– Спасибо, – заулыбался Фрезер.
– Чего это он радуется? – удивился Савичев.
– Привык вежливо принимать критику. Ты по делу или как?
– По делу.
– Излагай.
– Не при нем же. Отойдем. – И, отведя Нестерова в сторону, Савичев изложил суть дела: – Тридцатник до послезавтра не дашь?
– Дам, – Нестеров достал бумажник. – Я слышал, ты тоже уезжать собрался?
– А почему выпиваю, как ты думаешь? Морально готовлюсь! Ну, ты не суй так, неудобно! – Взяв украдкой деньги, Савичев крикнул Фрезеру: – Будь здоров! Передай там своим: русский народ не одобряет!
Наконец двинулись.
Синицына от своего дома увидела: идут Нестеров и какой-то странный человек, в руках у него цветы и бутылка шампанского.
Естественно, новость тут же полетела по селу.
6
Новость полетела по селу, а Нестеров и Фрезер уже стояли у дома Любы, и она пожимала Фрезеру руку.
– Очень сильная рука, – оценил Фрезер по-английски.
– Чего он? – спросила Люба.
– Говорит: у вас сильная рука.
– Само собой. Вилы, лопата, навоз, чернозем... А как ваше... Наме ваше как?
Наташа, высунувшись из окна и жадно наблюдая, подсказала:
– Вот из ю нейм?
– Фрезер. Джо Фрезер, – представился американец, вручая шампанское и цветы, которые при рукопожатии деликатно сунул под мышку.
– Ясно. А это моя дочь Наташа, Наталья. Джо, хорошее имя... А по отчеству?
– Нет у них отчества, – сказал Нестеров.
– Почему? Хотя, какая разница... Ну что? Он вроде писал, что сельским хозяйством интересуется?
– О, да! – сказал по-русски Фрезер.
Люба испугалась:
– Он понимает, что ли? А я говорю, будто он глухонемой! Извините! – сказала она американцу.
– Понимаю мало. Не всегда еще. Когда медленно, – объяснил Фрезер, продолжая улыбаться и глядя на Любу так, что ясно было: она ему нравится. Да и Любе он сразу как-то глянулся. И Наташа его оценила и даже украдкой показала матери большой палец: отличный мужчина!
Что ж, Люба повела его показывать хозяйство.
– Это вот курятник... Тут овцы у меня... Тут корова стоит... Ногу посекла, я ее третий день в хлеву держу.
– Какая у нее порода? – спросил Фрезер по-английски, а Нестеров перевел.
Люба затруднилась:
– Шут ее знает. Коровья порода, какая же еще? Рога да вымя, вот и вся порода.
Нестеров перевел:
– Русская народная порода: корова домашняя.
– Ладно, – сказала Люба, – пойдемте в дом, что ли, чего мы тут навоз нюхаем?
Наташа встретила их на крыльце.
– Гуд дэй! – любезно сказала она американцу.
– О, говорите по-английски? – обрадовался Фрезер.
– Литл спик. Но андестен вообще-то.
И они маленькой процессией прошли в дом.
7
Они прошли в дом, а кое-кто уже обсуждал приезд американца. В частности, собравшиеся в саду Мурзина мужики. Эти задушевные собрания укоренились в ту пору, когда Мурзин был на холостом положении вследствие сбежавшей жены. Вернувшись, Вера пыталась бороться с дурным обычаем, но безуспешно.
– Слыхали? – сказал Куропатов. – К Любке Кублаковой жених приехал, американец.
– Знаем, – сказал Мурзин. – Нестеров ей сосватал.
– Зачем это ему? – удивился Микишин.
– Подрабатывает человек, – объяснил Мурзин. – С сеансами у него не ладится, все видели. Вот и крутится. Дома начал прикупать, кстати, тоже не просто так.
– Постой, – усомнился Микишин. – То есть он вроде свахи, что ли? Это женское дело!
– Точно, – согласился Савичев. – Обычно бабы этим занимаются. Поэтому мы и женимся на ком попало.
Мужики рассмеялись. Это не значит, что они своих жен и в самом деле считали кем попало. Просто надо иметь в виду, что по деревенской этике (и традиционной российской вообще) хвалить своих жен в мужской компании считается верхом неприличия. Жены в мужском разговоре поэтому – тема юмористическая.
– Что же, Люба из своих не могла найти? – озадачился Микишин.
Савичев поддержал:
– Вот именно! Просто придумали: раз иностранец, значит, лучше. На самом деле у них кишка тонка. Мы на рейде стояли однажды возле Копенгагена. Играли с ними в футбол. Товарищеская встреча на фоне разрядки международных отношений. Сделали их со счетом пять – два! Но суть не в том. После этого командир наш, душа человек, говорит: давайте отметим! Ну? Их через полчаса уносили, а мы – как штык! Слабый народ!
– Может, они к другим напиткам привыкли? – по доброте душевной защитил иностранцев Микишин.
– Виски тоже крепкое, я пробовал, – не согласился Мурзин.
– Виски! Пусть он вот этого попробует! – щелкнул Савичев по трехлитровой банке, из которой они угощались мутноватой жидкостью.
– А давайте его пригласим? – предложил Куропатов.
– Так он и пошел! – сказали одни.
– Пойдет! – сказали другие.
– Обязательно пойдет, – заключил Савичев. – Они вежливые, что есть то есть, врать не буду!
– Вежливость в мужике не главное! – сказал Мурзин, оглянувшись на дом.
И они стали обсуждать, что главное в мужике.
8
Они обсуждали, что главное в мужике, а в доме Кублаковой тоже было застолье, но, конечно, без затрагивания глобальных проблем. Фрезеру очень понравилось что-то вроде лечо, которое Люба замечательно делала и заготавливала впрок десятками банок. Он спросил через Нестерова, каков рецепт.
– Да просто. Помидоры, перец сладкий, лук, морковь, – рассеянно объяснила Люба, думая о другом. И сказала Нестерову тихо и неразборчиво, чтобы Фрезер не расслышал:
– Если я с ним поеду, как я с ним общаться буду? Он-то хоть что-то понимает, а я совсем по-английски ничего. Наталь, ты чего молчишь?
– Я тоже ничего не понимаю, наша учительница совсем по-другому говорила.
Тут Наташа увидела в окне Нину и встала из-за стола.
– Извините... Айм сори...
А Люба угощала, накладывала и наливала, но видно было, что какие-то мысли не дают ей покоя. Встала, подошла к окну, говоря:
– Яблоня эта мне весь свет загородила, срубить ее, что ли? Александр, вы как думаете? – и взглядом попросила Нестерова подойти. Американец, увлеченный едой, не обратил на это внимания.
Глядя в окно, Люба сказала Нестерову:
– Вы вот что. Вы спросите его сразу, он собирается Наташку тоже взять? Я без нее не поеду.
– Люба, рано такие вопросы задавать.
– Ничего не рано. Я это сразу понять должна, иначе вообще тогда никакого разговора!
– Спросите сами, я переведу.
– Неудобно. Вы спросите по-английски, а я будто ничего не понимаю... Да, в самом деле, пусть растет!
Они вернулись к столу и через некоторое время Нестеров спросил:
– Джо, Люба хочет знать... – Он помялся. Очень уж хочется, чтобы у этих людей всё сладилось, как бы не спугнуть. И он слукавил: – Есть ли у тебя дети?
– Два сына, они уже давно выросли, у каждого свой бизнес. А с женой мы очень давно в разводе, – ответил Фрезер.
– Проблем не будет, – перевел Нестеров Любе.
– В каком смысле?
– Во всех смыслах.
Теперь уже Нестеров отвлекся от застолья: он увидел через окно, как Наташа и Нина что-то обсуждают. Наташа, кажется, от чего-то отговаривает Нину, та не соглашается. На плече у Нины дорожная сумка. И вот она уходит из сада, идет по дороге к остановке автобуса.
– Извините, – поднялся Нестеров. – Извини, Джо, я на минутку.
И вышел.
9
Он вышел, Люба осталась наедине с американцем.
– У меня только немецкий со школы, и тот плохой, – сказала она. – Дойч. Айн, цвай, драй, рише, раше рай! Зайт берайт – иммер берайт!
– Джорман? Нет, не знаю.
– Вы кушайте.
– Спасибо.
– Это селедка. Селедка.
– Селедка, – повторил Фрезер.
– Так и научимся понемногу. А другие слова знаете?
– Мало.
Люба показала на стол:
– Стол. Тиш!
– Тиш?
– Нет, это по-немецки. Стол, стол.
– Стол. Тейбл.
– Тейбл. Тейбл, – запомнила Люба и показала на окно: – Окно. Окно.
– Окно. Виндов.
– Виндов? Виндов, виндов. Надо же, пошло дело. Водка! Это – водка.
– Водка, – повторил Фрезер.
– Водка, да. А по-английски?
– Водка.
– Да нет, по-английски! Водка – руссиш. А инглиш как?
– Водка.
– Тоже водка? Ха, не такой уж и трудный язык! – обрадовалась Люба. – Выпьем!
Тут вошел сердитый Суриков и с порога начал:
– Люб, это что за дела? Мы же договаривались, я тебе дрова привезу! А мужики говорят, ты другого кого-то нанимаешь. Я смотрю, угощаешь его! Родной, так не делают! – обратился он к американцу. – Ты откуда такой быстрый? В Анисовке все перевозки на мне, понял? И чужих тут не надо! – И опять Любе: – Аванс дала ему?
– Какой аванс, это же... – Люба замялась. Как назвать – не жених же. – Человек просто в гости приехал!
– Какие еще гости с утра, Люба, не морочь мне голову! – И Суриков перешел от слов к делу: взял Фрезера за грудки, приподнимая: – Пошел, я сказал!
– Василий! – вскрикнула Люба. А Фрезер возмущенно спросил неизвестного человека:
– В чем дело? Кто вы?
И вот теперь вы поймете, как важно всё-таки знать иностранные языки даже в сельской глубинке. Вопрос «Кто вы?» по-английски звучит несколько странно. «Ху а ю?» – вот как он звучит. Теперь представьте, как это звучание прозвучало в ушах Василия, да еще в ушах, извините за неловкость выражения, ослепленных гневом!
