— Анатолий! Наконец-то! Я оборвала твой телефон. Ты, видимо, только что пришел? Ну, неважно. Я хочу знать — Константин у тебя?
Я взглянул на Автономова, и он свирепо затряс головой: нет его, нет! При этом он страшно скривил рот, сморщил лоб, скосил глаза — в дневное время такая отвратительная гримаса рассмешила бы меня.
— Почему он должен быть здесь? — холодно ответил я вопросом на вопрос. — И вообще, почему вы позволяете себе поднимать меня с постели в четыре ночи?
Автономов быстро-быстро закивал головой, одобряя мой разговорный стиль.
— Господи, перестань, пожалуйста! Где он может быть? Он на даче?
— Я не знаю, Раиса Юрьевна. Он может быть где угодно. Он свободный человек, я так полагаю.
Автономов вцепился в мою коленку под простыней и горячо ее пожал.
— Ах, вот как ты заговорил! — взвизгнула Раиса. — Окончательно спелись, да? Ну так вот, передай этому старому маразматику, когда его увидишь, что у него угнали машину из гаража. Если не поверит, пусть позвонит своему дружку Чеботареву, тот в курсе.
Хлоп! Это Автономов шлепнулся на пол задним местом. В следующую секунду он вырвал у меня трубку и заголосил: — Але! Раиса! — по уже пошли короткие гудки.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. По худому, изможденному за бильярдным столом лицу Автономова разлилась нехорошая бледность.
— Это как же понять? — наконец медленно выдавил он из себя.
Я широко и откровенно зевнул. Голова моя была чугунно-тяжелой, в висках стучали молоточками маленькие кузни. Уже не проходят бесследно возлияния и недосыпы.
— Господь гневается… — пробормотал я. — Кто такой Чеботарев?
— Сосед по гаражу, — заторможенню отвечал Автономов.
— Ну, звони. Уточни информацию.
Через минуту-другую Автономов уже разговаривал со своим знакомым машиновладельцем. Густой бас этого Чеботарева внятно гудел в трубке. Раиса Юрьевна не блефовала, нет. Около двенадцати ночи г-н Чеботарев прибыл домой на своей «тойоте» из загородной поездки. Отгоняя свою «тойоту» в гараж, он обнаружил, что дверь соседнего, автономовского, гаража взломана самым зверским образом. Само собой, он сразу бросился в квартиру Автономовых, чтобы сообщить хозяину об ограблении.
— Твоя жена сказала, Павлович, что ты вроде бы ушел пешком. Но она была не уверена. Она вообще в каком-то раздрае у тебя, больная, что ли? Ты из дома звонишь?
— Нет, от приятеля, — обморочно отвечал Автономов.
— Так ты на машине или нет?
— Нет… она там была, в гараже.
Неведомый мне Чеботарев протяжно вздохнул:
— Была, Павлович, была. А теперь попрощайся с ней.
— А ты не позвонил в милицию, Василий? — медленно начал соображать Автономов.
— Дак, Павлович, дак что же я в твои дела без тебя буду лезть? Может, твоя жёнка дала знать. Может, уже приезжали, мне отсюда невидно. Хотя вряд ли. Они бы ко мне зашли показания снять. Ты давай действуй!
— Вот суки, Василий, скажи! — подивился вдруг Автономов.
— Да уж суки, это точно! — прогудел Чеботарев. — Она у тебя застрахована была?
— В том-то и дело, что нет, — жалобно скривился Автономов.
— Ну, ты даешь! Что ж ты так?
— Да все откладывал, откладывал. Эх… мать!
— А дача у тебя застрахована?
— Тоже нет, Вася.
Ну, ты вообще, как ребенок! Застрахуй скорей. Неровен час — спалят. Они разъединились. Мы согласованно закурили. Автономов по-прежнему сидел на полу, высоко подняв колени. По его лицу ползали тяжелые мысли. Видно было, что эта новость подкосила его сильней, чем грандиозный бильярдный проигрыш.
— Странно все-таки… — заговорил я задумчиво.
Он поднял на меня тусклые глаза:
— Чего тебе странно?
— Да то, что пять лет у тебя машина и никогда не было попыток угона, так?
— Раскурочивали однажды на улице.
— Но угонов-то не было?
— Угонов не было.
— Вот я и говорю: странно, что именно сейчас, после разлада с Раисой, твою машинеху сперли. Именно сейчас.
— На что намекаешь? — мрачно осведомился Автономов.
Я положил ему руку на плечо — ну, скажем, в порядке профилактики возможного взрыва его чувств.
— На Раису я намекаю, — сказал я. — На твою дочь Зинаиду. На твоего зятька Аполлона.
К моему удивлению, он даже не шелохнулся. Не вскочил, не заорал. Он только спросил:
— Зачем им это надо, по-твоему?
А я ответил, что его приятель Чеботарев прав: он ведет себя как ребенок.
— Машина денег стоит, Костя. А при разделе имущества она достанется тебе. Вот они и свирепствуют, сам говорил.
— Бред! Неспособны они на такое!
— А о заказных убийствах ты слышал?
— Ну и что?
— А то, что, по-моему, несложно нанять за хорошие деньги специалистов, чтобы они вскрыли твой гараж и угнали твою тачку.
— Зачем? Куда?
— Зачем — это попятно. А куда — это тоже не проблема. В какой-нибудь пустующий гараж, например, где она может отстояться.
— И как они потом ею воспользуются? Как?
— Они выждут, когда ты сломаешься и вернешься домой. А нет, так загонят машину тем же громилам. По бросовой цене.
— Но это же уголовка, ты соображаешь! — прорезался сильным голосом Автономов. Он заметался по комнате.
— А ты на них подашь в суд, если все откроется? Ты способен подать на них в суд? Ты?!
Автономов замер на месте. Он запустил руки в свои короткие волосы и пару раз по-бабьи рванул их.
— НЕ ВЕРЮ! НЕ ВЕРЮ! — надрывно прокричал он.
— Ну, твое дело. Я лишь изложил версию, — обессиленно сказал я.
На будильнике было пятнадцать минут пятого. Ночь неумолимо уходила в прошлое. Через три часа наступит неизбежный рассвет, который не обещает ничего утешительного. Нудной затылочной болью напомнило о себе похмелье. А маленькая светлолицая женщина по имени Наталья лежит, разметавшись в постели. В ее снах нет Сочинителя… да-а. Но другу моему Автономову сейчас еще трудней и тяжелей.
Он опять метался туда-сюда по комнате. Вдруг замер. Вдруг рявкнул:
— Деньги у тебя в доме есть, голь перекатная?
Я вздрогнул. Он меня напугал, этот преображенный Автономов.
— А как ты думаешь? — прогнусавил я. — Лимонами, поди, не швыряюсь, как ты. Штук двести, думаю, еще осталось от пенсиона. А собственно…
— Одевайся! Едем!
— Куда это мы едем?
— Куда надо!
— Ты этот сержантский тон брось, Автогеныч. Скажи по-дружески, попроси по-божески. А если разобраться, зачем я тебе нужен?
— Ну, оставайся, хрен с тобой, коли ты такой друг!
— Ну нет! — сказал я, трудно вставая со своей тахты. — Одного я тебя не пущу. Ты без меня опять попадешь в какую-нибудь историю. На бильярде я тебе как здорово помог.
— Да уж!
— Кстати, — сказал я, натягивая джинсы, — этот твой Чеботарев подал правильную мысль. Тебе надо побыстрей застраховать дачу.
Автономов посмотрел на меня, как на безнадежно больного, со скорбью и жалостью.
— Вот до чего писанина доводит! — вздохнул он. — Неужели ты думаешь, что Раиса с Зинкой ее запалят?
— Впрямую не думаю, но все возможно, — отвечал умный Сочинитель.
Деньги понадобились Автономову для того, чтобы не ходить по ночному городу пешком. Он голосовал, а я стоял на обочине, поеживаясь от холодного северного ветра, — жалкая, бездомная фигура, — но редкие машины проскальзывали мимо, пока один шофер-отчаюга не притормозил около нас.
Пустой, безмолвный город Тойохаро, а над ним мглистое, безлунное небо. Одиночные огни в домах означали, что он еще не покинут жителями, он еще обитаем. Лиственничный лес чернел на склонах близких сопок, а за ними известно что — за ними неприютное вздыбленное море. Огни телевышки быстро приближались. Вскоре мы въехали во двор 14-го отделения милиции, которое опекало район местожительства Автономова.
— Рассчитайся, — приказал Автономов.
— Сколько? — спросил я молодого водилу.
— Днем взял бы пять, сейчас десять, мужики.
— А не много ли? — засомневался я.
— Плати, — коротко сказал Автономов. После многомиллионного проигрыша и возможной потери машины десять тысяч казались ему, конечно, сущей безделицей. Я заплатил, и мы выбрались из салона иномарки.
— Ты вот что, — сказал Автономов, сразу же закуривая. — Ты, Анатоль, покажи себя в самом лучшем виде, понял?
— Это как же? — спросил я, тоже закуривая.
— Ну, ты держись независимо, с достоинством. Ты все же писатель. Дай им понять, что ты действительно писатель, а не шушера какая-нибудь. Скажи что-нибудь значительное, умное.
— Что именно?
— Ну, скажи, что давно, мол, задумал написать документальную повесть о милиции, об ее трудных буднях. Мол, собираешь материал, а это как раз такой типичный случай, какой нужен. Членский билет у тебя с собой?
— Нет.
— Эх ты! Почему не взял?
— Я не знал, что пишу повесть о милиции.
