«У Криса было столько талантов, – продолжает Уолт. – Но стоило только попытаться чему-то его научить или что-то подсказать, чтобы довести его навыки до совершенства, он сразу же прятался за стену. Никаких наставлений он не переносил категорически. Я и сам хорошо играю в ракетбол, и Криса научил, когда ему было еще около одиннадцати. К пятнадцати-шестнадцати годам он стал регулярно меня обыгрывать. Двигался он быстро, ракеткой работал мощно, но когда я предложил ему поработать над некоторыми техническими огрехами, он и слушать меня не захотел. И вот, как-то раз на турнире ему выпало сразиться с очень опытным сорокапятилетним игроком. Крис в первые же минуты набрал целую кучу очков, но соперник методично испытывал его на прочность и искал слабые места. Стоило ему только понять, какие подачи Крис принимать не очень умеет, исход игры был предрешен, потому что других ударов Крис до конца матча больше не видел».
Все, что не касалось базовых технических навыков, то есть нюансы игры или ее стратегию, Крису объяснять было бесполезно. К решению любых проблем он подходил одним-единственным образом: в лоб, с налету, обрушивая на возникшее препятствие всю свою энергию. В результате его часто постигали большие разочарования. Найти свое призвание в спорте он смог, только занявшись бегом, то есть видом, в котором хорошие результаты обеспечиваются силой воли и целеустремленностью, а не тонкостями стратегии и тактическими хитростями. В десятилетнем возрасте он впервые принял участие в соревнованиях, выйдя на старт десятикилометрового марафона. Обойдя больше тысячи взрослых бегунов и придя к финишу шестьдесят девятым, он понял, что этот спорт для него. Уже через несколько лет, будучи еще подростком, он стал одним из лучших стайеров региона.
Когда Крису было двенадцать, Крис с Билли купили Карин щенка шелти. Собаку назвали Бакли, и Крис взял в привычку брать его с собой на ежедневные тренировочные пробежки. «По идее, Бакли был мой пес, – говорит Карин, – но их с Крисом было и водой не разлить. По пути домой они пускались наперегонки, и быстроногий Бак всегда прибегал первым. Я помню, в каком восторге был Крис, когда ему удалось впервые обогнать Бакли. Он начал носиться по всему дому с воплями: "Я победил Бака! Я победил Бака!"».
В средней школе имени У. Т. Вудсона, расположенной в Фэрфаксе крупной государственной школе, всегда славившейся высоким качеством преподавания и спортивными достижениями своих учеников, Крис был капитаном команды по кроссу. Он с огромным удовольствием выступал в этой роли и постоянно придумывал все новые изнурительные системы тренировок, о которых члены его команды не могут забыть до сего дня.
«Он искренне считал, что надо заставлять себя выкладываться до предела, – объясняет Горди Кукуллу, бывший самым молодым в команде. – Крис придумал технику тренировок «Воины дорог». Он выводил нас на убийственно длинные пробежки по фермерским полям, стройплощадкам и прочим местам, где нам находиться не следовало бы, и намеренно делал все для того, чтобы мы заблудились. Мы изо всех сил носились по незнакомым дорогам, лесным чащобам, и вообще где угодно. Смысл всего этого был в том, чтобы растерять все ориентиры и оказаться на совершенно неизведанной территории. Потом мы бежали немного помедленнее до тех пор, пока не находилась какая-нибудь знакомая дорожка, и после этого снова во весь опор неслись домой. В каком-то смысле именно так Крис всю жизнь и жил».
Маккэндлесс относился к бегу как к духовной практике, граничащей с религией. «Крис не раз пытался мотивировать нас, используя этот духовный аспект, – вспоминает Эрик Хатауэй, еще один его приятель по команде. – Он приказывал нам думать обо всем существующем в этом мире зле, обо всей ненависти, и потом представлять себе, что мы бежим вопреки сопротивлению сил мрака, не замечая стены зла, мешающей нам показывать самые лучшие результаты. Он верил, что все дело в психологии, что любые рекорды покорятся нам, если мы сможем собрать в кулак всю нашу энергию. Будучи впечатлительными школьниками, мы, раскрыв рот, слушали эти его рассказы».
Тем не менее, бег был для него не только духовным упражнением, но и вызовом. Когда Маккэндлесс бежал, он бежал, чтобы побеждать. «Крис относился к бегу очень серьезно, – говорит Крис Макси Гиллмер, единственная девушка в команде, ставшая ему, наверно, самым близким другом в школе Вудсона. – Я помню, как стояла у финиша, смотрела, как он бежит, и понимала, насколько важна для него победа и как велико будет его разочарование, если он не сможет показать те результаты, на которые рассчитывал. После неудачных гонок или даже тренировок, когда он показывал не самое лучшее время, Крис относился к себе очень жестоко. И говорить об этом ни с кем не хотел. Если я делала попытки его утешить, он раздражался и отфутболивал меня какой-нибудь резкой фразой. Все свои разочарования он держал в себе. Он просто уходил куда-нибудь подальше и предавался самобичеванию».
«С такой серьезностью Крис относился не только к бегу, – добавляет Гиллмер. – Он был таким буквально во всем. В школьные годы мало кто задумывается о всяческих глобальных проблемах, но он о них думал, и я тоже, и именно поэтому мы с ним так подружились. Во время обеденного перерыва мы часто торчали в раздевалке и говорили о жизни, о том, куда катится этот мир, и прочих серьезных вещах. Я – черная, и никогда не могла понять, почему всех вокруг так занимают вопросы расовой принадлежности. И Крис со мной о таких вещах говорил совершенно свободно. Он понимал. И относился ко многим вопросам точно так же, как и я. Он мне очень нравился. Реально хороший парень был».
Любую несправедливость, творившуюся в мире, он воспринимал близко к сердцу. Когда он учился в старших классах школы Вудсона, ему покоя не давала проблема расовой дискриминации в Южной Африке. Он всерьез предлагал друзьям пробраться туда с контрабандным грузом оружия и встать в ряды борцов с апартеидом. «Мы по этому поводу время от времени сильно цапались, – вспоминает Хатауэй. – Крис не любил действовать по официальным каналам, зависеть от системы, ждать своей очереди. Он все время говорил: "Ладно тебе, Эрик, нам вполне по силам собрать сколько нужно денег и самостоятельно двинуть в Южную Африку. Хоть прямо сейчас это можно сделать. Самое главное – принять решение". А я ему возражал, что мы еще всего лишь мальчишки и никакого толку там от нас не будет. Но спорить с ним было бесполезно. Он сразу отвечал фразами типа: "Ага, я так понимаю, тебе совершенно наплевать, что такое хорошо и что такое плохо"».
По выходным, когда его школьные приятели устраивали пивные вечеринки или пытались как-нибудь проскользнуть в бары Джорджтауна, Маккэндлесс отправлялся бродить по вашингтонским трущобам. Он вел беседы с проститутками и бомжами, покупал им еду, искренне пытался придумать способы улучшить их положение.
«Крис понять не мог, как вообще людям могут позволять жить в голоде. Особенно в нашей стране, – говорит Билли. – Он мог возмущаться этим часами».
Однажды Крис подобрал на улицах Вашингтона одного из бездомных, привез его в зеленый, благополучный Аннандейл и втихаря поселил в припаркованном у гаража семейном туристическом трейлере. Уолт с Билли даже не знали, что практически у них в доме живет какой-то бродяга.
В другой раз Крис подкатил к дому Хатауэев и позвал Эрика прокатиться в город. «Круто! – подумал, как ему помнится, в тот момент Эрик. – Это было в пятницу вечером, и я посчитал, что мы поедем на какую-нибудь гулянку в Джорджтаун. Но вместо этого Крис остановил машину на Четырнадцатой улице, которая в те времена находилась в одном из самых неблагополучных районов города, и сказал: «Знаешь, Эрик, обо всем этом можно прочитать в газетах, но понять такую жизнь можно, только окунувшись в нее с головой. Этим-то мы с тобой сегодня вечером и займемся». Потом мы несколько часов бродили по каким-то жутким местам, разговаривали с сутенерами, шлюхами и прочей швалью. Мне, могу вам сказать, было реально страшно».
«К концу вечера Крис спросил, сколько у меня с собой денег. Я сказал, что долларов пять. У него было десять. «Хорошо, тогда за тобой бензин, – сказал он мне, – а я куплю еды». В общем, он накупил на десятку большой пакет гамбургеров, и мы ездили по улицам и раздавали их вонючим бомжам, что ночуют на решетках теплотрасс. Это была самая странная пятница в моей жизни. Но Крис такими вещами занимался все время».
Еще в начале своего последнего года учебы в Вудсоне Крис заявил родителям, что в колледж поступать не собирается. Когда Уолт с Билли сказали ему, что без диплома колледжа он не построит карьеру, Крис ответил, что карьера – это унизительное «изобретение двадцатого века», что она, скорее, пассив, чем актив для жизни и что, спасибо, конечно, за заботу, но он и без всякой карьеры прекрасно обойдется.
