Словно поддразнивая его, Ллойд говорит по-английски:
— Ешь зелень, малыш!
Жером кривит лицо: он не понял, и отцу приходится перевести на французский. В свое время Жером знал английский, но Ллойд оставил семью, когда мальчику было шесть, после чего тому редко выпадала возможность поговорить на этом языке. Ллойд с таким удивлением узнает в этом молодом французе черты лица своего отца, уроженца Огайо, которого давно уже нет в живых. Сходство между ними поразительное, за исключением волос — тот же приплюснутый нос и карие с поволокой глаза. У Жерома даже есть дедовская привычка обходиться тремя словами там, где можно сказать двадцать. Только вот говорит он эти слова на другом языке. Ллойда посещает тревожная мысль: когда-нибудь его сын умрет. Это очевидно, но раньше он об этом не задумывался.
— Ну, — начинает Ллойд, — давай подзовем к нам вон ту симпатичную официанточку. — Он поднимает руку, чтобы привлечь ее внимание. — Хороша ведь, да? Хочешь, раздобуду тебе ее номер? — предлагает он. — Хочешь?
Жером опускает руку отца.
— Не нужно, — отвечает он, торопливо скручивая сигарету.
Последний раз они виделись несколько месяцев назад, и причина вскоре становится очевидна: хоть они и любят друг друга, разговаривать им почти не о чем. Что Ллойду известно о Жероме? Он знает сына лишь по первым пяти годам его жизни: тот был застенчивым мальчиком, постоянно читал комиксы о Счастливчике Люке и сам тоже мечтал рисовать. Ллойд советовал ему стать журналистом. Говорил, что это лучшая профессия на свете.
— Ну, — интересуется Ллойд, — ты все еще рисуешь?
— Рисую?
— Комиксы.
— Уже много лет как бросил.
— Нарисуй мне что-нибудь. Прямо сейчас. На салфетке.
Жером опускает глаза и качает головой.
Обед скоро закончится. Ллойду необходимо задать вопрос, ради которого он затеял эту встречу. Он хватает счет, отодвигая протянутую руку сына.
— Ну уж нет. Я угощаю.
Они выходят из кафе, еще можно спросить. Последняя возможность. Но вместо этого он интересуется:
— Где ты сейчас живешь?
— Я скоро переезжаю. Потом скажу адрес.
— Не хочешь немного прогуляться?
— Мне в другую сторону.
Они жмут друг другу руки.
— Спасибо, — говорит Ллойд, — что согласился со мной встретиться.
Он клянет себя всю дорогу домой. Он останавливается недалеко от Ле-Аль пересчитать деньги. Навстречу прямо по тротуару едет, неистово сигналя, подросток на мотороллере.
— Куда я отойду? — кричит Ллойд. — Куда я, по-твоему, отойду?
Мальчишка, матерясь, замедляет ход и все равно задевает ногу Ллойда.
— Чертов уродец, — говорит Ллойд. Жерому он свой вопрос так и не задал.
Когда он возвращается домой, Айлин говорит:
— Зря ты не привел его сюда. Я бы с удовольствием ему что-нибудь приготовила. Разве не здорово было бы, если бы он заходил к нам время от времени?
— Он своими делами занят.
— В министерстве?
— Ну, наверное. Не знаю. Я его спрашиваю, а он с этими своими неопределенными… — Ллойд открывает ладонь, смотрит на нее, но подходящего слова найти не может. — Не знаю. Спроси у него сама.
— Спрошу, ты только приведи его сюда для начала. Девушка у него есть?
— Не знаю.
— На мне-то не надо срываться.
— Я не срываюсь. Но откуда же мне знать, Айлин?
— В министерстве, наверное, интересно работать.
— Может, он там просто документы ксерит.
— Уверена, что это не так.
— Должен сказать, мне все это кажется довольно странным.
— Что именно?
Ллойд колеблется.
— Просто он… он в курсе, кем я работаю, на какие деньги я его вырастил, знает, что я репортер, и при этом он ни разу не слил мне информацию, ни одной сплетней не поделился. Это, конечно, не то чтобы трагедия. Но мог бы и подбросить мне что-нибудь.
— Может, ему просто нечего тебе рассказать.
— Да быть такого не может. Его знания могли бы мне пригодиться.
— Возможно, ему запрещено разговаривать с репортерами.
— Всем запрещено. Но все разговаривают. Это называется утечкой информации.
— Я знаю, как это называется.
— Прости, я не хотел. — Ллойд дотрагивается до ее руки. — Все в порядке, — говорит он. — Я спокоен.
Но на следующее утро он просыпается раздраженным. Что-то взбесило его во сне, но Ллойд не может вспомнить, что именно. Когда Айлин приходит позавтракать, он велит ей идти есть к Дидье. Она уходит, и он расстраивается, злится, что прошлой ночью она спала не с ним. Он открывает кошелек. Ллойд и так знает, сколько там, но ему все равно хочется пересчитать. Если он ничего в ближайшее время не заработает, он не сможет оставаться в этой квартире. А если ему придется съехать, Айлин с ним не поедет.
Но куда он отправится без нее? Ллойду позарез нужны деньги, надо добыть тему для статьи.
— Я тебя уже второй день подряд бужу. Когда ты обычно встаешь? — интересуется он у Жерома по телефону. — Слушай, мне снова надо с тобой встретиться.
Юноша приходит в кафе, жмет отцу руку. Ллойд тараторит, словно он это отрепетировал:
— Прости, что снова тебя побеспокоил. Но мне надо узнать кое-что важное по работе.
— У меня?
— Мелочь. Я пишу статью о французской международной политике. Это срочно. Дедлайн сегодня. После обеда.
Жером откидывается на спинку стула.
— Вряд ли я смогу быть полезен.
— Ты же еще вопроса моего не слышал.
— Я просто ничего не знаю.
— А чем ты там занимаешься? — интересуется Ллойд, но потом берет себя в руки. — Послушай, ты ведь даже не знаешь, о чем я хочу спросить. Ты же там уже года три работаешь. Но ты ни мне зайти не разрешаешь, ни сам ничего не рассказываешь. Ты там что, вахтер, и стесняешься этого? — Он смеется. — У тебя хоть стол есть?
— Есть.
— Ладно, буду гадать. Продолжай отвечать по одному слову. Рано или поздно я попаду в точку. Твой стол рядом со столом министра? Или далеко?
Жером неловко ерзает.
— Не знаю. На среднем расстоянии.
— На среднем — это близко.
— Не так уж и близко.
— Господи, что же из тебя все клещами вытягивать приходится. Послушай, мне надо написать статью. Позволь мне тебя порасспрашивать.
— Я думал, у тебя конкретный вопрос.
— Но тебе что-нибудь известно? Я же тебя вчера обедом накормил. — Ллойд добавляет: — Шучу.
— Я не могу.
— Я не буду тебя цитировать. Я же не прошу красть какие-нибудь документы.
— Что именно тебе надо?
— Точно не знаю. Может быть, что-то насчет терроризма. Или Ирака. Или Израиля.
— Я не знаю, — тихо говорит Жером, глядя на свои колени.
Другие дети Ллойда уже давно бы его послали. Один Жером терпелив. Все три дочери похожи на отца: каждая неизменно преследует собственную цель, везде ищет какую-то выгоду. Но Жером не отталкивает Ллойда. Ему одному хватает терпения. И как бы в доказательство он говорит:
— Если и есть что интересное, то это по поводу войск в секторе Газа.
— Каких войск? — Ллойд навострил уши.
— Всех подробностей я не знаю.
— Погоди, погоди. В министерстве говорят о войсках в Газе?
— Я вроде бы слышал об этом.
— Вроде?
— Вроде да.
У Ллойда загораются глаза.
— Возможно, тут что-то есть. Что-то есть, что-то есть. — Он достает блокнот и записывает. Он подцепил жемчужину и пытается дернуть, вытащить ее. Ллойд прямо дрожит: он в этом профи. Но Жером закрывается, как устрица. Хотя поздно, — отец уже открыл створки. Она выйдет. Выйдет.
— Не пиши об этом.
— Не бойся, неприятностей у тебя не будет.
— Эта информация принадлежит мне, — возражает Жером.
— Не принадлежит. Это просто информация. Она ничья. Она существует независимо от тебя. Теперь ей обладаю я, и этого уже не изменишь. Ты что, хочешь чтобы я в ноги тебе упал? Я всего лишь попросил немного помочь. Не понимаю, почему это так трудно. Сожалею, — заключает Ллойд, — но ты уже все сказал.
Он мчится домой, он еще может успеть к дедлайну. Он звонит Мензису. Ха-ха, черт тебя подери, думает Ллойд, пока его переключают.
— Ну, дружище, — говорит он, — есть у меня для тебя статейка.
Мензис слушает.
— Погоди — Франция предлагает ввести в сектор Газа миротворческие войска ООН? Израиль ни за что на это не согласится. Это провальная идея.
— Ты уверен? В любом случае я напишу, что во Франции ходят такие слухи. А что будет дальше — другое дело.
— Надо довести статью до ума.
— Сделаю.
— У нас осталось четыре часа. Давай, выжми из этого все, что сможешь, и перезвони мне через полтора часа.
Ллойд кладет трубку. Пробегается взглядом по телефонным номерам. Он понятия не имеет, что в последнее время творится в Газе. Ллойд звонит Жерому на сотовый, но слышит лишь бесконечные гудки. Тогда он находит номер министерства иностранных дел. Может, ему удастся разнюхать подробности, не выдав Жерома. Разумеется, удастся. Он такое уже миллион раз проделывал. Ллойд звонит в пресс-центр министерства, впервые в жизни благодаря безумную Франсуазу за то, что она дала сыну свою фамилию — никто не сможет подумать, что между Ллойдом Бурко и Жеромом есть какая-то связь.
