-Гость очень голоден. Очень.
Хозяин цепко и быстро оглядел Даниллина. Неведомым обычным людям образом безошибочно установив платежеспособность. Расплылся в довольной улыбке.
-Пожалуйте за мной.
Усадил не отдельно, пустых столов не было, с края, рядом с тихой компанией.
-Подойдет?
-Вполне.
-С чего начнем?
-Кувшин кислого молока. Хорошего росского хлеба, нет, не белого. Ржаного, с хрустящей корочкой. Цыпленка, огурцов, лука побольше - зеленого. Есть?
-Да. А огурцы какие предпочитаете? Соленые? Малосольные? С хреном, с тмином, с чесноком?
-Свежие.
Хозяин согласно кивнул, явно делая мысленную зарубку. Он ничего не записывал, не чертил торопливо крючочки специальных помет, видно привык полагаться на память. Лицо у него было самое подходящее для владельца преуспевающей корчмы: якобы добродушное, простоватое, располагающее к себе, с быстрым умным взглядом. Даниллин закончил заказывать.
-Пока все. Как тебя зовут?
-Матвеем.
-А по батюшке?
Даниллин помнил росские обычаи. Род вели по отцу, упоминая его имя лишь у знатных или уважаемых людей.
-Степанычем.
-Посоветуй мне, пожалуйста, Матвей Степаныч, где можно приличному человеку переночевать. Давно не был в Моске.
Хозяин прокричал распоряжения о заказе верткому мальчику, тот мгновенно исчез за кухонной занавеской, наклонился к столу.
-А хоть и у меня. Для доброго человека наверху место найдется.
-Баня есть?
Матвей Степаныч одобрительно крякнул, пригладил бороду.
-Неужто, гость хочет помыться с дороги? По-нашему обычаю? Ванн то мы не держим. Не романцы.
Даниллин подтвердил.
-Гость хочет не просто помыться. Гость хочет... как это... всласть напариться. Да.
-У меня липовая баня. Я распоряжусь, чтобы ее хорошенько протопили.
Он смотрел на чужеземного воина почти ласково. То ли спросил, то ли посоветовал.
-Чуть позже. Лезть с набитым брюхом не след. Так?
-Спасибо, Матвей Степаныч. Держи.
-Это слишком много. Даже если будешь жить у меня месяц и есть в три горла.
-У меня нет других денег с собой. Одна эта монета.
Даниллин решил успокоить хозяина. Все верно. Двойными золотыми червонцами не каждый богач расплачивается.
-Пожертвовал деньги в обитель. Это остаток. На жизнь и обратную дорогу. Разменяешь для меня?
Лицо хозяина посветлело.
-Хорошо.
Подбежал мальчик с кувшином молока, большой глиняной кружкой и темными ломтями свежего ароматного росского хлеба на подносе.
-Спасибо.
Он удивленно стрельнул голубыми глазами. Благодарить его было не принято? Улыбнулся и опять исчез на кухне. Даниллин налил молока. Поднял глаза на хозяина.
-Что не так, Матвей Степаныч?
-Говоришь по-нашему, выглядишь как знатный воин с восточных земель, жертвуешь деньги на обитель, а сам не осеняешь знаком пищу.
-Все так. Я иной веры. Выполнял просьбу.
-У тебя был росский друг? Воин?
Для обычного хозяина этот был излишне любопытен. Но дела в корчме шли хорошо. Стало быть Матвей Степаныч не ко всем совался с вопросами. Даниллин жадно, с удовольствием отпил молока. Решил придерживаться прежней версии о славном дедушке. Ответил коротко.
-Да.
-Россич?
Степняки редко водили дружбу с россами.
-Да.
-Можно ли узнать твое имя, гость?
-Я внук князя Ветрова. Слышал о таком?
-Быть не может! Не может!
-Почему?
Кислое молоко на смуглом лице нарисовало белую полоску усов. Даниллин допил кружку, облизнулся. Хозяин сказал внушительно, четко.
-Отец в долгу у князя. Это имя моя семья чтит. Ты не шутишь, парень?
Вполне честно Даниллин ответил.
-Нет, Матвей Степаныч. В твою корчму я попал случайно. Ни про какие долги твоего уважаемого отца не ведаю.
Бородач долго смотрел на молодого воина.
-Трудно поверить в такое совпадение. Как зовут тебя?
-Как и деда. Даниил.
-Даниллин Дю Лой?
Если его назвали не росским именем, значит помнят?
-Да.
Зашел спокойно поесть называется. Вот везет, так везет. Сдвинул брови.
-Мне уйти?
-Господь с тобой. Я счастлив, что могу хоть чем-то помочь.
Он недрогнувшей рукой положил перед Даниллином червонец.
-Спрячь. Ты гость моей семьи.
Поклонился низко, медленно. Не обращая внимания на удивленный гул голосов. Отошел работать. На Даниллина уставились едоки со всех столов. Не каждому гостю, видно, оказывал хозяин подобные почести. Ох, не каждому. Но, хоть тресни, не припоминался никакой Степан. Столько всего произошло за последнее время... Философские размышления погибшей основы, первичного себя и те помнились обрывками. Пострадала память? А тут какое-то важное для семьи Матвея Степаныча событие... Что же такого ОН натворил в Моске в прошлый раз? Лет эдак пятьдесят назад по местному времени? История с храмом и его настоятелем отцом Варсонофием сохранилась кусочками, не очень связанными между собой. А никакие трактирщики на ум не шли. Ну и, Бог с ним, с забытым Степаном.
* * *
Баня оказалась бесподобна. Небольшая, с любовью и тщанием выстроенная. Маленький тамбур, квадратный со скамьями и столом предбанник, из моечной потемневшая дверь вела в парилку, устроенную, как положено, с липовыми полками, раскаленными камнями. В углу обретался кувшин кваса - поддавать пару. Длинная деревянная ручка, чтобы не ошпариться. Три новых только что замоченных в кипятке вениках. Дорогому гостю - на выбор. Хочешь дубовый, хочешь березовый, хочешь... Даниллин пригляделся, но последний не опознал. Крапива что ли? Ладно, не ЕГО печаль. Влез на полку. Вытянулся блаженно на прихваченном с собой расшитом воркующими голубками полотенце. Закрыл глаза. С забытым наслаждением вдохнул горячий ароматный воздух. Как давно ОН не был в настоящей росской бане. В парилку приоткрыли дверь, деликатно, не заглядывая прокричали.
-Батя спрашивает, может помочь? Постегать веничками? Я умею.
-Кто я?
Лениво переспросил расслабленный Даниллин. В щель протиснулась кудрявая голова.
-Степан, значится. Сын.
Он был потрясающе похож на деда. Только веснушек не доставало. И Даниллин вспомнил.
* * *
Пудовые кулаки коренастого крепыша ритмично погружались в пузо упавшего боярина.
-На. На. На, погань.
Даниил не без труда оттащил сопротивляющегося дружинника.
-Хватит, убьешь. Перестань. Хватит, Степан!
Молодой мужчина вырвался из рук друга, зло плюнул в окровавленное лицо толстяка. Коротко пнул в бок, медвежья шуба смягчила удар. Из канавы показались две щекастых морды. С хрюкающим испуганным возгласом нырнули обратно. В самом начале схватки Даниил сцапал за широкие пояса коротких тулупчиков обоих охранников Карпа Петровича, стукнул лбами, да и зашвырнул подальше, чтоб под ноги не лезли. Рослые парни уяснили что по чем и притворились полумертвыми. Благоразумно не встревая. Боярин может потом еще и не убьет, а этот степняк запросто. Пикнуть не успеют. Ой, что творится. Что творится! Тем временем Даниил обнял друга за талию и повел вдоль по улице. Размышляя, во что может вылиться сегодняшнее безрассудство для худородного, бывшего холопа, поднявшего руку на росского вельможу. Невеселая думка думалась.
Серое месиво чавкало под ногами. Мягкие сапоги, пригодные для боя и скачек, совсем не годились для моской зимней улицы, тонули выше щиколоток, промокали. У россичей обувь была иной. Даниил уже переговорил с мастером, заказал себе две пары новой, по образцу дружинной. На широком твердом каблуке, прошитую снаружи, из особым образом выделанной кожи.
Вдруг Степан крепко взял друга за ворот иноземного кожаного кафтанчика. Пошел снег, крупный, мягкий. Белые хлопья падали на макушку отчаянного дружинника, запутывались в золотых кольцах бородки и пышных усах. От этого вид у россича был забавный. Плюшевый мишка, да и только. Но голос дрожал от ярости.
-Скажи, скажи мне. Не прав я? Да? Смолчать должен был? Он бабу мою принародно опозорил, а я утереться и все?
Рукавицы Степан потерял, шапку тоже. Даниил провел ладонью по волосам друга, стряхивая снег, не торопясь отцепил палец за пальцем его руки.
-Меня то чего хватаешь? Олух. В терем пошли.
-Жалиться? Кляузу подавать?
Даниил легко постучал пальцами по упрямому лбу друга.
-Точно говорю, олух. Безо всякого суда засекут плетьми. К князю надо, на суд. Он боярин. А ты?
Степан рванулся зло.
-Рылом не вышел, да? Худородный.
-Ой, олух. То не я придумал. Мне ты друг. Пойду с тобой. Выручать. Мое слово против боярского.
Происходящее ни капли не нравилось Даниилу. Лезть в драку с Карпом Петровичем для простого дружинника было смерти подобно. Но кто ж виноват, что жена у Степана хороша, как сказка? Только не друг воин из далекой восточной страны. Приехавший в моские земли по делам личным, секретным. ОН волок отчаянного бородача в терем. Чтобы как положено по местным обычаям объявить обиду. Княжеский суд не всегда справедлив, но он много лучше тайного самоуправства озверевшего оскорбленного боярина. Пришла на ум зеленоглазая, с аппетитными ямочками на щеках Катерина, дочь Василия. Первая красавица среди местного купечества, вышедшая замуж не по родительскому мудрому сговору, по своей воле. Как она лукаво и тонко улыбаясь подавала восточному гостю пряный горячий мед, ставила на стол пироги.
