В кабинете у генерала Тергрисяна зазвонил телефон. Генерал отложил документы в сторону и поднял трубку.
- Кушнер вам звонит, — услышал он голос телефонистки, — будете говорить?
- Да, — сказал генерал.
- Здравствуй, Ашот Натанович, — услышал Тергрисян голос Кушнера.
- Здравствуй, Степан Никифорович, что хотел, — с кавказским акцентом ответил Тергрисян.
- У нас неприятности, — сказал Кушнер.
- Так у нас или у тебя.
- Мне кажется у нас. Дубов нас подставил.
- То, что он ввязался серьезно в бой с душманами, я уже знаю. Начальник штаба дивизии мне доложил. Вертолёты послал, чтобы крепость бомбили.
- Вертолеты по нашему батальону ударили, Ашот Натанович.
- Много погибших?
- Сейчас подсчитывают, но судя по предварительным докладам, пол батальона.
- Твою мать! Как могло так получится? Кэгэбешники ж корректировщика дали, заверили нас, что он знает крепость как свою квартиру.
- Не знаю, как оно получилось. Так, наверное, и корректировал, но это ещё не всё. С Дубовым надо разбираться.
- Докладывай, что там ещё.
По мере доклада Кушнера о проделках Дубова лысина Тергрисяна краснела и скоро стала похожа на раскалённый кусок железа. Он достал платок и стал вытирать появившиеся на ней капельки пота.
- Слушай, Стёпа, мне кажется, что нашей карьере пришёл конец. Ты найди этого безобразника и намекни ему, что он пошёл на крепость по собственной инициативе. Меня в это дело, пожалуйста, не вмешивай. Кто об этом знает?
- Начальник штаба полка подполковник Пажин.
- Скажи ему, пусть прикусит язык и помалкивает.
- С ним то, как раз проблемы не будет. Об этом знает афганец, тот, что вертолёты на крепость наводил. Грозился, что завтра об этом доложит своему начальству. Узнают офицеры КГБ и сразу поспешат в Москву доложить. Сам понимаешь, им надо на кого–то всю вину свалить.
- Так, — Тергрисян задумался. — Ты с ним сам разговаривал?
- Нет, с ним Пажин только что говорил. Это он попросил Пажина мне доложить о проделках Дубова.
- А где сейчас этот «Сусанин»? Я смогу с ним связаться и переговорить?
- Пажин сказал, что в воздухе. Только что вертолет поднялся.
- Хорошо, разбирайся во всём досконально, и мне потом доложишь.
Тергрисян вызвал к себе в кабинет начальника авиации армии. Высокий полковник тут же появился перед начальником штаба армии.
- Вы знаете, товарищ полковник, что вертолёты по нашему батальону нанесли удар? — спросил генерал.
- Так точно, — ответил начальник авиации армии, — я туда направил вертолёты для эвакуации раненых.
- Почему мне ничего не доложили? Офицеры КГБ посадили в вертолёт афганца - корректировщика. Как так могло получиться, что вертолёты ударили по своим? Ты знаешь, полковник, что за это надо кого–то судить!
Начальник авиации молчал. Он знал, что вертолёт нанёс удар по крепости без корректировки, и на это дал разрешение он. Но взять на себя эту вину у него не хватило сил. Он склонил свою чёрную кудрявую голову, на которой уже кое–где появлялись седина.
- Нужно разобраться, — сказал генерал, — может этот душман специально на наш батальон навёл.
У полковника затеплилась надежда. Можно уйти от ответственности и перекинуть вину на афганца.
- Ты подумай, полковник, — Тергрисян прищуренным взглядом посмотрел начальнику авиации в лицо, — что тебе лучше: к прокурору идти или оставаться при должности. Выбросите этого «Сусанина» из вертолёта. Будут интересоваться, как это произошло–сам выпал. Смотрел вниз и выпал. С мертвых спросу нет. А потом, кто за этого афганца будет спрашивать? На него всё и вали. Понял?
Полковник кивнул кудрявой головой и побежал выполнять преступный приказ. Он вышел на связь с экипажем вертолёта и отдал им приказ.
Лётчики, в отличие от полковника, ещё имели головы на плечах и передали это представителю КГБ, который дежурил на КП авиации. Об этом тут же стало известно Ромашову. Он в это время находился в кабинете начальника особого отдела сороковой армии. Вместе с ним они заспешили в кабинет начальника авиации.
- Евгений Тихонович, — сказал с порога начальник особого отдела, — ты, что захотел из Афганистана в наручниках уехать?
Начальник авиации сразу понял, о чём идет речь. Он взглянул вначале на полковника, затем на Ромашова и подумал, что его пришли арестовывать. Его лицо побледнело, и теперь голова с сединами на фоне этой белизны казалась ещё черней.
- Это не я, — запинаясь, сказал полковник, — мне приказал начальник штаба.
- Сейчас же передайте экипажу об отмене приказа, — сказал начальник особого отдела.
- Я не виноват, это он приказал, — продолжал лепетать полковник, хватаясь за трубку телефона.
Ромашов тут же выскочил из кабинета и направился к Тергрисяну.
- Товарищ генерал! — молвил Ромашов, переступив порог кабинета, — немедленно отмените ваш преступный приказ.
- Какой приказ?
- Вы знаете, какой — приказ сбросить корректировщика из вертолёта.
- Кто ты такой, чтобы здесь командовать! — повысил голос генерал, — ты знаешь, что по вине этого афганца погибли наши солдаты.
- Я полковник КГБ, — сказал Ромашов.
- Нэ вижу! Передо мной гражданский чэловэк.
Генерал терял самообладание, и кавказский акцент стал проявляться ещё сильнее. Лицо его стало пунцовым, он сжал свои руки в кулаки.
- Пошел вон! На дворэ восьмидэсятые, а нэ трэдцатые годы — это тогда вы хозяйничали в стране. Сэйчас вызову караул и тэбя вышвырнут отсюда.
- Послушай меня, генерал, — спокойно и твёрдо сказал Ромашов, — если что случится с этим афганцем, жить тебе останется двадцать четыре часа.
Ромашов вышел от Тергрисяна и направился в кабинет начальника особого отдела. Он взял трубку телефона и попросил телефонистку соединить его с Соколовым. Маршал оказался на месте. Ромашов представился ему и подобно рассказал Соколову о попытке спецслужб освободить заложников и проделках Дубова. А также, что начальник штаба армии намеренно скрывает преступление и приказал выбросить Азата из вертолёта.
Раздражённый Тергрисян сидел в кабинете. Он понимал, что дело приняло другой оборот, и он невольно втянут в этот разгоревшийся скандал. Генерал хотел вызвать к себе в кабинет начальника авиации и согнать на нём всю злость. Он только потянулся к телефону, как зазвонил телефон «ВЧ» (правительственная связь)
- Здравствуйте, — услышал Тергрисян бас маршала. — Где командующий?
- Товарищ маршал, он убыл в ставку. Скоро будет у Вас.
- Хорошо. Почему Вы начали войсковую операцию без моего разрешения?
- Это разведчики мотострелкового полка попали в окружение, и командир дивизии вынужден был их спасать.
- Что за разведчики, я знаю. И о том, что вертолёт нанёс удар по нашим войскам, тоже ведаю.
- Это Афганец их навёл, товарищ маршал, — стал оправдываться Тергрисян.
- Во–первых, генерал, вертолёт нанес удар без корректировщика, по приказу начальника авиации армии. Во–вторых, корректировщик не афганец, а советский разведчик и направлен в Афганистан для освобождения заложников. Он послан лично Юрием Владимировичем Андроповым. Могу представить, что будет с Вами, если этот человек погибнет по вашей вине. Я первый буду ходатайствовать перед министром, чтобы с Вас сняли погоны. А сейчас вплотную займитесь этой операцией — в крепости гибнут люди. Заложники уже найдены и к ним направляются афганские спецслужбы. Отдайте приказ генералу Кушнеру, чтобы арестовал Дубова, и немедленно доставил его в Кабул к военному прокурору. Сегодня же верните афганским спецслужбам похищенные командиром полка деньги.
Маршал положил трубку, а генерал Тергрисян ещё сидел в оцепенении–всё лицо его покрылось испариной. Наконец он пришел в себя, вытер платочком мокрое лицо, затылок и стал звонить Кушнеру.
А тем временем вертолёт уже подлетал к горе Тиргаран. Азат уже доложил Ромашову, где находятся заложники. В это время из Кабула вылетели ещё два вертолёта, на борту которых был афганский отряд специального назначения.
- К самой цели лететь не будем, — сказал Азат пилоту, — высадите меня в километре от пещер. Я выпрыгну, а вы сразу улетайте.
- А как же ты один?
- Постараюсь справиться, скоро подлетят наши вертолёты и сюда идут БТРы.
Вертолёт стал снижаться, чуть коснувшись земли, сразу пошел вверх. Азат спрыгнул и помахал рукой пилоту.
В гору он шел медленно и всё время думал, что означают чётки протянутые рукой Батыра. " Передай абду…»
«Что такое абду, что он хотел сказать, — и вдруг как молния сверкнула у него в голове. — Это же имя».
Он стал перебирать имена: «Абдула, Абдулхай, Абдурахман. Не столь важно, — подумал, Азат, — Халес мог мне его и не сказать. Главное чётки — вот почему они оказались у Батыра. Всё понятно: они должны мне отдать заложников в обмен на чётки Халеса. Так вот какую хитрую игру задумал Халес! Не оценил тебя до конца. Я привожу деньги, он указывает, где заложники, но не даёт чётки, и тогда охрана убивает меня. Я навеки остаюсь в этих горах. Даже его правая рука Шаик не узнал бы, куда делся Азат. А потом заложников можно второй раз предложить Бурхе».
