Наконец-то она исчезнет, не будет маячить перед глазами! Я рассчитывал, что ей тоже воздастся по заслугам. Думал, Жанна мне поможет.
Однако воздалось не Марго, а мне. У меня отняли все. Мой горячо любимый мальчик, умный, способный, ради которого я жил, которому пророчил блестящее будущее, превратился в овощ и гниет в больнице… Селеста от меня отвернулась. Хотя клялась, что будет рядом и в горе, и в радости. Сколько мы с ней вынесли, боже правый! Прежде она стремилась всех примирить, согласиться с каждым, выслушать, успокоить. Находила хорошие качества, красоту даже в тех, кого большинство считало негодяями и уродами. Добрая, мягкая, покладистая Селеста не желает меня видеть, не хочет выслушать… Когда я прихожу к Мило по вечерам, ее уж и след простыл.
Самое смешное, Маргерит так ничего и не сказала сестре… Оцени, отец, сарказм судьбы!
Я и без ее помощи вырыл себе могилу.
Спустил свою жизнь в унитаз.
– Лино, открой немедленно! – раздался голос Жанны. – Открой, тебе говорят! Я знаю, что ты здесь.
Неужели ко мне ломилась теща, а не полицейские с ордером? Как маленькая хрупкая старушка умудрилась наделать столько шума? Ну сильна!
Я отпер. Она проворно вошла, окинула взглядом прихожую, подобрала пустую бутылку, отнесла ее на кухню к двум другим.
– Как поживаешь, дорогой зять? Нечего сказать, хорош! Видок у тебя что надо.
– А вы зачем пришли? – с трудом выдавил я.
Зря спросил. Ясно же зачем. Селеста сообщила матери о моих художествах, так что Жанна явилась меня бить, стыдить, пинать ногами. Радуется старушенция, победу празднует. Давно мечтала, чтоб мы расстались. С самого начала. Всегда.
Все проиграли, хоть кто-то выиграл.
– Послушай, мне нужна твоя помощь. Мы должны отыскать Маргерит. Селеста велела. Ей сказал доктор Сократ. Мило требует тетку. Понимаю, путаница страшная. Сейчас объясню. Твой сын заговорил. С врачом. Попросил позвать ее. Зациклился на ней, понимаешь? Сократ и Селеста уверены, что без нее он не выздоровеет. Вполне разделяю твои чувства, но что поделаешь? С Селестой не поспоришь. Вся беда в том, что Марго исчезла, как сквозь землю провалилась. Никто не знает, где она.
Нет, о причинах нашего разрыва Жанне ничего не известно! Селеста промолчала, пощадила меня.
Неужели я ей все еще дорог, хоть капельку?
– Есть у меня наводка… Одно семейное предание подсказало. Но проверить ее – дело долгое и муторное, – продолжала теща. – Поэтому ты тоже подключайся, ищи по другим каналам. Опроси ее коллег и друзей. Хочешь вернуть жену, найди ее сестру. Так ты докажешь Селесте свою любовь. Ей тут без тебя не справиться. Да, чуть не забыла! Ты же не в курсе. Мадмуазель вовсе не беременна. Она все выдумала, чтобы ей поменьше влетело за Мило. Не ищи ее в Латинской Америке, никакой аборт ей не нужен.
Долгие годы я мечтал, чтобы Маргерит уехала подальше. Моя мечта сбылась при довольно неприятных обстоятельствах, и все равно я радовался ее отсутствию. А тут вдруг оказалось, что именно Марго – ключ к всеобщему счастью…
Долгие годы воевал с тещей, боялся, что ее козни расстроят наш брак. Теперь он развалился, и теща внезапно стала заботиться о примирении зятя с дочерью…
Хочешь вернуть жену…
Мой сын снова заговорил. Не с мамой, не с папой – с чужим дядей, всеобщим любимцем, безупречным доктором Сократом, душкой и милашкой. Тот, гордясь успехом, и заяви с философской невозмутимостью: мол, мальчик не идет на поправку, потому что семья у него – дерьмо… Ладно, не буду злиться. Ему все верят. Пусть.
– Сегодня же начну поиски!
– Погоди, – вздохнула Жанна. – Сперва приведи себя в порядок. Выглядишь неважно, голубчик.
Она быстро ушла, мы с ней и получаса не проговорили. Я глянул в зеркало у двери и не узнал себя: опухший, страшный.
Неудивительно, что накануне доктор мгновенно выписал мне бюллетень на неделю. Он не дурак, сразу понял, в чем дело, и дал верные рекомендации:
– Побольше спите, почаще ешьте, поменьше пейте.
– Будет сделано, доктор, – бодро и весело отрапортовал я.
Пошел в магазин и купил еще водки.
Все, Лино, завязывай. Возьми себя в руки. Начинаем новую жизнь.
Как говорила моя мать: «Свои претензии засунь куда подальше».
Пора за дело. Найду Маргерит и доставлю ее Селесте с Мило в целости и сохранности.
Может, тогда она меня выслушает. Даст слово обвиняемому.
Заслужу немного уважения, а там и до прощения недалеко…
Кто стремится к цели, не разменивается на мелочи.
Запил две таблетки аспирина целой кружкой воды, открыл окна настежь, навел порядок в квартире. Стал думать: с чего начать? Вспомнил про древнеримскую виллу где-то на юге Франции. Марго говорила, что там было жарко, жуть! Вышел в Интернет, просмотрел сводку погоды за лето. Стал искать места раскопок. Голова раскалывалась, буквы плясали перед глазами, но я справился, нашел целых шесть, подходящих под описание. Позвонил по всем адресам. Безрезультатно. Нигде о ней и слыхом не слыхивали.
Сообразил, что в западных провинциях тоже активно работают археологи. Еще сорок звонков. Без толку.
Может быть, об этих раскопках не пишут в сети? Или я выбираю не те ключевые слова? Попробовал оперировать более общими понятиями. «Древнеримские виллы», «культурное наследие Древнего Рима», «археологические находки на юге Франции». Хлынул такой поток информации, что я захлебнулся. Слишком много ответов.
Наберу лучше имя и фамилию пропавшей. Большинство людей оставляют след в социальных сетях, на форумах и различных сайтах. Непременно найдутся тезисы какой-нибудь конференции, научная статья, список участников экспедиции. Просмотрел даже ряд диссертаций, отчетов о работе археологов в Астурии и в Мачу-Пикчу, – все напрасно. Ни слова о нашей Марго.
Что, если она работает под псевдонимом? Пришлось заново обзвонить все археологические базы, сто раз подробно описать ее внешность, – не помогло.
Провозился до половины седьмого, спохватился, что пора ехать в больницу к сыну. Пальцы онемели, спина болела, голова трещала немилосердно. Однако мне страстно хотелось продолжить поиски, добиться успеха. Даже мысли не возникло прилечь и отдохнуть.
У ворот я столкнулся с Селестой. От волнения перехватило дыхание. Она замерла, затем направилась к автостоянке, ни слова мне не сказав. Я смотрел ей вслед, пока она совсем не скрылась из виду. Селеста здорово изменилась. Даже внешне. Не скажу, в чем именно, так, общее впечатление. Другая походка. Совсем другой человек.
Похорошела, стала стройней.
Похудела, волосы отрастила. На виске я заметил изящный локон.
Потом долго не мог успокоиться.
В палате вопил телевизор: Мило смотрел мультики. Жанна сидела у изголовья.
– У твоего сына опять несомненные успехи. Верно, Мило?
Он не ответил. Лишь обернулся и поглядел на меня. Двигался, как в замедленной съемке. Я не понимал, что он хочет сказать мне глазами, и это меня бесило. Прошло столько дней, недель, даже месяцев, а я никак не мог привыкнуть к его немоте, неподвижности, скованности. Другие смирялись, приспосабливались, не требовали от своих детей-инвалидов невозможного. Я же упорно цеплялся за прошлое, помнил сына здоровым, сильным, подвижным, веселым, доброжелательным. Живым.
Нет, нельзя показывать, что я разочарован. Стиснул зубы, сжал кулаки.
– Молодчина, сынок, так держать! Знаю, ты у нас опять говоришь. Продолжай! Может, и мне чего скажешь, а?
– Ты что-нибудь узнал? Есть новости? – перебила меня Жанна.
– Никаких. Нигде о ней ни строчки. Перепробовал все ключевые слова. Не так-то их у меня и много, если честно.
Она тяжело вздохнула. Наверное, подумала то же, что и я. Мы с ней сами виноваты. Если бы мы проявили в свое время хоть немного любопытства, чуточку внимания, то запомнили бы имена ее друзей, названия городов и все прочее. Увы, нам было наплевать на Маргерит и на ее занятия. Она безумно нас раздражала, бесила. Нас тошнило от ее охотничьих рассказов о замечательных людях и сказочных открытиях. Стоило ей открыть рот, как мы начинали мечтать только об одном: пусть заткнется!
По сути, мы никогда ее не слушали.
– Я завтра уезжаю, – сказала, как отрезала. – Есть у меня одна наводка, помнишь, я говорила? Посмотрим. Ты пока что позвони в университет. Она там училась сто лет назад, но кто знает? Вечером, как вернусь домой, пришлю тебе по электронной почте данные о ее поступлении, у меня сохранились.
– Хорошо, – кивнул я. – Позвоню в деканат. Не могла же она бесследно исчезнуть!
Внезапно телевизор умолк. Мило с чуть заметной улыбкой нажал кнопку на пульте. Меня бесконечно растрогало выражение его лица, ласковое, лукавое.
– Мило, мы непременно ее найдем! Ты мне верь. Все сделаю, из-под земли ее достану!
Мы ни разу не назвали Маргерит по имени, однако сын отлично понял, о ком идет речь.
Он поманил меня к себе. Пальцы едва шевелились. Я приблизился.
С неожиданной силой мой мальчик обнял меня и поцеловал.
