— Да не трепыхайся ты, птичка — хуже будет, — мужчина, животом придавив девушку начал усиленно ерзать своим низом, заходя на цель.
До торжества самца оставалось несколько мгновений. «Да спаси же меня, Господи! Ведь после этого ублюдка да же ты больше не сможешь поднять меня из грязи», — взгляд девушки упал на включенный компьютер, бесстрастно рисовавший на своем экране, в режиме ожидания, крутящийся цветной шарик. Неожиданно шарик замер в центре экрана, сузился до яркой белой точки…
«Счас, счас ты станешь покорной, — мужчина ни как не мог найти нужное положение, — да, в конце концов, в первый раз что ли. Черт, не получается что–то, будто я мальчик». Колькино сердце неожиданно как–то неуверенно екнуло и будто провалилось в какую–то пустоту.
…Белая точка вспыхнула, разливая на весь экран яркий, желтый солнечный свет. Перед глазами Князева будто что–то разорвалось, яркий желтый свет затопил его мозг, вытесняя оттуда и вид обнаженной девушки с запрокинутой головой, и острое, приятное чувство тяжести внизу живота и запах самки, бьющейся под ним. Мужчина дернулся и полетел вниз в это солнечное сияние.
Инна неожиданно почувствовала, как будто судорога пробежала по наваленному на нее сверху телу, и мужская голова шмякнулась ей на грудь. Девушка оттолкнуло ненавистное тело прочь, пытаясь встать. Оно тяжело поползло вниз, начало заваливаться и через мгновение распростерлось на полу. Инна вскочила с дивана, еще не до конца осознав случившееся. «Неужели умер», — девушка склонилась над лежащим мужчиной. Лицо его налилось кровью, толстая, бычья шея побагровела. Но… но изо рта вырывалось хриплое дыхание. «Гипертонический криз, — мелькнуло у нее в голове и тут же сожалеюще, — жив, жив, сволочь, — девушка отпрянула от тела. «А может того, придавить Колечкино личико и все, помер бедолашный. И никакая экспертиза не установит, что на самом деле случилось. Умер бедолашный от давления. Мир праху ему». Девушка обернулась к компьютеру — тот все так же бесстрастно катал по черному полю цветной шарик, равнодушный ко всему происходящему. Через несколько мгновений компьютерные часы отсчитали необходимое время и экран вообще потух, стал невидяще черным — компьютер вошел в еще более глубокий электронный анабиоз. Девушка перевела взгляд на фотографию распятого Христа. Бог опустил голову на грудь, будто даже на фотографии не желая смотреть на неблаговидные человеческие деяния. «Нет, из–за этой мрази самой такой становиться? Не желаю», — девушка вновь обернулась к компьютеру, будто желая получить подтверждение своим словам, на нее бесстрастно взирал черно–непроницаемый экран. Инна пошла в коридор к стоящему там телефону. На полпути она неожиданно остановилась и вернулась назад. Подошла к распростертому телу, еще раз взглянула на багровую, в толстых складках шею, на приоткрытый провал рта и медленно, не отрывая взгляда от распростертого тела, перешагнула через него. Через несколько секунд девушка была в коридоре и держала в руках телефонную трубку.
— Алло, «Скорая»? Запишите адрес, — девушка продиктовала адрес. — …Да, неожиданно потерял сознание, и покраснели лицо и шея, наверное, подскочило давление. Фамилия? Князев Николай Иванович… Примерно тридцать лет… Хорошо, жду, — девушка положила трубку и вернулась в комнату.
«Лучше б тебя не стало, как и твоего брата. Но мараться из–за тебя я не стану. Выживешь — тебе повезло, умрешь — мне». «Скорая» приехала на удивление быстро — через полчаса. Врач — молодой мужчина лет двадцати восьми — тридцати равнодушно посмотрел на лежащего, пощупал пульс, затем став перед ним на коленки и закатав рукав рубашки обернул его руку манжетой и начал мереть давление. Измерив его, он обернулся к девушке:
— Двести двадцать на сто десять.
Инна равнодушно пожала плечами — разыгрывать озабоченность по поводу случившегося она не собиралась.
— Катя, пенталгин, — врач обратился к молоденькой медсестре, приехавшей вместе с ним. Сделав необходимые манипуляции, врач встал с колен:
— Сейчас должен прийти в себя. Инна вновь равнодушно пожала плечами. Врач внимательно посмотрел на девушку:
— Муж?
— Так, знакомый, — Инна спокойно выдержала взгляд врача.
— Не очень то вы любите своего знакомого.
— Есть за что.
— Ясно, — врач вновь наклонился над лежащим. Тот, судорожно сглотнув, открыл глаза.
— Ну, вот и славненько, давайте я Вам помогу, — с этими словами врач подал тому руку. Князев за нее, осторожно стал приподниматься, стал на колени, затем тяжело надвинулся на диван и откинулся на его спинку.
— Можно Вас на минутку, — Инна подошла к врачу.
Инна подошла к врачу.
— Конечно.
Девушка, указав взглядом на дверь в другую комнату, пошла туда. Собеседник последовал за ней.
— Вы его заберете? — Инна твердо смотрела на мужчину.
— А Вы как хотите?
— Хочу, что бы Его забрали, — не отводя взгляда, ответила девушка.
— О'кэй. Желания дамы для меня закон, — мужчина улыбнулся.
— Спасибо.
— Не за что. Для такой приятной девушки приятно помочь ей решить ее небольшую проблему.
Они вернулись в комнату с сидящим на диване Николаем.
— Ну что, больной, пора собираться.
— Куда? — Князев попытался осмысленно посмотреть на врача.
— В больницу, куда ж еще.
— Не поеду, я здесь останусь.
Врач посмотрел на девушку. Та сделала умоляющее лицо.
— А на тот свет отправиться не хотите? В больнице полежите денек, другой. Мы Вас обследуем, убедимся, что все в порядке и гуляйте на все четыре стороны.
Князев ненавидяще посмотрел на девушку и кивнул головой:
— Ладно.
И, уже выходя из квартиры, медленно процедил, смотря на Инну:
— Все равно ни куда не денешься. Не сегодня так завтра. До встречи.
«Фу, пронесло, — девушка, закрыв за ушедшими дверь, возвратилась в комнату. Ее взгляд упал на компьютер, затем серо–бирюзовые глаза перебежали на красочную фотографию распятого Бога. Еще несколько раз женские глаза метались между двумя этими предметами. Где то там, в дремучих глубинах подсознания усиленно шла работа — «будешь давать сколько я захочу и как я захочу»… мерзкие слюнявые губы…запах вчерашнего алкоголя изо рта… «ты под сколькими мужиками перебывала»… «побрыкайся кошечка»… беспомощный цветной Христос с опущенной головой… отвратительное ощущение чего–то горячего, твердого, пытающегося взломать ее… яркая точка в компьютере, вмиг превратившееся в яркое солнце, вспыхнувшее прямо тут, на столе… дернувшееся тучное мужское тело, грузно сползающее по ней… и вновь черный, непроницаемый экран компьютера… Эти обрывки слов, образов и запахов, наконец — то слились во что–то единое, превратились в электрический импульс, который пронзил мозг. Ноги девушки подогнулись, и она рухнула на колени: «Господи, спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь», — нежное женское лицо с благодарностью и детским умилением смотрело на черный экран компьютера. Где–то сбоку, на стене, вне человеческого взгляда висела фотография распятого, потерявшего сознания Христа.
Тихо гудел процессор, гоняя по своим бесчисленным цепочкам электроны, отражая свет, блестел экран дисплея, внизу его четко выделялась надпись: «Sony» — японское человеческое чудо сейчас олицетворяло собой христианское внеземное чудо…
— Господи, спасибо тебе…
«Надо ему все сказать — и про Кольку Князева и про срок до Нового года», — Инна на маршрутке ехала в церковь. А может не надо. Зачем его впутывать в мои дела? Я и так его запутала между собой и Богом», — Инна подошла к калитке ограды церкви. От них, по обе стороны прямой, между калиткой и дверьми церкви, на расстоянии полутора метров друг от друга стояли нищие, образуя своеобразную аллею, где вместо дубов — люди.
Увидев очередную грешную душу, жаждущую пообщаться с Всевышним, нищие тут же приняли профессиональную стойку — их спины еще больше сгорбились и чуть дальше вытянулась вперед протянутая рука.
Девушка открыла калитку и сделала первый шаг в обители Бога…
— Подайте, Христа ради, — первая пара нищих на два голоса тут же поприветствовала ее тут, заступая на трудовую вахту.
Инна вытащила кошелек, и две протянутые руки уволокли по десять копеек гонорара за работу.
— Благослови тебя Бог, — и девушка тут же перешла в другие руки.
— Подайте, Христа ради, — и вновь две руки утянули двадцать копеек.
Инна прикинула — до дверей церкви расположилось десяток пар подельников. «Если каждой паре давать по двадцать копеек, то выходит два гривны. Это конечно меньше, чем стоит входной билет в ночной клуб, но там и удовольствия можно получить несравненно больше».
Следующую пару нищих девушка одарила десятью копейками на двоих. По принятому здесь прейскуранту, за такие деньги «Благослови тебя Бог» не полагалось. Еще через пару просящих Инна перестала давать милостыню. «Если нищие — это божьи люди, то пусть Господь и заботится о своих коллегах. А я не Христос — я не могу, как Он, накормить пятью хлебами пять тысяч голодных». Так идя сквозь строй, исполняющий на разные — тенорные, басовые, с хрипотцой, а то и просто гнусавые голоса: «Подайте Христа ради», Инна, наконец, добралась до дверей церкви.
