я велю Джулии не ждать меня, ложиться спать и передать трубку Азифу. Она так и делает. Шум миксера намекает, что они на кухне, где им и следует быть.
