— Вы действительно думаете, что я способен голосовать за себя? — косится Капитонов на рассуждающего соседа.
— Вот как? Значит, кто-то еще. Кто-то проголосовал еще за вас, поздравляю.
— Я! Я, — говорит Нинель, — проголосовала за Капитонова. Капитонов, крепитесь, вам этого не простят…
Между тем у собрания серьезные претензии к председателю счетной комиссии. Оказывается, число проголосовавших не совпадает с числом принявших участие в выборах.
— Здесь нет криминала, такое бывает, — оправдывается председатель счетной комиссии. — Мы не досчитались одного бюллетеня. Это нормально.
— Вы, наверное, не отправляли урну Передашу в больницу, — строят предположения в зале.
— Как раз ему в больницу мы отправили дополнительную урну, и он со сломанной ногой принял участие в выборах. Но, насколько я могу судить, он не участвовал в голосовании… Видите ли, когда счетная комиссия, уже прибыв на место, вскрыла дополнительную урну, она оказалась пуста…
— Так он опустил туда бюллетень?
— Вроде бы да.
— Что значит «вроде бы»?
— Члены счетной комиссии не обязаны следить за тем, кто и что опускает в урны.
— Давайте позвоним Передашу в больницу — и спросим его, опускал ли он бюллетень в урну.
— Нет, так нельзя, — говорит председатель собрания. — У нас тайное голосование. Мы не вправе интересоваться тем, как проголосовал Передаш.
— Мы не будем интересоваться тем, как он проголосовал. Нас интересует, куда пропал бюллетень.
— Фокус, фокус! — снова кричат из зала.
— Нет, подождите, — возражает председатель собрания. — Передаш имел право не участвовать в голосовании. Он мог не опускать бюллетень. Он даже мог сделать вид, что опускает, а сам даже и не думал опускать. Да, фокус. Но это его право на фокус.
— Это не фокус, это обман!
— Постойте, постойте. Передаш принял участие в выборах, то есть, если вы хотите, он поработал на общую статистику. Участие в выборах сто процентов. Спасибо за это Передашу. Но по каким-то личным соображениям он, получив бюллетень, отказался опускать его в урну, то есть он не принял участие в голосовании. Так, между прочим, некоторые поступают на больших, общегосударственных выборах — чаще всего это коллекционеры избирательных бюллетеней…
— Вы хотите сказать, что Передаш забрал бюллетень на память?
— А почему бы и нет? На память о Петербурге, о нашей конференции, о его попадании в больницу, о переломе ноги…
Эти доводы не кажутся собранию убедительными.
— Но скорее всего причина иная, — продолжает рассуждать председатель конференции. — Скорее всего Передаш, вынужденно оторванный от общей дискуссии, не счел себя вправе влиять на процесс и заранее согласился с грядущим выбором, каким бы он ни был, — реально не проголосовал, то есть не опус тил бюллетень в урну, однако же принял участие в выборах, чем и проявил ко всем нам свое уважение.
С этим многие согласились.
— Прошу утвердить отчет счетной комиссии. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Отчет счетной комиссии утвержден. Прошу проголосовать за состав правления из семи человек в соответствии с выводами счетной комиссии. Кто за?
— Стоп, стоп!.. А Водоёмов? — закричали из зала. — Он выбыл? Он теперь не в правлении?
— Место Водоёмова автоматически занимает тот из не прошедших, кто набрал больше всех голосов. Таковым у нас является Капитонов.
Капитонов устало поднимает голову.
— Самоотвод, — произносит он.
— Никаких самоотводов! — восклицает Чернолес. — Поздно брать самоотводы.
— Да, это так, — говорит председатель. — Самоотвод был допустим до тайного голосования, теперь мы должны принять итоги выборов как факт с учетом арифметического распределения голосов и рокового стечения обстоятельств, относящихся к Водоёмову.
К микрофону подбегает микромаг Апекуни:
— Я протестую! С такими «обстоятельствами» Капитонову не место в правлении! Он показывал Водоёмову фокус. Гибель зрителя при демонстрации фокуса это в лучшем случае вопиющий непрофессионализм! Это как если бы вы пилили женщину и распили надвое!
— Здесь никто не пилит женщин! Мы мастера микромагии! — кричат из зала.
— Не все микромаги! Я макромаг! — подает звучный голос Архитектор Событий.
— Мания величия! — выкрикивает ему в ответ Господин Некромант, уже пришедший в себя и отдышавшийся.
— Хорошо, хорошо, — выступает председатель, — мы все разные, среди нас есть, да, макромаги, и кого только нет, но, если мы не хотим заново запускать труднозапускаемую процедуру — тайного! — голосования, с новыми выдвижениями и прочим — послушайте меня, — мы должны утвердить уже выбранный, подчеркиваю, уже выбранный состав правления с учетом нюансов, о которых я до этого говорил, а уже после, если вам того захочется, мы сможем дать оценку, но не правовую, а профессиональную, и притом сугубо предварительную, действиям Капитонова с вытекающими отсюда выводами, как члена правления, которое мы сейчас утвердим, но не забывая, однако, что эти действия он произвел до, вы слышите? — до! — до того, как мы правление утвердили. Короче — ставлю на голосование: кто за то, чтобы утвердить состав правления Гильдии? Прошу поднять руки. Кто против? Кто воздержался?
Председатель лично считает поднятые руки.
— Большинством голосов состав правления утвержден. Всех поздравляю.
У микрофона появляется микромаг Одиночный.
— Наш конгресс, я чувствую, завершается, мы очень много внимания уделяли нашим частным проблемам, а ведь мы так и не приняли постановление по осуждению практики инициирования чрезмерного документопотока в общегосударственном масштабе…
В зале захлопали, и его захлопали. Микромагу Рыхлому не стоит труда оттеснить Одиночного от микрофона.
— Возвращаясь к нашим баранам… что же это такое, господа? Вам это не кажется странным? Следствие еще не началось, а мы уже имеем члена правления, который попадает под следствие! Предлагаю исправить эту вопиющую странность и больше не числить Капитонова в нашем правлении. Хотя бы на время следствия!
— Не числить — это что? Исключить?
— Исключить! Исключить! — кричат сторонники Юпитерского.
Сторонники Чернолеса им в ответ свистят и улюлюкают.
— Позвольте самоотвод, — встает Капитонов.
— Да сядьте вы, в конце концов, это уже не ваше дело, тут принцип!
— Тишины! Тишины! — призывает председатель к порядку. — Я тоже не понимаю, почему мы должны игнорировать принцип презумпции невиновности. Что бы ни произошло между Водоёмовым и Капитоновым в той комнате, суда еще не было, и у нас нет никаких оснований строить наши отношения с Капитоновым на недоверии.
К микрофону подходит Владислав Герц, предводитель той группы иллюзионистов, которую покойный Водоёмов называл в приватных беседах шулерами.
— Это правильно, давайте уважать закон. Презумпция невиновности — это святое. Но посмотрим на проблему с другой стороны. Наш коллега не далее, чем два часа назад, — он посмотрел на часы…
19:25
— …ну, может быть, три… сделал в присутствии многих серьезнейшее заявление. Он сказал: я больше никогда не буду демонстрировать этот номер. А если дело обстоит так, то не нонсенс ли это: человек, ушедший из профессии, состоит в правлении Гильдии?
Аргумент производит впечатление на аудиторию, — одних он воодушевляет, и они кричат «Нонсенс! Нонсенс!», других несколько подавляет, и их недружные «Нет! Нет!» гасятся выкриками первых.
Микромаг Звенигородский овладевает микрофоном:
— Вот тут уповают на суд и на следствие, а скажите, пожалуйста, следствие в принципе, любое следствие, способно ли оно без нашего собрания с такой же очевидностью высветить все то, что наше собрание… само по себе, в рабочем порядке… сделало сейчас очевидным?.. О чем говорю? А вот о чем! У Капитонова был мотив!.. Да, да, у нас у всех на уме это страшное слово, но кто-то должен был произнести это вслух!
Тогда у микрофона оказывается манипулятор Петров:
— Окститесь, коллеги! Не превращайтесь в нелюдей! Мы только что почтили минутой молчания память Водоёмова. Не кто иной, как Водоёмов, предложил Капитонова в правление. Прошу вас, ради памяти Водоёмова, давайте закроем тему! Капитонов не тот человек, который бы перешагнул через труп Водоёмова, чтобы попасть в правление!
Ему с ходу возражает микромаг Павленко:
— Я тоже ценю презумпцию невиновности, но при всей моей к ней любви я считаю, что вами только что сказанное есть чистой воды демагогия и, говоря так, вы сознательно оскорбляете память Водоёмова!
Откуда-то появляется белый голубь, он летает от стены к стене.
Председатель встает.
— Еще один кролик, попугай или какая-нибудь недотыкомка — и я закрою конгресс!
Голубь подлетает к нему и садится на плечо. Председатель не хочет отгонять голубя, он с ним осторожно садится на место.
