А со мной, Юра, что было! Пришел в «лишкат гиюз» — военкомат. Нужна была справка, чтоб выпустили в Штаты туристом. Солдатка открывает мои данные, говорит: «Ты умер в 91-м году». Я смеюсь. Вот он я, справочку гоните немедля, без нее в аэропорту Бен Гуриона не выпустят на волю… Оказалось, оживлять солдата-запасника это долгий процесс. Выдали справку: «Был мертвым с 91-го года…» В аэропорту посмеялись, и все. Всем все по фигу, Юра!.. Нет, надо смотреть на вещи шире, тогда и от полицейского крика не оглохнешь…
Юра взглянул на часы и торопливо поднялся.
— Значит, Йоси, сейчас вы на коне. У вас все хорошо. Поздравляю еще раз…
Какое же было удивление Юры, когда спустя неделю, на очередном говорении «ВОЗВРАЩЕНИЯ В СИОН» он увидел Йоси. Тот приближался к нему, рассекая толпу, как ледокол. На нем лица не было. Рот приоткрыт точно от крика. В расширившихся глазах ужас.
Увел Йоси подальше от толчеи, завернул в ближайшее кафе.
— … Уезжает! — просипел Йоси. — Что делать, Юра?
Тут только выяснилось, они оба рвались к министру полиции по одному и тому же делу. Спасать семью Лары. Йоси любит Лару больше жизни, мечтает жениться. А Лариса… куда, зачем она бежит?.. Он, Йоси, не может ее потерять. И не сможет отсюда уехать. От тут прижился. Это его родная страна…
Юра поежился: страшноватое это зрелище — слезы, блеснувшие на глазах могучего Самсона. Таких дров наломает…
И вдруг его осенило. — Лариса… религиозная?
— Не очень. Но в субботу зажигает свечи…
— Пойдет учится в американскую ешиву «Сион», на полном обеспечении?..
Вместе двинулись к равву Бенджамину. Рав, как и надеялся Юра, проявил и понимание и добрую волю.
От жизнерадостного, счастливого Йоси Юре затем трудно было отбиться…
В ту же зиму Юрий Аксельрод «пробил» детский садик для ребенка одинокой матери, устроил вне очереди в больницу старика, у которого обнаружили рак. Сумел добиться даже, казалось, и вовсе немыслимого: отвоевал дешевую государственную квартиру для марокканской семьи, где было двенадцать детей мал мала меньше… Случались у него в подобной «пожарной помощи» и неожиданные удачи, и постыдные неудачи, которые он теперь тоже называл «пофигизмом», все, де, всем по фигу… но нет, черт возьми! не всем! Впервые у Юрия появилось бодрящее, укрепляющее душу ощущение, что он в своей стране чего-то может. Может помочь, оттащить отчаявшегося человека от края бездны. И даже, чего ранее и не ожидал, осчастливить…
Рав Бенджамин, который принимал Юрины дела близко к сердцу, рассказал ему в те дни: главой Госдепартамента Америки при Президенте Рейгане был мудрый старик Шульц. Он выдвинул здравую идею: не считать приземление новичка в аэропорту имени Бен Гуриона завершением его репатриации. Тот, кто прижился в стране, остается. Кто ощущает себя «Узником Сиона», отправляется в Штаты или куда угодно — по закону Божескому и человеческому. Без помех… «Однако времена Рейгана и Шульца минули… — Так завершил раввин свой исторический экскурс. — «Мышеловка имени Бен Гуриона — Рабина захлопнулась…»
Все удачи и провалы Юры — энтузиаста «ВОЗВРАЩЕНИЯ…», как легко понять, случились не в один день. А в тот памятный день, когда он «врезал» генералам за их «стратегическое мышление», у дверей его дома появился, вслед за бывшим министром Богорадом, еще один человек. Более никто из соседей, близких и дальних, даже мимо дома не проходил… Постучалась уже знакомая Юре миниатюрная и злющая, по убеждению Марийки, Шушана Шухман, профессор Еврейского Иерусалимского Университета и «сестра военного времени», как она объявила. Шушана никуда не звала. Никаких общественных движений и партий не создавала, просто сказала, что у нее с Юрой разговор. Предложила встретиться в субботу.
Юра извинился: — В субботу, Шушана, я весь день с семьей.
Договорились на воскресенье. — А пока прочитайте для затравки, просипела она, протянув ему две книги только что вышедшие в Израиле и Штатах. Название первой — «Золото евреев». Автор — доктор исторических наук Эдит Зартель. Юра проглотил ее за ночь. «Сионизм — золото евреев… — писала доктор Эдит. — Не слишком ли дорогая цена?»
Тема не нова: оголтелые спекуляции Бен Гуриона и его агентов на жертвах Холокоста. Особенно в те дни, когда англичане не пропускали в Палестину пароходы с беженцами, выжившими в гитлеровских лагерях, и беженцы грозили взорвать и самих себя, и пароходы… «Тот факт, что они (люди Бен Гуриона) не щадили себя в борьбе за создание еврейского государства, не освобождает их от вины за то, что они привязывали взрывчатку к женщинам беженкам… чтобы мир сострадал их мукам…» Юра отбросил книгу. «Ничего нового? спросил самого себя. — Пожалуй, есть. Раньше о бесчеловечности практиков сионизма звонили лишь американские колокола, ныне запретные в Эрец Исраэль темы начали звучать и в израильской работе. Прогресс.»
Вторую книгу писали в четыре руки. Сразу двое историков, Zeev Sternhell и D. Maisel. Оба имени Юре были неведомы: в Москве издавать и, тем более, переводить на русский историков Израиля или Штатов не спешили никогда. «The Founding Myths of Israel» Замах серьезный. Основные мифы Израиля. Выпустил западный университет. На английском… Историки не израильтяне? Со стороны? О чем они? Пробежал взглядом текст:
«…Партия «Мапай», особенно Давид Бен Гурион и Берл Кацнельсон никогда не верили в реальность «мечты» о новом обществе, в реальность её осуществления даже большинством рабочего класса, считавшего себя социалистами…»
Юра ощутил вдруг чувство досады, почти протеста; и уж точно отторжения от того, что прочтет об отце-основателе Израиля Бен Гурионе что-либо холодно академическое, недружелюбное, может быть, даже злобное. Усмехнулся этому вдруг взыгравшему в нем чувству, в котором было что-то от яростного и тупого фанатизма израильской улицы, не желавшей расставаться со своими привычными представлениями…
Подумал весело: «Это у меня от гида Джорджа осталось…»
На самом деле, осталось не только «от гида Джорджа…» Ироническое отношение к современным историкам у Юры сложилось давно. Может быть, с тех пор, когда отец произнес за столом непонятную десятилетнему сыну фразу: «Мы все пленники исторических фальшивок. Один «Краткий Курс «чего стоит…»
В доме Аксельродов гости, как известно, не переводились. Наведывался и знаменитый Марк Галлай, сбивший над военной Москвой первый «Юнкерс-88». Авиаторы-ветераны, по обыкновению, вспоминали о своих схватках с «люфтваффе». Посмеивались над очередным томом «Истории отечественной войны», вышедшем в те годы. Умница Марк Галлай, летчик и военный писатель, как-то бросил с сердцем о современных историках войны: «Врут, как нанятые!» Эти слова запомнились Юре на всю жизнь…
«И вот опять… современные историки…» Да, и в книгах и почти во всех статьях авторы — доктора исторических наук…
Смятенные мысли Юры были прерваны приходом гостя. Явился, как всегда, без звонка, добряк Сулико. Юра выглянул к нему с книгой, заложенной бумажкой. Старик поинтересовался, чем это Юра так увлечен?
— Да вот, — мрачновато ответил Юра. — Современные историки. Льют и льют на Бен Гуриона. Зациклились на нем, что ли?
— Льют на Бен Гуриона? — повторил Сулико безо всякого удивления. — И решительным жестом руки словно отмел все, что мог услышать. — Бросил настороженный взгляд на Юру, произнес убежденно: — Не обращай, Юра, на это никакого внимания. Все годы не утихает здесь партийная драчка. Льют друг на друга без устали… Сомневаешься, спроси Шушану, она тут хорошо похлебала…
— … Почему дала вам книгу, ясно? — спросила Шушана, явившаяся к Юре в воскресный вечер. — Чтоб вы не воображали, что судьба Израиля тревожит только вас, совестливого парня. Не мечите бисер перед свиньями! У вас трое детей. Засветитесь, жизни не будет.
— Шушана, извините, я так думаю.
— Я думаю об Израиле гораздо радикальнее, чем вы. Но бисера не мечу.
Юра встал с дивана, принес из кухни табуретку, сел рядом с Шушаной. — Я весь внимание.
— Откровенность за откровенность?.. Согласна!
Ураганом налетел первый в этом году раскаленный хамсин, стекла задрожали, позванивая. Шушана поднялась, закрыла плотно окна. Стало душно. Шушана вытерла платком раскрасневшееся лицо и высказала вдруг совершенно для Юры неожиданное:
— Это государство, на мой взгляд, не может существовать ни по каким параметрам. Я работаю, в основном, с военными, в фирме «Таасия Авирит», знаю: на наших полигонах из десяти ракет взлетают только две. В лучшем случае. Почему? Сборка электронной начинки требует такой чистоты, что, если рабочий с утра ел селедку или что-либо острое, его не допустят к ракете. Не вымыл руки специальным мылом — тоже… У нас немало талантливых ребят, есть оригинальные идеи, но жить это не может. Руки так, как по инструкции, не моют… Притча, по вашему? Эта притча полностью относится к нашему любимому государству. Здесь ничего не может взлететь. Техники, политики, экономисты, сидельцы в мисрадах руки не моют…
