Пару часов спустя фрау Брюнинг пригласила меня к себе на беседу. На этот раз разговор получился бестолковый. Начали говорить о моих отношениях с женщинами, то есть об их отсутствии, но скатились на тему работы. Врач всё не могла понять, что такой человек, как я (хм, можно подумать!) не в состоянии найти себе соответствующую работу. Как объяснить ей, что в Германии такая фигня возможна?! Более того, что от отсутствия работы здесь страдает порядочное количество людей. Под занавес она сморозила ещё большую глупость: Вам нужно попробовать себя в качестве актёра. Обратитесь в какой-нибудь театр. Они вас обязательно возьмут. У вас есть выраженные способности.
Она знакома с «Кукушкой»?..
Вчера я с трудом проснулся, пошёл в туалет. Почувствовал себя на горшке ужасно плохо и вернулся в палату, лёг. Сестра, пришедшая будить всех не спустившихся к завтраку, смерила мне давление: 70 на 90.
Отлежался и пошёл есть. В столовой собрались почти все пациенты. Я типа последний, завершающий, неожиданно бойко: Доброе утро!
Хор психов (полтора десятка глоток): Доброе утро, Алексей!
Спелись.
Заполняю карточку с меню на следующую неделю. Получается: BBAAAAA. Типа: Ба-а-а! Почти у всех остальных вышла БАБА: BBAABBA, BAAABBA, BAABAAA, BBABBBA, BABAAAA…
В душевой один из умывальников и полка перед ним усыпаны невообразимым количеством стриженых волос. 5—10 миллиметров длиной. Такое впечатление, что человека разорвало на куски, и это все его останки. Что-то такое из мультика «Monster Inc.», когда одного из монстров принудительно побрили. Только самого монстра на сцене нет. Сбежал.
В моей комнате на полу лежат два огромных состриженных ногтя. Опять Чарко начудил. Кругом сплошные сюрпризы для Галины.
Сегодня в клинике словно день открытых дверей. На улице на пути в своё отделение встречаю бывших соседей по 5.2.
Наркоман с блаженной улыбкой на лице. Проходит мимо, не взглянув на меня.
Здороваюсь с толстяком. Он: Grüß dich!
Агнесс — всё такая же безумная с жутко опухшим воспалённым лицом, синяками под глазами, словно избитая, кидается от одного прохожего к другому с просьбой о сигаретке.
Болтунья манерно курсирует поперёк моего пути в интернет-кафе. Всё также в тапочках.
«Танцующий» дядечка в кругу семьи.
Вождь стоит в группе психов, ответственных за чистоту территории клиники. В его руках — грабли, он держит их так же, как Вождь в «Кукушке» держал свою швабру. Почему он не сбривает свою бороду?
Александр, русский из отделения 5.2, идёт во хмелю с банкой колы. Так делают все, у кого есть пристрастие к алкоголю, — наливают спиртное в «безопасную» тару.
По территории клиники развозят еду и бельё. Маленькие грузовые машины оранжевого цвета с прицепами. Прицепы маленькие, их цепляют к тягловой силе по три-четыре. Паровозиком. Мне эти повозки напоминают зоопарк. Не знаю — почему. Эдакая транспортировка мелких животных в клетках. А ещё — опять-таки не знаю почему — крематорий. Куча всяких аллюзий в давно нестриженной голове.
Томас предлагает напару испечь пирог к очередному пятничному распитию кофе всем отделением. Я без особого энтузиазма: Давай…
На этот раз идём в магазин за продуктами вместе. По пути Томас рассказывает, что он в некоторой степени наркоман. Марихуана, ЛСД, спид, кокаин… Говорит, что косячок куда больше пользы приносит, чем таблетки, которые он «на свободе» выбрасывает в мусор.
Он: Давай с тобой сразу договоримся, когда мимо нас кто-то проходит и позже в магазине — мы о клинике и наших этих делах, понял, не говорим?! Ясно?!
Я (Матильдой): Ok.
Под присмотром сестры печём второй свой кулинарный проект. На следующий день все нас опять-таки хвалят.
После кулинарной битвы Томас предлагает глянуть концерт «Faithless», у него есть DVD. Я не знаю этой команды, но соглашаюсь. Идём смотреть. 5 часов вечера. Впервые узнаю, что пользование телевизором разрешается лишь после шести. [Я уже много лет, как не смотрю телевизор. Как закончил телевизионную школу, так и перестал. Неинтересно стало.] Испрашиваем позволения нарушить это правило. Нам разрешают. Я запускаю запись. Она у Томаса, оказывается, одна из любимых. Он многократно сообщает мне одну и ту же информацию: где проходил концерт, в каком году, как зовут музыкантов. Затем спрашивает меня, понимаю ли я английский. Я говорю, что песенный — лишь эпизодически. Томас начинает синхронным переводчиком доносить до меня смысл песен.
По телевизору: I can't get no sleep…
Томас: I can't get no sleep. Я не может заснуть. Он никак не может заснуть.
Не спится, добавляю я про себя, бессонница у человека.
Это ужасно мешает и одновременно забавляет, т. к. говорит Томас очень быстро и успевает не только повторять оригинал, переводить банальные песенные фразы, но ещё и комментировать их.
По телевизору: What's going on? What's going on?
Томас: What's going on? Что здесь, собственно, происходит?
При этом он каждый раз реагирует на приходящих в комнату отдыха пациентов, показывая им коробку от DVD, называя непосвящённым название группы плюс всю информацию, что я получил от него выше.
К группе зрителей подсаживается Чарко. Томас спрашивает его, понимает ли тот по-английски.
Чарко: Пару слов…
По телевизору: No roots, no tree, no family, no me.
Томас: No roots, no tree, no family, no me. Нет корней, нет дерева, нет семьи, нет меня самого.
На очереди Анэтте.
Томас: Анэтте, ты понимаешь по-английски?
Анэтте: Да…
Томас: Присаживайся. Это «Faithless». 2005-й год. Концерт в «Alexandra Palace», в Лондоне. Это крутой концерт! Присоединяйся!
Анэтте присаживается.
По телевизору: This is my church…
Томас: This is my church! Это моя церковь. Песня называется «God is a DJ». Там в одной из последних песен будет полуголая блондинка среди зрителей. Лишь в одном чёрном лифчике. Отпадная бабёнка!
Томас начинает перескакивать с песни на песню в поисках блондики, не находит, возвращается к предыдущим трекам. Концерт его поисками окончательно испорчен. Через какое-то время в кадре действительно мелькает та самая блондинка в чёрном лифчике. Кадр длится менее секунды.
Томас: Ты видел! Вы видели её! Классная тёлка!
По телевизору: I miss you like a lock in the door.
Томас: I miss you like a lock in the door. Ты нужна мне как двери замок. Ха-ха! Это значит, что она ему нафиг не нужна. Ха-ха-ха!..
На эрготерапии я научился делать книги. Это до ужаса просто.
Под конец трёхчасового рабочего дня за завершающим производственный процесс отчётным кругом подробно докладываю: Сегодня закончилась моя первая неделя в рамках эрготерапии. Сегодня были завершены два фотоальбома (большой и маленький), папка для документов ещё спит под прессом и ждёт прокола в себе четырёх дырок, а также натягивания через них резинки. Большую книжку я уже закончил, она также должна пролежать до понедельника под прессом. Маленькую книжку я доделать не успел, оставил её на столе. С ней придётся повозиться на следующей неделе пару-тройку минут…
Вспоминаю о письме отчима. Перечитываю его:
СПб., 14.01.08.
Алеша, привет и с Новым Годом!
Ты обязательно должен в ближайшее время (до окончания срока действия твоего загранпаспорта) приехать в СПб., даже если ты решил остаться, жить в семье и работать в Германии, по нескольким причинам:
1. Необходимо в личной беседе разобраться с Адой Семеновной. У нее, как я понял, имелись некие перспективные планы по поводу твоей работы. Некрасиво подставлять человека, который помог тебе в трудную минуту. Подставлять ее и подставлять меня, ибо я давал ей некоторые гарантии за тебя. И не надо ставить себя в идиотское положение и выглядеть дураком, пытаясь обсудить эту тему с ней по телефону, ибо по телефону такие дела здравомыслящими людьми не решаются.
2. Забрать вещи и деньги. Разбрасывать заработанные деньги (независимо от их размера) — ужасно бездарное занятие. И надо думать не только о том, нужны они тебе или нет. Это — херня и жуткий эгоизм. У тебя есть дети.
3. И вообще, что это за херня, думать только о себе? Почему тебе насрать на нас? Что мы тебе плохого сделали? Когда тебе хреново, ты бросаешься к нам, и мы тебе помогаем в меру своих сил. Потом у тебя меняются настроение и планы («семь пятниц на неделе»), и мы уже и на хер тебе не нужны. Нельзя же быть таким говном.
В общем так, если ты кладешь болт на доводы разума и не приезжаешь, то мы отвечаем взаимностью, выраженную следующим образом: Дорога тебе и твоим детям в наш дом закрыта! Нам это тяжело, но другого способа воздействия на тебя мы не видим.
Мы также намерены в этом случае прервать с тобой всяческие контакты. По меньшей мере, я больше этот вопрос не намерен обсуждать. Мне очевидна абсолютная правильность моей позиции и тупость и недальновидность твоих доводов, и не охота тратить время на ее доказательства всяким мудакам (чего метать бисер перед «свиньями»). Попрошу маму занять такую же жесткую позицию. Она уже и так на грани инфаркта. И детей своих можешь довести до психо- и нервных болезней. Нельзя же быть таким мудилой и такой бессердечной сукой.
