В следующих выпусках моей передачи о сексологии и славистике я расскажу о ещё одном санитаре переходящей сексуальной природы; о том, как в Голландии поселилась (и сгинула оттуда) небезызвестная Катя Гольдина; о том, как Олег разрушил моё счастье с восходящей порнозвездой, а я в свою очередь невольно воспрепятствовал его эмиграции в Бразилию.
В часы скорби бог посылает мне в утешение Машу-Мышу. Она поселилась у меня, например, когда Олег попрощался с Новосибом и уехал в Германию, а я ещё пару месяцев оставался в академгородковском жилище, где мы с ним были так молоды и счастливы в двухтысячном году. Находиться там одному стало просто невыносимо. Всё напоминало о совместном быте и досуге: картинки из гей-журналов на стенах, цветочек на компьютерных обоях, пара маек и кружек, но пуще всего (великая) куча мусора на балконе.
Бытовые отходы в новосибирском Академгородке вывозятся горбатыми мусоровозками в стиле ретро, нередко по расписанию, но всегда в такие часы, когда народ или работает, или спит. Поэтому с наступлением морозов мы с Олегом просто складывали пакеты с мусором на балкон до лучших времён. К первой оттепели там образовалась внушительная и красочная инсталляция, грозившая заблагоухать и ухудшить санитарно-эпидемиологическую обстановку в окрестностях Морского проспекта и улицы Ильича.
Появление Маши (с чемоданом) было как обещание счастья, потому что в первый же день она помогла мне прибраться и наполнила помещение новыми вещами и запахами, которые отвлекли от печали. Кроме того, Маша умела делать массаж головы и рейки на разные релаксации, включая сексуальную.
Правда, за прошедшее со времени нашего знакомства время Маша изменилась. Она была робкой, а стала активно практикующей лесбиянкой. Кровать дома была всего одна, делили её мы честно и беспроблемно. Но когда Маша приводила домой женщин, мне приходилось спать на полу. Пользоваться ими совместно со мной (я же бисексуал) она отказывалась (и Олег бы огорчился). Посуду Маша мыла лишь однажды, причём моей пеной для бритья. Представляя и рекомендуя меня каждой новой знакомой, она замечала: «Не нарадуюсь на него. Всё делает по дому… Кстати, Андрей, не приготовишь нам чего-нибудь?»
— Мне надо поработать за компьютером, — медленно вдохнув и выдохнув, отвертелся я на этот раз.
Машина очередная любовь носила камуфляжные штаны и курила вишневую трубку. Было сразу видно, что на кухне она может почистить трубы или выложить новый кафель, но не сварить кисель. Маша вздохнула и отправилась готовить сама. Она выбрала романтический рецепт — манную кашу с изюмом и сухофруктами.
Девушка в камуфляже уже минут двадцать курила трубку за моей спиной, когда мне показалось, что дело как-то не клеится. Заглянув на кухню, я обнаружил, что Маша совершает над кастрюлей пассы: «Отражаю потоки энергии, слишком медленно закипает».
Кастрюля с манкой стояла на холодном кружке. Раскалён был соседний. Я направил процесс в нужное русло и вышел.
Надо сказать, часть продуктов в нашем с Олегом семейном гнезде происходила из склада моей запасливой бабушки. Во время большой уборки у неё дома на заколоченных антресолях был обнаружен забытый тайник времен перестройки — с мылом, крупами, тушёнкой, сухофруктами и мешком зеленых кофейных бобов. Кофе мы, наполняя квартиру едким дымом, поджаривали на сковородке, мололи и заваривали в турке, тушёнку я съел, а до остального боялся дотрагиваться и хранил лишь на случай голода.
— Сколько крупы на литр молока?
— Примерно в три раза меньше, чем жидкости.
— А если с курагой? — снова показалась в дверном проеме Маша.
Из кухни несло горелой органикой, но я принял приглашение девушек — не хотелось быть букой и трусом. К приглашению прилагалась тарелка чего-то мутного, с серыми и желтыми кусочками, комочками и прожилками.
— Я научилась готовить это блюдо в Больцано, — таинственно и кокетливо прокомментировала Маша. — Очень вкусно и полезно для пищеварения.
Разного заграничного опыта у Маши — после недельного отпуска в Италии и Германии — было вдоволь, она им всегда охотно делилась, чтобы заполнять социальные паузы.
Маша сама подала пример и бодро прожевала первую ложку.
Начали и мы с камуфляжной девушкой. Вопреки опасениям, было съедобно, только что-то скрипело на зубах и крупа казалось какой-то странной.
— Маша, ты что, риса ещё добавила?
— Как ты мог подумать… в сумме с манкой это дало бы слишком много элемента инь. У меня тут лишь хорошо сочетающиеся продукты.
Тогда я стал внимательнее приглядываться к продолговатым белым зернам, составляющим примерно четверть объема каши. У некоторых из них, насколько я мог разглядеть, были головки и маленькие глазки.
Это же открытие, судя по всему, сделала и наша гостья.
— Черви, опарыши! — прошептала она, схватилась за горло и рванула в туалет, откуда тут же раздались звуки толчкообразного выбрасывания желудочного содержимого через рот в унитаз.
Потом она спешно собралась и эвакуировалась.
Маше всегда нравились сильные женщины. Эта девушка, несмотря на вишневую трубку, оказалась недотрогой и сразу её разочаровала. Если бы за приготовление пищи взялся я сам, то сухофрукты наверняка оказались бы отбракованы. Экспресс-теста на мужество и выдержку не произошло бы, разочарование наступило позже — и далось бы болезненнее.
Так что Маша должна меня благодарить за то, что я отказался готовить, а не копить недовольство.
Никогда не готовьте романтические ужины женщинам. Только мужчинам.
Верность этого императива подтвердилась и позже, когда Маша оказалась по немецкой линии в Европе. Первое время Маша жила у друзей, в том числе у меня. Это пришлось как раз на сложную фазу отношений с Олегом. Зная, что в приготовленной Машей пище могут оказаться червяки, а на помытых чашках не исчезает, а даже усиливается чайно-кофейный налёт, я избавил её от кухонных обязанностей.
Из России приехала и новая любовь Маши, женщина-альпинистка. Они решили пожениться — «как наши мальчики».
Я стал готовить на троих, а иногда, когда заходил Олег, и на четверых. Это вовсе не жалоба — я очень люблю готовить. Только посуду мою неохотно.
Маша выправляла бумаги и искала работу. Из-за того, что у альпинистки было много времени, — ведь на кухню я её тоже не пускал, а немецкая среда была ей довольно-таки до лампочки, — она стала вести блог и общаться по переписке с какими-то другими женщинами.
До свадьбы девушек оставалось всего несколько дней, когда альпинистка сказала, что в Германии нет настоящих просторов, гор и духовности, а в России её ждёт более понимающая женщина.
Маша была безутешна. Правда, не очень долго. «Это у вас, геев, неизличимый промискуитет. А нам, девушкам, лишь найти подходящую спутницу — и прожить с ней до глубокой старости».
«Ага, и умереть в один день», — подумалось мне, когда я через неделю увидел новоиспечённую избранницу Маши, представительницу готического молодежного течения, близкую — исключать этого было нельзя — кругам некрофилов.
Но поживём — увидим. Девушки поженились и уже пару лет вместе. Маша нашла в Германии клиентов, которые хорошо платят за диагностику кармы и открытие энергетических каналов. Готовить дома ей теперь не приходится, конфликтный потенциал стабильно низок.
Кстати, обратите внимание, источник всех разладов и недоразумений в семейной жизни — кухня и кухонные яды. Обязательно создавайте рядом с плитой хороший фэншуй, воскуряйте благовония, развешивайте бодрые картинки — лишь тогда в доме будет много-много счастья (и ебли). Андреас Дитцель рекомендует.
Единственный сотрудник нашего маленького и гордого медиаагентства со свободным графиком по четвергам — это я. Дело в том, что четыре года назад в тесном подвальчике воспетой Сартром Альтоны на Барнерштрассе стали по средам устраивать полисексуальные вечеринки. Клуб «Кир» был не только единственной точкой, где что-то достойное происходило среди рабочей недели, но и вообще местом не от мира сего. Там собирались студенты, турки, лесбиянки, рокеры, гламурные кисы, скандинавские атлеты и тайские мальчики.
Отдаленное представление о «Кире» можно составить по берлинскому «Швуцу», но в том слишком просторно и неуютно, громко. И нет той харизмы Альтоны, которая пропитывала голые стены и потёртые диванчики, — это сейчас стены задекорированы, танцпол подсвечивается тысячей прожекторов на оси, а бар сияет свежим алюминием… Хотя нужно сказать, что клуб стал обычнее, но не потерял главного. А именно чёрных близнецов-барменов — самую идеальную пару гомосексуальной истории человечества: говорят, они с рождения хранят верность друг другу, — и сумасшедшую буфетчицу Нину. Я никогда не спрашивал её о возрасте, хотя она вряд ли станет скрывать. Возможно, двадцать, а возможно, и все шестьдесят. Она носит тельняшки поверх вечерних платьев. Она забирается на барную стойку и танцует — и как! Благо, ночью здесь можно изучать историю музыки и танца — от фокстрота до «Нирваны», «Violent Femmes», Бритни Спирс, панка и попсы. В любом другом месте такая эклектика казалась бы вызывающей, но в «Кире» — вполне органична. Конечно, я пристрастен. Потому что это моя первая и пылкая любовь. После каждой встречи с которой весь четверг уходил на то, чтобы отоспаться. С этим смирились коллеги, и даже несговорчивый шеф внёс соответствующий пункт в мой контракт.
