И вот теперь вы поймете, как важно всё-таки знать иностранные языки даже в сельской глубинке. Вопрос «Кто вы?» по-английски звучит несколько странно. «Ху а ю?» – вот как он звучит. Теперь представьте, как это звучание прозвучало в ушах Василия, да еще в ушах, извините за неловкость выражения, ослепленных гневом!
– Ху а ю? – прокричал американец, соблюдая достоинство, а Суриков окончательно вышел из себя.
– Гад, напился уже, языком не ворочает, да еще обкладывает меня, зараза! Пошел! – И он потащил Фрезера к двери и вытолкнул его.
– Что наделал?! – закричала Люба. – Это американец!
– Какой еще американец?
– Натуральный! Манеры у тебя, Василий, как всегда: не разобравшись, людей за дверь выкидывать! Человек в гости ко мне приехал – из Америки! Мужики посмеялись над тобой просто!
Сурикову стало нехорошо. Дружба к народам в нем была воспитана с детства.
– Фу, ё... В самом деле, я даже не подумал: кто же это в Анисовке осмелится мне работу перебить? Ну, гады! Да не плачь, верну его сейчас!
И Суриков выскочил из дома.
10
Суриков выскочил из дома. Фрезер ждал его, готовый отразить нападение.
– Извини, напутал я. Я думал, ты насчет дров привезти, понимаешь?
Фрезер ответил по-русски, с трудом находя слова:
– Вы кто? Не надо руки, я могу отвечать!
– Да не сердись, чудак! Я же говорю, виноват! Сейчас мы с тобой на мировую выпьем. Пошли, я угощаю. Да не бойся ты, сказал же. В магазин пойдем сейчас. В магазин, как это по-английски? Ну... Товары, понимаешь? Ладно, на месте разберемся. Пойдем!
– Не очень удобно, я тут... гости, – сказал Фрезер.
– Не пойдешь – я обижусь. У нас так не делают! Я виноват – я должен поставить. Или ты наши обычаи презираешь? Так и скажи! Ты понимаешь вообще по-нашему?
– Да. Мало.
– А для этого, – щелкнул Суриков пальцем по горлу, – много и не надо. Пошли!
Кто бы сумел отказать русскому человеку, который желает угостить и отказ считает оскорблением? Ни американец, ни наш же русский: это ведь стихия!
Люба, вышедшая на крыльцо, ничего не понимала.
– Василий, ты куда его повел?
– Мириться. Не бойся, ненадолго!
И они пошли по улице.
Тем временем Нестеров побежал к своему дому и выехал со двора на машине. Увидев, что Нина собралась в город, он придумал: сейчас предложит подвезти, и, может быть, удастся наконец завязать интересный разговор.
Он подъехал к остановке, выглянул:
– В город?
– Да.
– Поехали!
– У вас гости, кажется?
– Не у меня.
– Но вы там в какой-то роли, разве нет?
– Ни в какой. Без меня всё уладится.
При этом Нестеров посмотрел в сторону села, увидел идущих по улице Василия и Фрезера и крайне удивился. Даже вышел из машины, всматриваясь:
– Это что за ерунда? Куда это он его?
Тут подошел автобус. Спохватившись, Нестеров хотел повторить свое предложение, но Нина уже входила в автобус. Дело в том, что на остановке были еще две анисовские женщины. В отсутствие автобуса Нина не постеснялась бы воспользоваться предложением Нестерова: она девушка современная и предрассудков не боится. Надо в город, человек предлагает подвезти, почему нет? Но когда автобус пришел, это уже выглядит по-другому.
Короче, сорвалось.
С досадой Нестеров обернулся, но и Фрезер с Суриковым куда-то исчезли.
11
Фрезер с Суриковым не куда-то исчезли, а вошли в магазин Шуры Куриной.
Суриков был оживлен и гостеприимен, он заранее решил, что угостит американца так, что тот на всю жизнь запомнит.
Но в магазине оживление его тут же угасло: по неудачному совпадению здесь оказалась Наталья.
– Привет! – не совсем естественно обрадовался Суриков. – А мы вот... Зашли. Это, Джо, Наталья, моя жена, это Шура, продавщица. Хотел ему показать, что у нас всё есть. Не хуже, чем у них. И консервы, и конфеты... И коньяк.
– Коньяк особенно ты ему хотел показать, – догадалась Наталья. – У тебя других дел, что ли, нету? – Она улыбнулась Фрезеру. – Вы извините, но вы человек свободный, а у него семья. – И скомандовала Василию, направляясь к выходу: – Пошли!
Суриков не тронулся с места.
– Слушай, ты хоть перед американцем меня не позорь! – сказал он с обидой.
– Это я еще не позорю, Вася. А вот сейчас начну. Начать?
Суриков знал, как это бывает.
– Тьфу ты, дура! – в сердцах сказал он и вышел из магазина.
Фрезер тоже хотел было удалиться, но Шура, только что стоявшая за прилавком, каким-то образом оказалась уже перед американцем со стороны двери и протягивала руку:
– Разрешите представиться: Шура. Александра. Вы правда американец?
– Да.
– Василий про коньяк правильно говорил: надо за знакомство.
– Нет время, извините.
– А на это времени много не надо. Проходите! На минутку буквально! – Шура взяла американца под руку и повела за прилавок, откинув дверку и тут же опять закрыв ее, и Фрезер таким образом оказался в замкнутом пространстве. – Ну что? По самой маленькой?
Она мигом налила, выпила сама и проследила взглядом требовательного гостеприимства, чтобы и Фрезер выпил до дна. После этого сразу же начала серьезный разговор:
– Ну, и как у вас там? Совсем уже плохо, да?
– Что? – не понял Фрезер.
– Ну, как же? Вы же к Любе известно зачем приехали!
– Кому известно?
– Всем.
– Почему?
– Потому что деревня. Но я не об этом. Мне интересно: что с вашими американскими женщинами сделалось, если вы все на наших бросаетесь?
– Трудный вопрос.
– А мы сейчас еще по одной – и этот вопрос решим! И Шура наполнила рюмки.
12
Шура наполнила рюмки, а Нестеров, встревоженный непонятной ситуацией, оставил машину у дома и направился к Сурикову, чтобы там, возможно, найти американца. Но Наталья успела организовать мужа – повезти детей в город, в передвижной зверинец, как он уже неделю обещал. И сама, конечно, с ними уехала.
Соседи рассказали Нестерову об этом с подробностями. Но никакого американца они не видели.
Недоумевая, Нестеров пошел дальше. А мы вернемся в магазин, где Шура продолжает разговор о самом важном в этой жизни.
– Нет, я про Любу ничего плохого сказать не могу, – втолковывала она Фрезеру, – но, сам понимаешь, всё-таки уже возраст. Дочь взрослая, а это нервы, а нервы нас старят обратно же. Потом хозяйство, корова, овцы. Мне вот говорят: ты почему, говорят, не заведешь ничего, у тебя кур даже нету. А я говорю: хочу остаться женщиной! Зато я в форме всегда. Вот как ты думаешь, сколько мне лет?
– Не знаю.
– Ну, приблизительно хотя бы?
– Мне пора, извините...
– В самом деле, заговорила я вас. Знаете что, я вас провожу! А то у нас село немаленькое всё-таки, заблудиться можно!
– Спасибо, я сам...
– Вот и хорошо!
И Шура, заперев магазин и повесив табличку «Учет», пошла провожать Фрезера.
– Я вас сейчас самым коротким путем. И самым красивым. Я вам вот что еще скажу. На самом деле я бы еще моложе выглядела, но работа, сами понимаете. Работа, она никого не молодит. А вам сколько?
– Пять... и семь.
– Пятьдесят семь? Серьезно? Хорошо сохранился! – с уважением сказала Шура. – А у нас мужики в России в пятьдесят восемь умирают в среднем, вы слышали? Вам бы тут год остался. Но знаете, почему? Все думают: пьянство, работа, нервы. Ну и что? У женщин тоже работа, нервы... и выпить могут, а живут дольше. Хотите, скажу, в чем дело? А в том, что наши женщины, они такие страстные, что мужиков просто умолачивают, понимаете? Мужики у нас просто не выдерживают, вот и дохнут! Это вас там, наверно, некому, вот вы и свежий такой. А русская баба вас в три года до инфаркта доведет, но в хорошем смысле, любовью, понимаете? А вот, кстати, мой дом. Заглянем на минутку?
– Нет, извините...
– Да на минутку же! Я только квасу выпью, жарко очень. Хотите квасу?
– Нет.
– Вы просто моего кваса не пробовали!
Фрезер утер лоб и сдался:
– Один стакан. И пойдем.
– Да конечно! – воскликнула Шура.
И ввела американца в дом, оглянувшись на крыльце.
13
Она ввела американца в дом, а Нестеров в это время входил в дом Кублаковой.
– Люба, в чем дело? Куда Василий американца увел?
– Не знаю. Сначала чуть не избил его, а потом ушли. В гости, может, к себе повел.
– Был у него, никого нет. Ну, история!
– Да ладно. Захочет, сам вернется.
– Люба, я вас не понимаю! Скажите честно, он вам не понравился?
– Понравился вообще-то... – призналась Люба.
– А в чем дело?
– Это вы у него спросите... Какой-то он чудноватый, что ли...
– Американцы всегда такими кажутся, особенно с первого взгляда. Я, когда приехал в Америку первый раз, тоже удивлялся. Знаете, что в них ценное, ну, в тех, кого я знал: они бесхитростные очень.
– Даже странно. Я читала, Америку заселяли всякие эти... Разбойники.
– А разбойники как раз очень бесхитростные люди. Руки вверх, гони денег! Никаких тебе хитростей. – Нестеров рассмеялся. – Но главное – они искренние, Люба. И ответственные. Если он вас увезет, он в лепешку разобьется, а сделает вас счастливой.
