Наступила ночь. Эй Хмьин пребывала в полном неведении. Ее темпераментная, импульсивная натура протестовала. «На каком основании они нас здесь держат? — возмущалась она про себя. — Тхун Ин скрывается в лесу, но мы-то тут при чем? Если бы не моя беременность, я ни за что бы не оставалась дома. Нам вдвоем и в лесу было бы хорошо».
Лоун Тин все плакала. В темноте она ощущала себя особенно беззащитной и одинокой. При звуке отпираемого замка она вскочила на ноги. Ее охватил леденящий ужас. В комнату кто-то вошел и запер за собой дверь изнутри. Потом чиркнула спичка, и она узнала инспектора полиции. Нагло улыбаясь, он медленно приближался к девушке. Ей вдруг показалось, что какое-то страшное двуногое чудовище, сверкая белыми клыками, простирает к ней лапы. Девушка отпрянула назад и прижалась к стене.
— Не убегай от меня. Я ничего плохого тебе не сделаю. Мне просто надо с тобой поговорить.
Лоун Тин дрожала, не в силах вымолвить ни слова.
— Как тебя зовут? — спросил он, делая еще шаг в ее сторону. — Я полюбил тебя с первого взгляда. Я женюсь на тебе и увезу в город. Ты будешь жить, как королева. Отца твоего я выпущу — брата трогать не буду. Согласна?
Девушка молчала.
— Ты согласна быть моей женой? — Инспектор внезапно схватил Лоун Тин за руку, но та вырвалась и в безумном страхе забилась в угол.
— Ха! Ха! Отсюда тебе никуда не убежать!
Девушка чувствовала себя маленьким беззащитным зверьком, застывшим перед разинутой пастью тигра. Инспектор бросился к несчастной девушке и вцепился в ее маленькое хрупкое тело.
— Не надо! Отпустите меня! Ма-ма-а! — задыхаясь от испуга, кричала девушка, пытаясь вырваться из грубых объятий полицейского.
— Успокойся, девочка. Никуда ты от меня не денешься, — похотливо прохрипел инспектор полиции и повалил ее на пол…
А тем временем Тхун Ин спешил в деревню Вачаун. Он знал, что полицейские, как правило, останавливаются у Ко Чо Ва, и, чтобы не разбудить собак, осторожно подкрался к его дому с тыльной стороны. Но проникнуть в усадьбу, обнесенную металлической оградой из остроконечных прутьев с тяжелыми, запертыми изнутри на засов воротами, ему не удалось. «Очень уж печется о своей шкуре и богатствах этот кровопийца», — размышлял Тхун Ин. Тщетно пытался он выяснить, сюда ли упрятали его родных и есть ли в доме полицейские: толстые стены дома поглощали и крик несчастной Лоун Тин, и громкий плач Эй Хмьин, и стоны матери.
Дверь комнаты, в которую заточили До Ин Нвей, распахнулась, и вошел Ко Чо Ва.
— Больших трудов стоило мне уговорить инспектора полиции освободить вас, — сказал он ей. — Ты должна сделать все, чтобы твой строптивый сын пришел с повинной, в противном случае вас снова арестуют. И тогда я уже ничем не смогу вам помочь. Запомни это.
Утром женщин отпустили домой. Измученные, униженные, опустошенные, они молча брели по дороге.
Дома их встретил сосед У Ба и рассказал, что ночью приходил Тхун Ин и, узнав о случившемся, опять куда-то ушел. Пока До Ин Нвей разговаривала с соседом, Лоун Тин ушла в спальню и в безудержном рыдании повалилась на постель.
— Что с тобой, дочка? — бросилась к ней мать. Лоун Тин смотрела на нее обезумевшими глазами.
— Лоун Тин, ты можешь ответить, что произошло? — обратилась к ней Эй Хмьин.
— Меня… меня… инспектор… он заставил быть его женой, — с трудом выговорила Лоун Тин.
— Заставил? Женой? О, проклятье! — застонала мать.
Эй Хмьин ласково обняла девушку и прижала ее к себе. Жгучая ненависть и горе стеснили ей грудь.
XX
Многих арестованных власти после тщательного допроса отпустили, а дела руководителей восстания передали в суд. Среди лишенных свободы оказались У Аун Бан, Ко Шве Чо, Ко Хла Саун, Ко Со Твей и Ко Нан Чо. Они находились в городе Таравади.
Больше всего У Аун Бана волновало положение семьи, оставшейся без всяких средств к существованию. Не мог он относиться безучастно и к судьбе сына. Однажды его вызвал начальник тюрьмы.
— У Аун Бан, если ты послушаешь моего совета, то дело твое будет прекращено, а самого тебя выпустят на свободу.
— Я вас слушаю.
— Суть в том, что твой сын до сих пор скрывается в лесах и отказывается сдать оружие. Напиши ему письмо и посоветуй повиниться.
У Аун Бан задумался.
— Ну так как? Согласен?
— Я писать не умею, — соврал У Аун Бан.
— Ты действительно не умеешь писать? — спросил начальник тюрьмы, подозрительно взглянув на У Аун Бана.
— Не умею.
— Хорошо. В таком случае я сам за тебя напишу.
— Но вы ведь не знаете, где он находится. Как же вы доставите ему письмо?
— Это не твоя забота. У нас есть сведения, что твой сын часто наведывается домой. Там ему письмо и вручат.
— Мой сын — человек достаточно взрослый и должен поступать по собственному убеждению. Я не могу навязывать ему свою волю.
В этот момент он неимоверно гордился Тхун Ином. Именно такого последовательного и несгибаемого борца хотел он видеть в своем сыне.
— Ты понимаешь, что, пока твой сын где-то скрывается от властей, ты несешь ответственность и за себя и за него.
У Аун Бан молчал.
— Ну как знаешь.
Непокорность Тхун Ина не давала властям покоя. Волнения по всей волости прекратились, все участники восстания были обезврежены, и остался лишь неуловимый, несговорчивый, отважный одинокий боец, державший в постоянном страхе и напряжении всех без исключения чиновников полицейского управления. И ни один их план обезвредить его не увенчался успехом. Попытка использовать для этой цели У Аун Бана тоже завершилась провалом.
Тщетно пытаясь в ту роковую ночь проникнуть в дом Ко Чо Ва, вконец огорченный Тхун Ин направился в деревню Ушикоун. Недалеко от нее находилась сторожка его друга Ко Пу Сейна, где он все это время скрывался. Днем Ко Пу Сейн приносил ему еду и сообщал последние новости, а на ночь уходил к себе домой. От Ко Пу Сейна он узнал и о предательстве Ко Чо Та, и о проделках помещика, и о том, как бедствует без кормильца семья Эй Лоун. Каждая такая весть придавала ему еще больше решимости. Он был убежден, что мать, жену и сестру арестовали не без участия Ко Чо Та. Решив больше не подвергать себя риску, Тхун Ин поручил Ко Пу Сейну навести справки о своей семье.
— Ко Пу Сейн, — обратился Тхун Ин к другу на следующее утро, когда тот, как обычно, принес ему еду, — вчера полицейские увели куда-то моих родных.
— Да что ты говоришь? — удивился Ко Пу Сейн, не ведавший ничего об этом событии.
— Так вот. Я хотел бы просить тебя разузнать, что с ними и где они находятся.
— Ладно. Я немедленно пойду в деревню и постараюсь все выяснить.
Тхун Ин не спал всю ночь. Его беспокоила судьба дорогих ему людей, и, с нетерпением ожидая возвращения Ко Пу Сейна, он считал каждую минуту. Ко Пу Сейн вернулся только после обеда.
— Ну что? — бросился к нему Тхун Ин.
— Твои уже дома!
— Как дома?
— Своими глазами видел.
— Ты заходил ко мне домой?
— Зайти я побоялся. Это может навлечь на меня подозрение. Мне рассказал Ко Пхоу Мин.
— А что произошло?
— Говорят, что полицейские увели их в дом Ко Чо Ва и там допрашивали. Пытались узнать, где ты прячешься, а рано утром отпустили.
— Это дело рук Ко Чо Ва, — убежденно сказал Тхун Ин.
— Мне тоже так кажется.
— Ну что ж, хорошо, если этим все ограничилось.
Успокоенный до некоторой степени рассказом Ко Пу Сейна, Тхун Ин детально обдумывал план действия. Он хотел рассчитаться с Ко Чо Ва не только за себя, но и за тех, кого тот безвозвратно погубил, и за тех, с кого он сейчас, чувствуя себя полновластным хозяином деревни, драл три шкуры.
— Я думаю, сейчас самое время призвать негодяя к ответу. Если мне удастся его убрать, крестьяне смогут свободно вздохнуть, — поделился он своими планами с Ко Пу Сейном.
