– В таком случае из вас вышел бы хороший траппист.
– Возможно, только я не люблю рано вставать.
Добравшись до Галисии, они остановились в селении, чтобы узнать, у какого винодела можно купить хорошего вина, так как у них осталось всего несколько бутылок ламанчского, а мэр не доверял вину с этикетками. Отсутствовал он целых десять минут и вернулся такой мрачный, что отец Кихот с тревогой спросил:
– Дурные вести?
– О нет, я получил адрес, – сказал он и пояснил, по какой дороге им надо ехать; следующие полчаса он не говорил ни слова, показывая лишь рукой, куда сворачивать, однако молчание Санчо было столь тягостным, что отец Кихот решил его прервать.
– Вы чем-то встревожены, – сказал он. – Из-за жандармов?
– О, жандармы! – воскликнул мэр. – С жандармами мы справимся. Разве мы уже не справлялись с ними – и притом неплохо – под Авилой и по дороге на Леон? Да плевал я на жандармов.
– Тогда что же вас расстраивает?
– Не люблю я, когда чего-то не понимаю.
– И чего же вы не понимаете?
– Этих невежественных крестьян и их жуткий выговор.
– Они же галисийцы, Санчо.
– И они знают, что мы – нездешние. Так что же они считают, мы чему угодно поверим?
– А что они вам наговорили?
– Они сделали вид, будто очень хотят посоветовать нам вино получше. И принялись спорить между собой по поводу трех виноградников – белое вино-де лучше у одного хозяина, красное – у другого, и еще вздумали меня предупреждать, да так при этом серьезно. Считают, что я полный дурак, раз нездешний. Какие же они бахвалы, эти галисийцы! Вы у нас найдете лучшее вино в Испании, заявили они мне, точно наше ламанчское – конская моча.
– Но о чем же они все-таки вас предупреждали?
– Один из виноградников находится около местечка по имени Леариг. Так вот они сказали: «От этого места держитесь подальше. Там одни мексиканцы». И больше ничего. А потом крикнули мне вслед: «Держитесь подальше от тех мест, где мексиканцы. Их священники портят даже вино».
– Мексиканцы?! Вы уверены, что правильно расслышали?
– Я же не глухой.
– Что же это должно означать?
– Должно быть, Панчо Вилья [настоящее имя: Франсиско (1877-1923) – руководитель крестьянского движения на севере Мексики в период Мексиканской революции 1910-1917 гг.; убит реакционерами] воскрес из мертвых и грабит Галисию.
Они проехали еще с полчаса и вступили в винные края. Справа от них склоны холмов зеленели виноградниками, а слева ютилось ветхое селение, прилепившееся, точно брошенный труп, к скале, – то тут, то там торчали полуразрушенные дома словно зубы во рту, где добрая их половина выбита.
Мэр сказал:
– Не будем сворачивать в селение. Проедем еще пятьдесят ярдов, оставим машину и пойдем по тропинке вверх.
– Куда – вверх?
– Они назвали его сеньором Диего. Под конец эти идиоты пришли все же к согласию, что у него наилучшее вино. «Мексиканцы туда еще не добрались», – сказали они.
– Опять мексиканцы! Я начинаю немного нервничать, Санчо.
– Мужайтесь, отче. Вас не устрашили ветряные мельницы, почему же вас должна устрашить какая-то горстка мексиканцев? Вот это, должно быть, нужная нам тропинка, так что оставим машину здесь.
Они пристроили «Росинанта» за «мерседесом», уже узурпировавшим лучшее место.
Не успели они двинуться вверх по тропинке, как навстречу им попался плотный мужчина в элегантном костюме и ярком полосатом галстуке, быстро спускавшийся вниз. Он очень разгневанно что-то бормотал про себя. Они чуть не столкнулись с ним, так как он вдруг остановился и загородил им дорогу.
– Вы идете наверх за вином? – резко спросил он их.
– Да.
– Можете не стараться, – сказал мужчина. – Он сумасшедший.
– Кто сумасшедший? – спросил мэр.
– Сеньор Диего, конечно. Кто же еще? У него там целый погреб хорошего вина, а он не дал мне попробовать ни стакана, хотя я готов был купить десяток ящиков. Он сказал, что ему не нравится мой галстук.
– Ну, насчет вашего галстука мнения могут быть разные, – осторожно заметил мэр.
– Я сам делец, и вот что я вам скажу: так дела не делают. Просто сейчас у меня нет времени искать вино в другом месте.
– А почему такая спешка?
– Да потому, что я обещал вино священнику. А я всегда выполняю обещания. Тот делец хорош, который выполняет обещания. А я обещал священнику добыть вина. Я же дал это обещание церкви.
– А зачем церкви десять ящиков вина?
– Дело не только в том, что я не сдержу обещания. Я могу из-за этого потерять место в крестном ходе. Если, конечно, священник не согласится взять вместо вина деньгами. Чеки он не берет. Пропустите меня, пожалуйста. Не могу я здесь стоять с вами и разговаривать, просто я хотел вас предупредить…
– Ничего не понимаю, что происходит, – заметил отец Кихот.
– Я тоже.
Тропинка кончалась у дома, сильно нуждавшегося в ремонте; под фиговым деревом стоял стол с остатками еще не убранного завтрака. К отцу Кихоту и Санчо поспешно вышел молодой человек в джинсах. Он сказал:
– Сеньор Диего никого сегодня не принимает.
– Да мы зашли только купить немного вина, – сказал мэр.
– Боюсь, это невозможно. Сегодня, во всяком случае. И можете не говорить мне про праздник. Сеньору Диего нет никакого дела до праздника.
– Да нам нужно вино не для праздника. Мы просто путешествуем, и у нас кончились запасы вина.
– Так вы не мексиканцы?
– Нет, мы не мексиканцы, – весьма убежденно произнес отец Кихот. – Смилостивьтесь, отче… Нам надо всего несколько бутылок. Мы едем к траппистам в Осеру.
– К траппистам?.. А откуда вы знаете, что я священник?
– Когда бы вы священничали столько лет, сколько я, вы бы тоже сразу признали коллегу. Даже если он без воротничка.
– Это монсеньор Кихот из Эль-Тобосо, – сказал мэр.
– Монсеньор?
– Забудьте про монсеньера, отче. Обычный приходский священник, как, очевидно, и вы.
Молодой человек кинулся к дому и позвал:
– Сеньор Диего, сеньор Диего! Идите скорее! Монсеньор! У нас тут монсеньор!
– Разве это такая уж редкость видеть здесь монсеньора? – спросил мэр.
– Редкость? Конечно. Тут все священники сплошь друзья мексиканцев.
– А тот человек, которого мы повстречали на тропинке, он мексиканец?
– Конечно. И притом из плохих. Потому сеньор Диего и не продал ему вина.
– А я подумал, может, из-за его галстука.
На террасу вышел старик, державшийся с большим достоинством. У него было грустное усталое лицо человека, который слишком долго наблюдает жизнь. Он с минуту поколебался и, приняв неверное решение, протянул обе руки мэру.
– Приветствую вас, монсеньор, в моем доме.
– Нет, нет! – воскликнул молодой священник. – Монсеньор – тот, другой.
Сеньор Диего сначала протянул руки, а потом уже и обратил взгляд в сторону отца Кихота.
– Вы уж меня простите, – сказал он, – глаза подводят. Я плохо вижу, очень плохо. Только сегодня утром я прогуливался вот с этим моим внуком по винограднику, и сорняки углядел он – не я. Садитесь, пожалуйста, оба, и я сейчас принесу вам немного поесть и выпить.
– Они едут в Осеру к траппистам.
– Трапписты – люди хорошие, а вот вино у них, по-моему, будет похуже; что же до ликера, который они производят… Надо вам взять ящик вина для них, ну и ящик для себя, конечно. Да, никогда еще у меня под этим деревом не бывало монсеньера.
– Садитесь с ними, сеньор Диего, – сказал молодой священник, – а я принесу ветчины и вина.
– Белого и красного – и плошки для всех нас. Мы сейчас устроим праздник получше, чем мексиканцы. – Когда священник удалился и уже не мог его слышать, он добавил: – Если бы все здешние священники были как мой внук… Я мог бы доверить ему даже виноградник. Если бы он не решил стать священником. А все его мать виновата. Мой сын никогда бы этого не допустил. Будь он жив… Я увидел сегодня, как Хосе выдергивает сорняки – я ведь их уже почти не вижу, – и подумал: «Пора и мне, и винограднику на покой».
– Это здесь приход вашего внука? – спросил отец Кихот.
– О, нет, нет. Он живет в сорока километрах отсюда. Здешние священники выставили его из нашего прихода. Слишком он для них был опасен. Бедняки любили его, потому что он отказывался брать деньги за отходную, когда кто-нибудь умирал. Прочесть отходную – это же пустяк! Пробормотал несколько слов – и подавай ему за это тысячу песет. Словом, священники написали епископу, и хотя нашлись добрые мексиканцы, которые защищали моего внука, его отсюда убрали. Вы бы сами все поняли, если б побыли здесь подольше, увидели бы, до чего у нас священники алчные, как мексиканцы развратили их этими своими деньгами, с которыми приехали в наш нищий край.
– Мексиканцы, мексиканцы! Да кто они такие, эти мексиканцы?
Молодой священник появился под фиговым деревом с подносом, на котором стояли тарелочки с ветчиной, четыре большие глиняные плошки и бутылки красного и белого вина. Он наполнил плошки вином.
