Следователь, вздрогнув, очнулся ото сна, где ему привиделись сбитые кегли и сровненные с землей лунки, и сказал:
— Как успехи?
— Не могли бы вы его повернуть? — сказала Селия; это были ее первые слова за полные шестьдесят часов, ее первая просьба за такое долгое время, что она и не помнила.
— Разумеется, — сказал следователь, — хотя, как я понимаю, лучшее вы уже видели.
— Мистер Клинч, — сказал доктор Килликрэнки.
Когда останки были перевернуты, Селия с неожиданно уверенным видом сосредоточила внимание на более отдаленной из обугленных ягодиц и сразу же нашла то, что искала. Она легонько прикоснулась пальцем к этому месту и сказала:
— Здесь у него было большое родимое пятно.
Следователь и Кор. мед. сл. возликовали от такой находки.
— Вне всякого сомнения, — сказал доктор Килликрэнки, — обширная капиллярная ангиома на самом невероятном месте.
— Настоящее пятно, как от портвейна, — сказал следователь. — Фосфоресцирует, никакой ошибки.
Мисс Кунихан расплакалась.
— Я не знала ни про какое пятно, — кричала она, — я не верю, что у него когда-нибудь было такое жуткое пятно, я не верю, что это вообще мой Мерфи, это совсем на него не похоже, я не верю…
— Ну, ну, — сказал Нири. — Ну, ну. Ну, ну.
— Как в своем роде прекрасно, — сказал следователь, — родимое пятно, пятно смерти, я хочу сказать, в каком-то смысле закругляет жизнь, как ты думаешь, полный круг, ты-то знаешь, а, Энгус?
— Ну, ну, — сказал Нири. — Каждый человек не без изъяна.
— Что ж, — сказал следователь, — теперь, когда мы знаем, кто погиб, кто же это?
— Мистер Мерфи, — сказал Нири, — уроженец города Дублина.
— Милый, старый, незабвенный Дублин, — сказал следователь. — Наша единственная родственница по женской линии мирно скончалась в Кумбе, на полтора месяца раньше положенного срока, при Георге Втором. Имя. Ближайшие родственники.
— Никаких, — сказал Нири. — Голландский дядюшка.
— А вы, черт возьми, кто такие? — сказал следователь.
— Самые близкие его друзья, — сказала мисс Кунихан. — Ближайшие-дражайшие друзья.
— Сколько раз вам нужно повторять? — сказал Уайли.
— Откликался он на обращение Мерфи, — сказал следователь, — или только мистер Мерфи?
— Мистер Клинч, — сказал доктор Килликрэнки.
Они накрыли поднос и вынесли его к холодильникам. Нири увидел на столе Клонмашнуа, замок О’Мелэклинов, луг, гряды гор из выветрившихся и размытых пород, соломенную крышу на белом фоне, нечто красное, широкий светлый водоем, Коннот[97].
— А эта юная леди, — сказал следователь, — которая знала его в таких подробностях, в таких благоприятствующих подробностях…
— Мисс Селия Келли, — сказал Нири.
— Шептала ли мисс Келли Мерфи, — сказал следователь, — или мистер Мерфи?
— Будьте прокляты, разрази вас гром, — сказал Нири, — он не был крещен. Какого дьявола вам еще нужно?
— А эта миссис Мер-р-рфи, — сказал доктор Килликрэнки, — кто она такая? И голландский дядюшка?
— Нет никакой миссис Мерфи, — сказал Нири.
— Потуги, — сказал следователь, — на остроумие.
— Мисс Келли стала бы миссис Мерфи, — сказал Нири, — если бы мистеру Мерфи было суждено прожить немного подольше.
— Надо думать, — сказал следователь.
Купер и Уайли подхватили мисс Кунихан.
— Нет, — сказала Селия.
Доктор Килликрэнки с поклоном протянул письмо Селии, которая передала его Нири, который открыл его, прочел, перечитал, постоял в нерешительности, опять прочел и, наконец, сказал:
— С позволения мисс Келли…
— Что-нибудь еще будет? — сказала Селия. — Мне хотелось бы уйти.
— Это может касаться вас, — сказал доктор Килликрэнки, — так как, по-видимому, адресовано вам.
Нири стал читать вслух:
— «В рассмотрении того, как распорядиться моим телом, разумом и душою, я желаю, чтобы они были преданы сожжению, помещены в бумажный мешок и доставлены в театр „Эбби“, Нижняя Эбби-стрит, Дублин, и без задержки прямо в то место, которое великий добрый лорд Честерфильд именовал обителью нужды, где прошли их счастливейшие часы, с правой стороны от входа в партер, и я желаю также, чтобы по их размещении там, была дернута цепочка и спущена вода, если возможно, во время спектакля, и все это исполнено без церемоний и горестного вида».
Закончив чтение, Нири продолжал какое-то время пристально вглядываться в листок; наконец он вложил его в конверт и протянул Селии, которая схватила его, собираясь разорвать, но вспомнила, что она не совсем одна и что у нее есть свидетели, и удовольствовалась на время тем, что скомкала, зажав его в руке.
— Обитель нужды, — сказал следователь, подхватив с полу шляпу и зонтик.
— Их счастливейшие часы, — простонала мисс Кунихан. — Каким числом это датировано?
— Преданы сожжению, — сказал Уайли.
— Тело и все остальное, — сказал доктор Килликрэнки.
Бим и Тиклпенни удалились, они были уже далеко, за деревом, на солнышке.
— Оставь меня с помоями и нечистотами, — умолял Тиклпенни, — не отправляй назад в палаты.
— Дорогой, — сказал Бим, — это тебе решать, только тебе.
Следователь уехал; он расстегивал свой черный в полоску одной рукой и вел машину другой, скоро на нем уже будет свитер и свободные брюки.
Селия собиралась уходить.
— Одну минуточку, — сказал доктор Килликрэнки. — Как бы вы хотели все устроить?
— Устроить? — сказал Нири.
— Суть всего этого хранения в холодильнике, — сказал доктор Килликрэнки, — свободная оборачиваемость пациентов. Мне необходим каждый холодильник.
— Я буду на улице, — сказала Селия.
Нири и Уайли вслушивались, дожидаясь стука, с каким откроется и закроется наружная дверь. Он не доносился, и Нири перестал слушать. Потом он раздался, не громко и не тихо, и Уайли перестал слушать.
— Его последняя воля, разумеется, священна, — сказала мисс Кунихан. — Мы, разумеется, обязаны уважать ее.
— Вряд ли это последняя, я полагаю, — сказал Уайли, — принимая во внимание все обстоятельства.
— Вы тут сжигаете? — спросил Нири.
Доктор Килликрэнки признался, что имеется маленькая тайная печь отражательного типа, в которой самое крепкое тело, разум и душа, в течение менее часа, можете на это положиться, могут быть обращены, за ничтожную сумму в тридцать шиллингов, в прах, во вполне подъемном количестве.
Нири шлепнул на мраморный стол свою чековую книжку, выписал четыре чека и раздал их стоящим вокруг. Мисс Кунихан и Уайли он сказал: «До свиданья», Куперу сказал: «Подожди», а доктору Килликрэнки:
— Надеюсь, вы примете от меня чек.
— Вместе с вашей карточкой, — сказал доктор Килликрэнки. — Благодарю вас.
— Когда будет готово, — сказал Нири, — отдайте вот этому человеку и никому больше.
— Это все совсем не по правилам, — сказал доктор Килликрэнки.
— Вся жизнь совсем не по правилам, — сказал Нири.
Мисс Кунихан и Уайли удалились, над ними склонялись алые листья, они совещались. Нири не делал различий ни между их услугами, ни между их полом, но не оказался неблагодарным в равной степени. Она, повинуясь застарелому инстинкту, страстно вцепилась в его пятидесятишиллинговые лацканы и воскликнула:
— Не покидай меня, о, не бросай меня одну в таком невообразимом положении.
Она закрывала ему обзор, он схватил ее за руки, она уцепилась еще крепче и продолжала:
— О, давай вернемся в наш дорогой родной край рука в руке, край гаваней, болот, пустошей, долин, озер, рек, ручейков, родников, туманов, — а — папоротников, — а — долин, сегодня почтовым поездом.
Не только нигде не было видно никаких признаков Селии, но через час закрывались все банки. Уайли разжал руки и поспешил прочь. Ему и впрямь надо было оставить ее, но ненадолго, потому что у него были вкусы, требовавшие больших расходов, а Купер уже шепнул ему, что Кокс умерла. Мисс Кунихан медленно побрела следом.
Кокс проглотила 110 таблеток аспирина вследствие разрыва дружбы с мистером Сашей Фью, членом движения противников вивисекции.
Вышли Нири и Купер, за которыми на близком расстоянии следовал доктор Килликрэнки, который закрыл морг, просверлил взглядом Купера, ткнул пальцем в землю у себя под ногами, сказал:
— Будь здесь через час, — и удалился.
Нири, увидев далеко впереди Уайли и медленно бредущую за ним мисс Кунихан и никаких признаков Селии, сказал:
— Выбрось это где-нибудь, — и поспешил прочь.
Купер крикнул ему вдогонку:
— Она умерла.
Нири остановился, но не обернулся. На секунду он подумал, что речь идет о Селии. Потом догадался о своей ошибке и возрадовался.
— Уже порядочное время, — сказал Купер.
Нири пошел дальше, Купер стоял, глядя ему вслед. Уайли, шагавший вдвое быстрее, чем мисс Кунихан, скрылся за углом главного здания. Мисс Кунихан обернулась, увидела приближавшегося сзади на большой скорости Нири, остановилась, затем медленно пошла ему навстречу. Нири резко вильнул в сторону, выпрямился и, увидев, что она не сделала попытки двинуться ему наперерез, быстро проследовал мимо на безопасном расстоянии, с поднятой в знак приветствия шляпой и отвернувшись. Мисс Кунихан медленно побрела следом.
