Рой сказал, что над ним висело какое-то проклятие, повторялось одно и то же — он терпел поражение, когда до цели было рукой подать.
— Всегда?
— Всегда одно и то же.
— Всегда с женщиной?
Он рассмеялся.
— Конечно же, были в моей жизни женщины. Они использовали меня.
— Почему ты выбираешь таких?
— Просто так получается, они сами выбирали меня.
— Ты же мог отказать им.
— Только не таким дамам, на которых всегда западаю, — они не похожи на тебя.
Она улыбнулась.
— Я хочу сказать, что ты другая.
— Это плохо для меня?
— Нет, — серьезно ответил он.
— Я никогда не причиню тебе боль, Рой.
— Нет.
— И ты никогда не делай мне больно.
— Нет. Одно никак не укладывается у меня в голове, — проговорил он дрожащим голосом, — почему это всегда должно случаться со мной? Что я делаю, чтобы заслужить это?
— Не успеешь начать, как тебя останавливают?
Он кивнул.
— Может быть, это потому, что ты хороший человек?
— Это как?
— Опыт делает хороших людей лучше.
Она не отводила взгляда от озера.
— Как это получается?
— Через их страдания.
— Я страдал больше, чем достаточно.
— У нас две жизни, Рой. Жизнь, на которой мы учимся, и та, которой мы живем после этого. Страдания ведут нас к счастью.
— У меня этого хватало по горло.
— Хватало чего?
— Страданий, и я больше не желаю испытывать их.
— Они учат нас тому, чтобы мы не хотели ничего дурного.
— Все, чему страдания научили меня, так это держаться подальше от них.
— Это и есть твоя тайна, Рой?
— Какая тайна?
— Не знаю. Все думают, что есть тайна.
— Я сказал тебе все.
— Значит, на самом деле нет ничего?
— Нет. Ты сняла с меня заклятие.
— Мне тридцать три, — сказала Айрис, глядя на воду, залитую лунным светом.
— Я тоже давно уже не желторотый цыпленок, милая.
— Это не помешает нам?
— Что?
— Мой возраст?
— Нет.
— Совсем?
— Если ты не замужем.
— Нет.
— Разведена?
— Нет.
— Вдова?
— Нет.
— Как получилось, что такая сексуальная женщина никогда не была замужем? — Рой вдруг поднялся. — Господи, ты только взгляни на эту воду. Чего мы ждем? — Он потянул галстук.
Айрис между тем рассказала, что у нее есть ребенок, девочка, теперь уже взрослая, но Рой, казалось, не слышал, продолжая раздеваться. Теперь он стоял перед ней в одних трусах.
— Раздевайся!
Мысль о том, чтобы раздеться перед ним, испугала ее. Она уговаривала себя не стыдиться наготы, но не могла заставить себя раздеться при нем. Поэтому вернулась к машине и там сняла одежду. Рой нетерпеливо ждал. Айрис вернулась быстро, совсем нагая, и сразу побежала, залитая лунным светом, в воду. Войдя поглубже, она нырнула.
Рой кинулся за Айрис и вынырнул рядом с ней. Она выскользнула от него и уплыла. Хотя их разделяли лишь несколько ярдов, Айрис не позволяла Рою догнать ее. Рой думал о том, сколько еще продлится эта игра. Он окликал ее, но Айрис не отвечала и не останавливалась. Ему стало трудно дышать, и он решил бросить эту затею, но не хотелось сдаваться. Наконец Айрис остановилась.
Поравнявшись с ней, Рой попытался обнять ее.
— Давай поцелуемся, милая.
Ей это не понравилось, и она оттолкнула его.
Рой понял, что сделал ошибку, и ему стало неловко.
Рой отпустил ее и снова нырнул. По мере того как он погружался все глубже, вода становилась холоднее. Он почти ничего не видел, но не мог коснуться руками дна. Его охватила тревога.
Айрис испугало, что он не появляется так долго. Беспокоясь все сильнее, она смотрела на темную воду, но вода была неподвижна. На нее нахлынуло одиночество. Вспомнив, как стояла в тот вечер в толпе, Айрис осознала причину, побудившую ее подняться. Она сделала это ради мужчины, с которым ей хотелось бы разделить жизнь… ради того, кто пережил страдания. Она остро ощутила потребность в доме, детях, в нем, каждый вечер возвращающемся домой на ужин. Но он уже покинул ее…
…Наконец Рой дотронулся до жидкой грязи на дне. Он смутно подумал, что мог бы гордиться тем, что сделал, но в мозгу мелькали воспоминания, и ни одно из них не пробуждало в нем гордости, не доставляло удовлетворения.
Рой с трудом заставил себя начать медленно подниматься, размышляя о том, стоит ли вообще это делать.
Открыв глаза, он поразился, как глубоко проникая лунный свет. Потом Рой увидел в этом свете насмерть перепуганное лицо.
Облегчению его не было конца.
«Как же мне везет!»
Рой взбирался по длинной лестнице, широкой у основания и сужающейся кверху, а она, с тянущейся за ней стаей белых пузырьков, прокладывала путь к нему.
Со стоном выбросив облачко водной пыли, он мелькнул перед ее глазами и выскочил на поверхность, вдыхая успокаивающую прохладу.
Айрис плыла рядом и, когда Рой прижал ее к себе, не сопротивлялась.
— Зачем ты это сделал? — плача, спросила она.
— Хотел посмотреть, смогу ли достать до дна.
Когда они вышли на берег, она сказала:
— Разведи костер, нам нужно согреться.
Накинув ей на плечи свою рубашку, он пошел собирать хворост, нашел сухой мох, вернулся туда, где сидела Айрис, и начал разводить костер. Уложив на землю ряд березовых щепок, Рой поджег их единственной спичкой, которая у него осталась. Когда огонь разгорелся, он подбросил несколько сухих березовых веток. Очень скоро вспыхнуло яркое пламя. Огонь бросал отблески на воду и березы.
Он выхватил из тьмы нагую Айрис, ее широкие бедра и ягодицы, тонкую талию, высокую красивую грудь.
Глядя на нее, Рой думал подождать, пока огонь погаснет, а она согреется и обсохнет.
Айрис сидела близко к костру, и волосы падали на ее лицо. Она размышляла о том, зачем он нырнул так глубоко? «Он достиг дна озера из гордости, побуждающей его ставить рекорды, или от того, что я не поцеловала его?»
Рой вытянул руки над огнем. Айрис подняла глаза и неуверенно проговорила:
— Рой, я должна признаться тебе. Я никогда не была замужем, но у меня взрослая дочь.
Он ответил, что слышал это, когда она сказала первый раз.
Айрис откинула волосы.
— Я редко говорю об этом, но признаюсь тебе, что очень давно совершила ошибку и потом пережила много трудностей. Но ребенок значил для меня все и сделал меня счастливой. Я хорошо воспитала дочь. Теперь она взрослый человек и заботится о себе сама, а я могу подумать о себе.
Рой не задал ни одного вопроса.
Он смотрел на огонь. Пламя угасало. Когда оно угасло совсем, он подвинулся к Айрис и обнял ее.
— Ты первый, кого я по-настоящему хочу, — прошептала она.
Рой улыбнулся, никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым, обладая женщиной.
Вдруг Айрис проговорила:
— Забыла сказать тебе, что я бабушка.
Он остановился. О Боже!
Потом она вспомнила что-то еще и попыталась подняться.
— Рой, ты…
Но он, опустив ее на песок, продолжил с той точки, на которой остановился.
После шумного празднования в вагоне-ресторане (где они всех довели до сумасшествия, кидаясь печеной картошкой и бутылками из-под кетчупа), а затем в пульмане, где разгулявшиеся парни под водительством Роя стаскивали пижамы с игроков, уже улегшихся спать, они стянули кальсоны с Реда Блоу и уничтожили брюки от нового летнего костюма Поупа. Рой спал беспокойно. Во сне он чувствовал, что ему не по себе, и винил в этом пищу. «Рыцари» уехали из Спортсменс-Парк, разгромив «Кардсов» двумя хедерами и в результате выиграв подряд двенадцать игр, по причине чего весь клуб предался в поезде веселью. Его разделял даже Поуп, который сильно оттаял, поскольку его команда, перепрыгнув «Доджерсов» и «Кардс», заняла третье место. «Рыцари» снова дышали в спину «Филсам» и не очень отставали от «Пиратов», а до конца сезона оставался целый месяц, и шестьдесят процентов оставшихся игр пройдет на их домашней площадке. Рой, конечно, пребывал в прекрасном расположении духа: признанный Король Бьющих, чьи сенсационные удары, разносившие в пух и прах любую подачу питчеров, с лихвой компенсировали пережитый им спад. И все-таки, сколько бы ударов ни насчитывала его коллекция, неутолимое стремление сделать больше не проходило. «Рыцари» сели в поезд в обеденное время, но Рой заскочил еще на вокзал, чтобы поглотить полдюжины франкфуртеров с тушеной капустой и запить их шестью бутылками пива. Обед в поезде состоял из двух гаргантюанских бифштексов, полдюжины булочек, четырех порций картофельного пюре и трех кусков яблочного пирога. И все равно этого оказалось мало. Поэтому, пока все играли в карты. Рой выскочил из поезда на остановке и снова предался чревоугодию. Впрочем это не помешало ему несколько раз за ночь проснуться от голода.
Когда утром открылся вагон-ресторан, Рой съел огромный завтрак, а потом скрылся от тех, кто уже не спал, и нашел себе укромное место в полупустом вагоне за паровозом, где никто его не тревожил. К тому же узнать Роя в габардиновом костюме и в темных очках было трудно. Некоторое время он смотрел на окраины города, мимо которого они проезжали, размышляя о том, читать ли толстое письмо от Айрис Лемон, лежавшее в кармане пиджака. Рой вспоминал ночь на озере, долгий заплыв, костер и все, что происходило после. Воспоминания не были неприятны ему, но какие, черт побери, у нее основания считать его простофилей, способным заинтересоваться бабушкой? Роя приводила в ужас одна мысль об этом. Отдавая должное Айрис, он думал о ее приятной внешности и других прелестях, но мысль о внуке приводила его в содрогание, хотя бабушке было всего тридцать три года. Для Роя все было довольно просто: если он пойдет на серьезные отношения с ней, это закончится тем, что он станет дедушкой. Господи, спаси и убереги от этого! Рой чувствовал себя юным и резвым, как жеребенок. Именно это он втолковывал себе, пока поезд набирал скорость, направляясь на восток. Хотя у него побаливал живот, он крепко заснул, и ему снилось, как морозным утром, когда он был мальчишкой, из земли торчала белая колючая трава и от холодного воздуха сжимались его внутренности.
