— Ну что, готов? — спросил Зейтун, кивнув на сумку.
Нассер сказал, что да, он готов эвакуироваться. Зейтун огорчился, что опять остается один, но порадовался за друга: хорошо, что тот скоро окажется в безопасности. Еще больше Зейтуна порадовало, что теперь не придется тесниться вдвоем в палатке. Нассер залез в каноэ, и они тронулись в путь.
Вот и парковка перед почтой. Они вдвоем раз пять проплывали мимо этого места, и каждый раз Зейтун спрашивал, хочет ли Нассер улететь, но тот — до сегодняшнего дня — не был готов.
— Вон он, тебя дожидается, — сказал Зейтун, указывая на оранжевый вертолет, замерший на парковке.
Подплыв ближе, они увидели: что-то не так. Вертолет стоял, завалившись набок.
— Только не это, — вырвалось у Нассера.
Винт вертолета был сломан, трава вокруг почернела.
— Разбился, — сказал потрясенный Зейтун.
— Разбился, — еле слышно повторил за ним Нассер.
Они приблизились к вертолету. Кроме них на площадке — ни души; похоже, никто не пострадал. Ни дыма, ни спасателей. Авария, по-видимому, случилась накануне. Все, что осталось от вертолета, — куча искореженного оранжевого металла. Нассеру сегодня не улететь.
Ошеломленные, они вернулись на Клэборн. Зейтун позвонил Кейти. Он колебался, говорить ли ей про аварию; зная, что она расстроится, предпочел не упоминать.
— Ты устроила детей в школу? — спросил он.
Кейти сказала, что пыталась, но пока не получается.
Зейтун громко вздохнул.
— Ты как тот человек, который, потеряв верблюда, ищет поводок, — сказала Кейти, не упустив возможности подразнить мужа. Это была одна из любимых присказок Зейтуна, и он ее повторял всякий раз, когда Кейти, по его мнению, сосредотачивалась на деталях, упуская главное.
Зейтун не повеселел.
— Ну же, дорогой… — сказала Кейти.
Сейчас школа ее не особенно волновала, важнее было уговорить Зейтуна уехать из города. Над этим она ломала голову всю ночь и все утро. Мэр Нэйгин объявил принудительную эвакуацию.
— Принудительную, — подчеркнула Кейти.
Власти опасались распространения кишечной инфекции, возник риск заболеваний брюшным тифом, холерой, дизентерией. Антисанитарные условия в городе угрожали здоровью людей.
— Я не пью воду из-под крана, — сказал Зейтун.
— А как насчет вредных отходов? — не сдавалась Кейти. — Ты же знаешь, сколько всякого дерьма зарыто в землю.
Она напомнила мужу, что некоторые районы построены на месте свалок, где полно было мышьяка, свинца, ртути, бария и других канцерогенов. Что, если они начнут проникать повсюду?
Зейтун не знал, что ответить. Пообещал, что будет осторожен.
О том, что и сам начал подумывать об отъезде, он не сказал. Жить становилось все труднее, а дел — все меньше. Людей в городе осталось совсем немного, так что и помогать-то уже было некому. Были, конечно, его дома, за которыми надо присматривать, да собаки, которых надо кормить. Кто о них позаботится? Так что пока, сказал Зейтун жене, он остается, но будет осторожен. Сказал, что любит ее и через пару часиков снова позвонит.
Зейтун в одиночестве отправился в путь, но вскоре, на углу Канал и Скотт-стрит, навстречу ему выскочил небольшой военный катер. На борту было трое мужчин: солдат, человек с видеокамерой и еще один, с микрофоном и блокнотом. Они помахали, чтобы он остановился; один представился репортером. Спросил:
— Что вы делаете в городе?
— Объезжаю дома друзей. Смотрю, не нужно ли кому помочь.
— С кем вы работаете? — спросил репортер.
— С кем угодно, — ответил Зейтун. — Я работаю со всеми.
По дороге на Клэборн Зейтун подумал: а вдруг братья и сестры увидят его по телевизору? Вот было бы здорово: они узнают, что он делает что-то хорошее для города, который его приютил. Зейтуны были ребята гордые, вечно соревновались друг с другом, стремились быть первыми во всем, а мерилом были достижения старшего брата. Никто, правда, не смог подняться так высоко, как Мухаммед, ни за кем не числились подобные успехи. Но Зейтун в очередной раз почувствовал, что остался в Новом Орлеане по воле Аллаха, что Аллах его испытывает и он должен выполнить свое предназначение. И сколь бы глупым это ни показалось, надеялся, что братья и сестры смогут увидеть, как он — снова на воде, снова моряк! — помогает людям, как и подобает праведному мусульманину.
Вернувшись на Клэборн-авеню, 5010, Зейтун увидел привязанную к веранде бело-голубую моторку. А войдя в дом, наткнулся на совершенно незнакомого человека.
— Вы кто? — спросил Зейтун.
— А вы кто? — спросил незнакомец.
— Я — владелец этого дома.
Незнакомец извинился и представился, Его звали Ронни; как-то он проезжал мимо, ища, откуда бы позвонить, и заметил, что вода не достигла телефонной распределительной коробки. Тогда он зашел в дом и с тех пор заезжал сюда периодически, звонил брату, пилоту вертолета. Ронни (белый, лет тридцати пяти, рост — около шести футов, вес — фунтов двести) сказал, что работает в компании, занимающейся подрезкой деревьев.
Выгонять его Зейтун не собирался. Наоборот, он был рад, что в городе нашлась еще одна живая душа, не попавшая в беду. Оставил Ронни внизу, а сам поднялся на второй этаж проверить, работает ли душ. Там он обнаружил Нассера.
— Ты видел этого парня, как его, Ронни? — спросил Зейтун.
Нассер ответил, что да, видел, и тот показался ему довольно приятным. Они согласно решили, что больше — лучше, чем меньше, и что если человеку иногда нужно позвонить по телефону, то какое они имеют право лишать его общения с внешним миром?!
В это трудно было поверить, но душ до сих пор работал! И почему ему раньше не пришло в голову проверить?! Настоящее чудо! Зейтун сказал Нассеру, что идет мыться.
— Не задерживайся, — велел тот, — я следом.
Никогда еще Зейтун так не наслаждался, стоя под душем. Он смыл с себя весь пот и грязь и еще всякую пакость — наверняка там было немало всего. Потом спустился вниз и сказал Нассеру:
— Твоя очередь.
А сам снял трубку и набрал испанский номер Ахмада. Он хотел быстро с ним переговорить перед тем, как звонить Кейти.
И снова брат стал уговаривать его уехать.
— Ты не понимаешь, что происходит? Нам такое показывают по телевизору!
Зейтун объяснил, что хаос его не коснулся. Если не считать бандитов на бензоколонке «Шелл», поездки по городу в каноэ проходили без приключений.
— Слушай, — сказал он возбужденно, — меня могут показать по телевизору, у меня тут один малый брал интервью. Последи. И Кейти скажи.
Ахмад вздохнул:
— Короче, ты остаешься.
— Пока да.
Ахмад знал, что спорить с братом бесполезно. Но ему очень хотелось напомнить Зейтуну, что, даже если он теперь чувствует себя в безопасности, неприятности могут поджидать его за любым углом. В городе бесчинствуют вооруженные банды, сказал он. В новостях только и говорят о том, что Новый Орлеан превращается в Дикий Запад. Ахмад осознавал свое бессилие и ненавидел это чувство. Он знал, что младший брат считает его излишне осторожным.
— Очень тебя прошу, уезжай, ради своей замечательной семьи, не жди, пока что-нибудь случится!
Зейтун держал клочок бумаги с номером телефона Юко в Финиксе. Надо срочно позвонить Кейти, пока она не начала волноваться. И так он уже опоздал на десять минут. Зейтун уже прощался с Ахмадом, как вдруг услышал с веранды голос Нассера. Тот с кем-то разговаривал.
— Зейтун! — позвал его Нассер.
— Что?
— Поди сюда, тут какие-то люди спрашивают, не нужна ли нам вода.
Зейтун решил, что это такие же, как они с Нассером, доморощенные спасатели — передвигаются на лодках, ищут, кому помочь.
Закончив разговор, он поднял глаза и увидел, что в дом врывается группа мужчин, все вооружены. Повесив трубку, он пошел к входной двери.
Кейти проснулась в тревоге. Одела и покормила детей, стараясь не думать о том, что муж так вчера и не позвонил. А ведь обещал. Юко посоветовала ей не беспокоиться раньше времени. Глупо волноваться. Не прошло еще и суток; удивительно, как вообще Зейтуну удавалось поддерживать с ними регулярную связь. Кейти согласилась с подругой, но знала, что не успокоится, пока не услышит его голос.
Юко отвезла своих детей в школу и, вернувшись, занялась ребятами Зейтунов, в то время как сама Кейти металась по гостиной с телефоном в руке.
В девять позвонил из Испании Ахмад.
— Тебе Абдулрахман сегодня не звонил? — спросил он.
— Нет. А тебе?
— Со вчерашнего дня не звонил.
— Так ты с ним вчера говорил? — спросила Кейти.
— Да.
— Значит, он тебе звонил, а мне нет.
