— Это счастье, что мы занимаемся делом.
Старпом, широко расставив тяжелые ноги в ватных штанах и кирзовых сапогах сорок шестого размера, прибавлял от себя:
— И десять процентов за буксировку получаем. Маленькие, а все же деньги.
— Как раз вам на пиво, — ворчал капитан, исподлобья глядя на своего старшего помощника. — И как вы от него не лопнете...
Капитан не любил Григория Ильича — за пиво, за неряшливость, за непобедимую ничем лень.
— Хоть бы вы́ порядок на судне навели, — горько сказал он однажды Игорю. — Везде грязь, краска ободрана, матросы как тюремщики ходят... А это что?! — воскликнул капитан и указал на кусок палубы, с которого начисто была слизана краска.
— Электромеханик утром аккумуляторы заливал, — сказал вахтенный матрос. — Пролил кислоту.
— Игорь Петрович, немедленно дайте электромеханику краску, и пусть он сам закрасит свое паскудство, — распорядился Лавр Семенович.
— Это есть дело старпома, — сказал Игорь. — Я не могу вмешиваться в его функции. Григорий Ильич обидится.
— Нет у меня старпома, — вздохнул капитан и пошел наверх, в свою каюту.
Игорь нашел боцмана, взял у него кисть и ведерко с шаровой. Он спустился в машину, подозвал электромеханика. Через полчаса на палубе красовалось свежее, не очень аккуратное пятно краски, а вахтенный предупреждал проходивших:
— Окрашено. Не наступи.
Иван Карпов, все еще бегавший по судну с ошарашенным видом, наступил-таки в краску, и ему пришлось самому подкрашивать палубу и отмывать растворителем подошву тяжелого казенного сапога.
За месяц Игорь привык к судну так, как будто плавал на нем по крайней мере полгода. Он привык к людям, к работе, к своей просторной каюте с удивительно упругим матрасом на койке и двумя иллюминаторами, латунные ободья которых буфетчица Маша регулярно чистила до блеска патентованной немецкой пастой. Работа Игорю нравилась, — после зимнего безделья он ушел в нее с головой. Он делал все свои дела и даже брал на себя кое-что из обязанностей старпома. Как ни странно, Григорий Ильич не обижался. Он все больше лежал в каюте и пил свое пиво. Потом стал выходить только на вахту и на прием пищи. Капитан махнул на него рукой.
— Заменить бы этого, с позволения сказать, старшего помощника. Да некем. Навигация началась, порядочного штурмана не найдешь, — жаловался Игорю Лавр Семенович. — Вы уж глядите за порядком, Игорь Петрович. Особенно за продуктами присматривайте, чтобы повариха в норму укладывалась. А то за эти продукты потом не расплатишься... И так у нас тысячи на три перерасход.
Игорь часто писал Ирине. Она отвечала короткими, мало что значащими письмами. Ему становилось горько. Но работа спасала от меланхолии.
Однажды Игорь встретил на почте Сергея Огурцова, приятеля по Мореходному училищу. После окончания училища Сергей заочно поступил на географический факультет университета. Он отказался от назначения и остался работать в порту на землечерпалке, чтобы не слишком удаляться от своего университета. Увидев Сергея в Двинске, Игорь удивился:
— Как ты сюда попал?
— Вот, командую землесосом, — улыбнулся длинный, тощий Сергей. — Хочу перегнать его на Лену. Только вряд ли удастся. Капитан порта не хочет мою посуду в море выпускать. Не было такого случая в истории мореплавания, чтобы землесосы по морям ходили.
— Ты тоже в экспедиции? — удивился Игорь.
— И ты?
— Вторым помощником на «Сахалине» молочу.
— Знаю. Хорошее судно?
— Прекрасное. Мы сейчас из Беломорска баржи таскаем.
— А как у тебя капитан? Там, кажется, Лагунов?
— Ничего мужик. Работать не мешает.
— Я знаю, — заулыбался Сергей, тряхнув белобрысыми вихрами. — Он старый капитанюга. А мой землесос на Западном рейде стоит. Может, видал? ДЭ-97 на борту.
— Вроде видал. На трехэтажный дом похож, да?
— Он, — засмеялся Сергей. — Там и каюта-то моя как квартира. Кабинет, спальня, ванная. Даже книжный шкаф поставили, черти. Хочешь в гости зайти?
— Можно. Сегодня вахта старпома, я свободен. Обожди, только я спрошу, нет ли письма.
Игорь протянул в окошечко свой паспорт. Девушка взглянула на фамилию и стала перебирать письма быстрыми движениями тонких пальцев.
— Игорь Петрович? Возьмите.
Девушка вложила в паспорт конверт и протянула его Игорю.
— От жены? — спросил Сергей. — Что-то ты уж больно лихорадочно конверт рвешь.
— От знакомой, — сказал Игорь.
«У нас вдруг стало холодно, — писала Ирина. — Вода в заливе такая, что ногу не сунешь. Раза по два в неделю езжу в Солнечное. Через две недели поеду в отпуск — погрею кости где-нибудь на сухумском или сочинском пляже. Устала я что-то... Вчера за столом вдруг разревелась беспричинно. Нервы. Ну, будь здоров и скорей возвращайся. Как вам надо говорить? Попутного ветра, да? Целую тебя в нос. Ирина».
— Пойдем, — сказал Игорь и спрятал письмо в карман. — В Питере, пишут, холод собачий. А здесь двадцать три градуса жары и в Двине купаются. Как до тебя добираться?
— Со всеми удобствами, — похвастался Сергей. — У меня своя моторная шлюпка. На ней и пойдем, если матросы не разбежались.
— Команда у тебя большая?
— Девять человек. Механик, электромеханик, три матроса, два моториста, повариха. И я, естественно.
— А когда он в работе, какая на нем команда? — поинтересовался Игорь.
— Тогда там полдеревни собирается. Сорок с лишним человек.
До стоящего на якоре землесоса они добрались на моторной шлюпке. Сергей провел Игоря наверх. Его каюта в самом деле больше походила на квартиру среднего служащего, чем на судовое помещение. Сергей приоткрыл дверь, громко крикнул:
— Афанасьевна!
— Иду! — донеслось снизу.
— Живу, как бюргер. Цветка на окне не хватает, — сказал Сергей. — Ты садись.
В каюту зашла старая женщина в сереньком фартуке. Волосы были повязаны ситцевым платком.
— Сообрази-ка нам закусить, Афанасьевна, — сказал Сергей.
— Так вы ж непьющий, Сергей Трофимыч, — удивилась повариха.
— Как это непьющий? — засмеялся Сергей. — А это что?
Он достал из шкафа большую бутылку южнобережного портвейна и повертел ее перед поварихой.
— Так что не позорь меня перед товарищем, — сказал он.
— Это можно. — Афанасьевна вздохнула. — Если б и мой Петька такое пил... — Она вышла.
— Сын у нее, понимаешь... — сказал Сергей. — На сухогрузе матросом плавает. Пьяница безудержный. Водки нет — одеколон выпьет, зубную пасту на воде разведет, денатурату налижется. Только по капитанской доброте и держится на судне. Капитану Афанасьевна какой-то кумой доводится. А этот Петька, мерзавец, старухе ни копейки не дает. Сейчас-то она хорошо получает, а на берегу ей туго со своими ревматизмами... Ты обедал?
— На судне.
— А то могу тебе полный обед устроить. Желаешь?
—Не надо. Я сыт.
— Вот так и плаваем, — снова улыбнулся Сергей. Улыбка у него была свежая, белозубая, добрая. Улыбаясь, он щурил глаза и встряхивал легкими, прямыми волосами. — Дотащили меня от Ленинграда до Двинска на буксире. Теперь, дай бог, через Арктику на буксире протянут... Я штурманское дело забыл уже.
— Ты, как я помню, никогда его особенно не любил.
— Это верно, — сказал Сергей. — Я человек умственный, меня в настоящую науку тянет... Судовождением не хочу заниматься.
Сергей посмотрел на свои тощие, белые руки, улыбнулся, тряхнул волосами.
— С такими руками стыдно кому-нибудь признаться, что моряк, — сказал он. — Так и докладываю, что студент... Ну а ты как жил после училища? Давно в нашей конторе?
— В конце апреля нанялся, — ответил Игорь. — А жил... — Он задумался. — Всяко жил. На спасателе плавал до января. Потом филонил три месяца...
Зашла повариха, принесла еду на тарелках. Сергей открыл бутылку, налил в три стакана до половины.
— Выпей, Афанасьевна, с нами...
— Много мне, старой-то, — сказала довольная повариха и взяла стакан.
— Ничего, не запьянеешь. Ну, друзья, за встречу в пути!
4
— Куда только не забросила ребят морская судьба, — задумчиво говорил Сергей, поигрывая недопитым стаканом. — Славка Сергейчук во Вьетнаме работает на каботажной линии... Вася Мельников в Бельгии живет — суда принимает на верфи. Веревкин китов бить пошел. Рыбий жир детям обеспечивает... Толя Кубарь инженером по технике безопасности пристроился в Ленинграде.
— Кесарю — кесарево, слесарю — слесарево, — сказал Игорь. Он смотрел на пустую бутылку и немного завидовал тому, кто во Вьетнаме, тому, кто в Бельгии, и тому, кто бьет китов. — Я им не завидую, — сказал он. — Бельгию мы с тобой еще повидаем, а в Арктику на склоне лет вряд ли захочешь сунуться.
— Ерунда, — сказал Сергей. —Это не так страшно, как пишут в книжках. Хотя... раз на раз не приходится. В прошлом году здоровый пароходище зажало в проливе Вилькицкого. Два часа тонул.
