Перед уходом я спросила Пола:
— А тебя в школе били?
— А то! Я же был маленький, очкастый и умный. Меня чуть ли не каждый день заталкивали в трубу, чтобы я ни ногой, ни рукой пошевелить не мог. Конструкция называлась «Мозговая кость».
ВСЕ ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ
11 июля 2007 г.
Тэдд невысок и молчалив. Его неумение ценить себя просто изумительно. У него диплом по экономике, а он работает утенком в Диснейленде.
Я не решилась прямо спросить, почему. Пыталась выведывать у Мелиссы — она только злилась: «Потому что дурак!»
Сегодня Пол рассказал мне, в чем дело: как обычно, он знал все про всех.
Тедд родился в очень богатой семье, его отец был успешным адвокатом, владевшим несколькими домами в Палос-Вердис, одном из шикарнейших пригородов Лос-Анджелеса. Но двадцать лет назад он оказался замешан в какую-то смутную аферу, связанную с ЦРУ: его чуть не посадили и отобрали все имущество. Восстановить утраченное папа так и не смог. У него началась паранойя: клиенты казались ему подосланными убийцами.
История закончилась совсем печально: папа бросил юриспруденцию и устроился привидением в комнату страха. Только там, среди пластмассовых покойников и пауков, ему было хорошо.
Разумеется, мать не выдержала и развелась с ним.
Проблема заключалась в том, что она не умела быть бедной. Ни дня в своей жизни не проработав, она остро нуждалась в мужчине, который заботился бы о ней. Все ее надежды сосредоточились на старшем сыне, Тедде. Пока он учился в университете, мать мечтала о том, как он разбогатеет, и ее жизнь вернется на круги своя.
Когда у Тедда что-либо не получалось, она впадала в панику. Металась, кричала и глотала антидепрессанты. «Ты что, хочешь нас по миру пустить, как твой отец? Я столько сил в тебя вложила!»
А у Тедда душа не лежала к бизнесу. Он чувствовал ответственность за мать, за младших сестер, но ничем не мог им помочь. Вина волочилась за ним, как ядро за каторжником.
Оценки у Тедда были отличными, и после вуза он сразу же получил место в банке. Но через несколько недель босс сказал, что «тормоза» — это не его специальность, и пусть Тедд убирается к чертям собачьим.
Узнав о случившемся, мать упала в обморок. Каждый день начинался с криков: «Когда ты слезешь с моей шеи?! Пойди и устройся хоть кем-нибудь!» Тедд пошел и устроился Дональдом Даком.
— Ты бы послушала его истории о Палос-Вердис, — сказал Пол. — Тедд там каждый камень знает. И рассказывает лучше любого экскурсовода.
Я не верила своим ушам. При мне Тедд никогда ничего не рассказывал. Сидел в углу и предоставлял Мелиссе править балом.
Они познакомились в Диснейленде. Увидев длинноногую блондинку с волосами до пояса, Дональд Дак забыл обо всем на свете. Он водил ее по парку и катал на аттракционах. То, что красавица не оттолкнула его, показалось Тедду чудом. К тому же она им командовала, что освобождало его от ответственности. А именно ответственность Тедд ненавидел больше всего на свете.
Они поженились потому, что «так было суждено». Мелисса погадала на картах и выяснила, что Тэдд — ее будущий муж. Он переехал к ней в Нью-Йорк и устроился на очередную случайную работу: в школу для недоразвитых детей. Родились сыновья: старший Шон был нормальный, а младший, Брайан, оказался с дефектом. Тедд воспринял это как очередную личную вину. Ему казалось, что белоснежка Мелисса не может быть виновна в щетинистом черном пятне, покрывавшим всю спину ребенка.
Они его прятали, как могли. Никто ничего не знал, кроме матери Тедда, которая случайно заглянула под майку Брайана. «Это тебе Божья кара за то, что ты дьявольщиной балуешься!» — кричала она на Мелиссу. С тех пор они не разговаривают.
Поначалу Брайан пытался отскрести от себя пятно, как будто это была грязь. А потом решил, что так и должно быть — родители хоть и таскали его по докторам, но при этом умудрялись избегать слова «диагноз». Тедд со страхом ждал, когда его сын обнаружит, что он «не такой». Сам он тоже был счастлив до определенного момента — пока ему не объяснили, что он «тормоз».
— Неужели с этим пятном ничего нельзя сделать? — спросила я Пола.
— Гигантский невис не лечится. Это врожденная аномалия, причем в каждом третьем случае дело кончается раком кожи.
— Но существуют же всякие лазерные технологии…
— Риск слишком велик. Ты знаешь американских врачей: они боятся, что на них подадут в суд, и не берутся за подобные операции. В Нидерландах есть доктор, специализирующийся на гигантских родимых пятнах, но прием у него стоит целое состояние…
Я вспомнила, что Мелисса не раз и не два проклинала Америку, говоря, что тут черствые люди, которым нет дела до чужой беды. «А вот в Нидерландах…» — заводила она любимую песню.
— А Тедд что?
— Тедд вообще против операции. Он нашел в Интернете форум, на котором собираются люди с этой проблемой. Многие из них перенесли операцию, и они говорят, что лучше бы оставили все, как есть. Тут без пересадки кожи не обойтись, а пересаженная кожа далеко не всегда приживается.
У каждого свой скелет в шкафу. И нет никого на сто процентов счастливого. Мелисса никогда не говорит, что любит Тедда. Она недовольна его пассивностью, его способностью не обращать внимания на оскорбления.
— У тебя нет гордости, вообще никаких чувств! Ты не человек, а чурбан!
Он молчит, набычив голову, и сносит ее слова, как привык сносить все — мать, ненавистную работу…
— Он сам меня никогда не любил! — бушует Мелисса. — Единственное, что ему нравится, так это ковыряться в железках!
У Тедда в гараже три машины: старинные, найденные на свалках и полностью отреставрированные. Он действительно любит работать с техникой, потому что она никогда подгоняет и не учит его, что и как делать.
И еще Тедд очень любит Мелиссу. 11 сентября, когда она чуть не погибла, было для него шоком. Дети следили за происходящим по телевизору, и потом Мелисса страшно ругала Тедда за это. Но я уверена, что в тот момент он сам смотрел на экран и ни о чем не мог думать, кроме свалившейся на него беды: «Они убили мою жену…»
Тедд перевез семью назад в Лос-Анджелес, который так любил, и опять пошел работать в Диснейлэнд. Мелисса взялась за колдовство — после того, что случилось, она окончательно убедилась, что у нее есть дар.
В общем, Мелисса — балда. Только человек, бесконечно любящий ее, способен терпеть ее закидоны.
РЕМОНТ КВАРТИР
12 июля 2007 г.
Брайан отказался идти в лагерь, оставить его было не на кого, и Тедд взял отпуск за свой счет.
Мелисса орала, как резаная, что она не желает горбатиться одна за всех, и что Брайану нечего строить из себя кисейную барышню. Но Тедд стоял на своем.
— Он боится идти — и правильно делает. Только дураки дважды встают на одни и те же грабли.
— И что, ты намерен сидеть с ним до совершеннолетия?
Я предложила Тедду сделать у меня ремонт в ванной: так он мог и за Брайаном приглядеть, и деньги заработать.
— Что вы решили насчет школы? — спросила я Тедда.
Тот пожал плечами:
— Я за то, чтобы перевести его в другую. Мелисса слушать ничего не желает, она думает, что Брайан должен сражаться за себя, и вся эта ситуация только закалит его.
Ни черта не закалит. Единственное, чего она добьется — ребенок будет считать ее предателем. Он искал у нее защиты, а она выдала его врагам: «Иди, закаляйся».
Брайана было жалко до слез. Он сидел у меня на кухне за столом и рисовал рыцарей. Сколько бы Мелисска не орала, что Тедд слабовольный, но он, по крайней мере, защищает своего сына. В том числе и от нее.
После обеда приперся Джош. Попробовал помочь Тедду — разлил краску. Сунулся поговорить со мной — я его отослала: мне надо было работать.
— Ну а ты чем занимаешься? — подсел он к Брайану.
Ребеныш уже покрыл рыцарями пять листов и теперь перешел на роботов.
— Это Супер-Боевой Робот-Терминатор, — пояснил Брайан. — У него есть лазерная пушка и он из нее стреляет по врагам. А когда враги пытаются до него докопаться, он включает энергетический щит, и они не могут его достать.
Я вышла на улицу, чтобы подобрать почту, а когда вернулась, не поверила своим глазам.
Джош сидел на полу в позе лотоса и вещал, а Брайан слушал его, затаив дыхание.
— Ты знаешь, кто такие инфузории? Нет? В общем, это такие маленькие звери, которые живут в воде. Я сейчас объясню, почему на тебя напали. Если тебе будут говорить, что человек произошел от обезьяны, не верь. Человек произошел от инфузории. На протяжении всей жизни мы повторяем ход эволюции. Сначала, в животе у мам, мы одноклетчатые, потом напоминаем червяка, потом рыбку — у нас даже жаберные щели есть.
— Где?!
Джош показал.
