— Вполне понятное земное поведение, — девушка задумчиво смотрела на священника, — полностью соответствующая сущности человека. Конечно, по большому счету такое отношение к Богу это грех. Но человек не может быть безгрешен. Уж такие мы. Если нет греха, то как узнать, что такое праведность? Что бы стать праведником, надо знать, что это грех и только после этого уже не совершать его. Грех и праведность две стороны одной медали, впрочем, как и все в этом мире.
Едва произнеся эти слова, Инна почувствовала чей–то пристальный взгляд. Повернув голову, она встретилась взглядом с владельцем бара. И вновь тревожно стало на душе. «И пальцы у него такие же, как и у Гришки — короткие, с рыжими волосинками… и такие же, как и у Кольки», — снова пришло на ум девушки. И вдруг неожиданно ударило в голову: «И Колька жив и два месяца идут».
— Инна, что случилось? — услышала она голос Сергея.
— Сережа, у меня неожиданно чего–то разболелась голова. Отвези меня, пожалуйста, домой.
— У меня в машинной аптечке есть таблетки от головы. Может принести?
— Нет, Сережа, спасибо. Просто отвези меня домой.
— Как скажешь.
Сергей понял руку, подзывая официантку. Расплатившись, он с девушкой направился к выходу. Уходя, Инна чувствовала на себе пристальный взгляд бармена… «И Колька еще жив».
Черный «Опель» лениво полз по центральной улице города. «Может в бар заглянуть? Нет, вечером. Братва соберется, там и отметим это событие», — настроение у Николая Князева было превосходное. Только что в горисполкоме ему дали добро на строительство автостоянки. Место это Князь приглядел еще в начале этого года — большое скопление многоэтажек и почти в центре их — детский садик. Николай тогда смекнул правильно: «Бабы сейчас рожать не любят, вот просто потрахаться, это другое дело и садик, наверняка, полупустой. Так оно и вышло. И вот больше чем через полугода борьбы, кучи бабок на взятки, декалитров коньяка, гигакаллорий тепла в саунах, роты проституток — горисполком пал. Садик сократили вдвое, а на освободившимся месте разрешили Князю строить автостоянку. «Отгрохаю автостоянку и еще попа приглашу ее освятить, — разудало мелькнуло в голове, — загоню бульдозер он мне там все поравняет, потом асфальт, каток и все дела. Конечно, дети наше будущее, но мне хочется хорошо жить в настоящем». «Опель» вальяжно подкатил к любимому бару Князя. «Так заходить или нет? Телок вызвоню. Эй, погуляю! Заслужил! Почти неделю без баб был. Рехнуться можно», — Князь вылез из машины. «А секретутка у этого чинуши из горисполкома ничего. Наверно он ее дерет каждый обеденный перерыв. Молоденькая, стройная, грудастая… как Инка», — и неожиданно мужчине остро захотелось женщины. Нет, не просто женщины, а недоступной пока что для него женщины. Захотелось Инку… Черный «Опель» хищно рванулся с места…
«Скоро мост кончится, а там несколько поворотов и я у Инки дома. А потом…, — от страстных мыслей и желания у водителя выступил пот на руках, нога сильнее надавила на акселератор, — а потом мы с Гришкой станем трижды братьями — по крови, по делу и по… влагалищу. А Бог любит троицу», — рэкетир расхохотался. И вдруг, неожиданно екнуло сердце и тут же пропало возбуждение. «А может ну ее к черту, ту Инку. Не моя ведь баба. Че мучить то ее. Отпахала на моего братца и хватит. Пусть летит пташка на волю», — водитель выругался. «Коля, ну у тебя и мысли. Совсем охринел. Какую то бабу пожалел, проститутку. Судьба у нее такая — полежала под одним, теперь будет лежать под другим. Да и потом — Бог же любит троицу», — нога снова нажала на педаль акселератора.
Через пять минут «Опель» остановился у Инниного дома. Князев вышел из машины, зашел в подъезд и сел в лифт. Тот, недовольно заскрежетав, но все же покорно поднял его на третий этаж. Обитая светлым шпоном, стальная дверь. Черная кнопка звонка. «А может не надо», — но большой палец с рыжеватыми волосиками на нем утопил кнопку.
— Тру–ля–ля, — мелодично пропел звонок.
Через недолгую паузу послышался звук открываемой внутренней двери.
— Кто там, — за дверью послышался женский голос.
— Инна, открой, это я — Коля.
Несколько мгновений за дверью думали. Затем щелкнул замок, и стальная дверь открылась. Князев увидел стоящую в коридоре девушку.
— Привет Инна.
— Здравствуй, — голос девушки был холодным, неприязненным.
«Куда ты денешься, все равно моей станешь. Ничего, выкобенивайся, выкобенивайся, потом в постели мне сторицей за все расплатишься».
— Зачем пришел? — между тем продолжала девушка.
— У–у–у, какая холодность. Зачем пришел? В гости. Соскучился по тебе, — и, видя, что девушка все также неподвижно продолжает стоять в проеме входной двери, добавил, — может все- таки впустишь хорошего друга?
Девушка молча развернулась и пошла внутрь квартиры. Мужчина вошел и закрыл дверь.
— Как живешь? — Князев стоял посреди комнаты, оглядываясь кругом.
Обстановка со времени его последнего посещения этой квартиры, а это было месяца четыре назад, на первомайские праздники не изменилась. Нет, все–таки немного изменилась. В центре одной из стен, возле которой стоял стол с компьютером, висела роскошная цветная фотография — распятый Христос.
— Инн, ты что, в религию ударилась, — Николай кивнул головой на фотографию.
— Не твое дело, — девушка села на диван.
— Грубишь, Инка.
— Зачем пришел?
— Я же сказал — в гости.
— А я тебя звала?
— Что, названный гость хуже татарина?
Девушка проигнорировала вопрос и вновь спросила:
— Зачем пришел? Вроде два месяца еще не прошло.
— А зачем ждать? Ответ все равно то ясен, чего тянуть то?
— Может тебе и ясен, а мне нет.
— Неужели, — Князев подошел к сидящей на диване девушки, присел перед ней на корточки, усмехнулся и продолжил, — хватить тянуть резину, Инка. Все равно ты будешь моей.
Девушка резко встала, едва не сбив сидящего перед ней на корточках мужчину, быстро подошла к столу с компьютером:
— Уходи, Коля. Два месяца еще не прошли. А до этого времени ты обещал меня не трогать.
— Да мало ли что я обещал, — Князев поднялся на ноги, не спеша, в развалку подошел к девушке, взял рукой за ее подбородок и смотря прямо ей в глаза процедил, — хватить из себя целку то строить. Ты под сколькими мужиками перебывала? А тут на тебе — не хочет давать. Никуда ты не денешься, будешь давать мне сколько я захочу и как я захочу.
Девушка резко крутанула головой, освобождаясь от волосатых мужских пальцев на своем подбородке:
— Прошу тебя, Коля, уходи. Оставь меня в покое.
— Счас, разбежался, — с этими словами мужчина неожиданно схватил девушку за плечи и опрокинул на диван. Затем, навалившись на нее, и, прижав своим лицом голову девушки к дивану, впился губами в ее рот. Инна молча отбивалась.
— Ну, ну, побрыкайся, кошечка. Это меня еще больше возбуждает, — с этими словами Князев чуть приподнялся, схватился руками за халат на груди девушки и с силой рванул руками в разные стороны.
Отлетели пуговицы и слюнявые мужские губы обхватили розовый женский сосок. Девушка уперлась своими руками в плечи мужчины, отталкивая его от себя. Ее голова запрокинулась, и она увидела, висевшую на стене цветную фотографию распятого Христа, бессильно обвисшего на кресте и уронившего голову себе на грудь. «Господи, ну неужели ты освободил меня от одного животного, чтобы бросить под другого», — девушка, закусив губу, смотрела на фотографию. Между тем мужские руки полностью распахнули халат, затрещала резинка трусов. Мужское колено властно всунулось между женских ног, раздвигая их. «Но я же не хочу» — девушка с мольбой смотрела на кодаковское цветное изображение Спасителя. На мужские ляжки сползли брюки, на них сверху наехали трусы.
— Да не трепыхайся ты, птичка — хуже будет, — мужчина, животом придавив девушку начал усиленно ерзать своим низом, заходя на цель.
До торжества самца оставалось несколько мгновений. «Да спаси же меня, Господи! Ведь после этого ублюдка да же ты больше не сможешь поднять меня из грязи», — взгляд девушки упал на включенный компьютер, бесстрастно рисовавший на своем экране, в режиме ожидания, крутящийся цветной шарик. Неожиданно шарик замер в центре экрана, сузился до яркой белой точки…
«Счас, счас ты станешь покорной, — мужчина ни как не мог найти нужное положение, — да, в конце концов, в первый раз что ли. Черт, не получается что–то, будто я мальчик». Колькино сердце неожиданно как–то неуверенно екнуло и будто провалилось в какую–то пустоту.
…Белая точка вспыхнула, разливая на весь экран яркий, желтый солнечный свет. Перед глазами Князева будто что–то разорвалось, яркий желтый свет затопил его мозг, вытесняя оттуда и вид обнаженной девушки с запрокинутой головой, и острое, приятное чувство тяжести внизу живота и запах самки, бьющейся под ним. Мужчина дернулся и полетел вниз в это солнечное сияние.
