— Немного эксцентричная, — сдержанно согласилась я, стараясь обойти опасную тему.
Он поморщился и махнул рукой:
— Говорите уже прямо: миссис Шелли — совершенно сумасшедшая, Роджер — на грани, а я… Ну, благоразумным джентльменом меня не назовёшь. И история миссис Шелли, — вдруг перескочил он на другую тему и вздохнул резко и неглубоко. — У неё, то есть тогда ещё у леди Миранды Клиффорд был жених. Непорядочный человек, очень. И когда помолвку разорвали, он отомстил. Результатом этой мести стал ребёнок, мальчик, которого леди Миранда выносила, но вытерпела подле себя только полгода и отдала в приют. Точнее сказать, бросила на служанку, а уж та уверяла хозяев, что о младенце теперь есть кому позаботиться.
— И он?.. — я осеклась.
О чём я хотела спросить? Считает ли Эллис себя тем, нежеланным ребёнком? Или предпочитает думать, что сын Миранды Клиффорд умер?
— Не знаю, — резко ответил Эллис, передёрнув плечами. — И никто не знает. Я задавал вопросы мистеру Шелли… Всё сходится, кроме сроков. У нас с Роджером разница в пять лет. Год после разрыва помолвки, два года взаперти, новая помолвка и через год — появление Роджера. Не сходится. Не сходится, Виржиния, хотя сходится всё остальное.
Я не знала, что ответить, но просто так стоять истуканом было невыносимо — и тогда я положила ему руку на плечо, словно хотела обнять, как младшего брата, которого у меня никогда не было… И не могло быть.
— Соболезную.
— Спасибо, — выдохнул Эллис шелестяще. — Когда всё это начиналось, Виржиния, я хотел показать вам эту семью, которая могла быть моей — и которую я не хочу. Чтобы вы поняли, и, наверное, одобрили меня. Сказали: "Я вас понимаю, Эллис". Потому что какой же дурак на самом деле предпочтёт приют возможности обрести родную кровь… Но те, кого я люблю, кем я дорожу — там, в приюте. Это они — моя семья. А здесь я начинаю сходить с ума, в слишком буквальном смысле, Виржиния.
И тогда я наклонилась к нему почти вплотную и прошептала, немного сжав пальцы на плече:
— Я вас понимаю, Эллис. У вас есть семья — и кто сказал, что она ненастоящая? И друзья тоже есть.
— Спасибо, — повторил он и наконец улыбнулся. — И простите, правда, что ли. Я действительно не думал, что всё это закончится таким фарсом, когда рассказывал о Шелли впервые.
Наверное, мы бы долго ещё простояли так, но тут издали донёсся приглушённый крик:
— Детектив Норманн! Детектив Норманн! — И тише, словно в сторону: — Да куда он делся-то?
— Хоукс, болванище, — поморщился Эллис. — Что ему понадобилось, интересно. Виржиния, я пойду проверю, что там стряслось, а потом, пожалуй, поедем отсюда. Мне не с руки сразу возвращаться в Управление, но и здесь быть дольше я уже не могу. Так что буду вам безмерно благодарен, если вы пригласите меня сегодня в "Старое гнездо".
— Разумеется, — кивнула я, сообразив, что это хороший шанс помирить их с Мадлен. — Ступайте, а я пока придумаю благовидный предлог и попрощаюсь с миссис Шелли.
Он махнул рукой и, немного сгорбившись, побежал к лестнице. Там остановился, чтобы обменяться репликами с Паолой Мариани. Я замешкалась, заметив крохотную чёрную нитку на своём рукаве, а буквально через мгновение из ниоткуда появился Роджер — и, распахнув дверь в ближайшую комнату, втолкнул меня туда:
— Простите, пожалуйста! — громким шёпотом взмолился он с ходу, становясь спиной к выходу и перекрывая мне путь. — И не бойтесь, я ничего дурного не сделаю, только выслушайте меня, пока не поздно.
— Отойдите немедленно, — произнесла я холодно.
Комната оказалась тёмной, большой и почти пустой. То ли гостиная, которую никогда не использовали, то ли кабинет, откуда вынесли письменный стол и полки. Правда, я приметила на полке увесистый канделябр… Не трость, разумеется, но тоже сойдёт.
— Не отойду, — ответил Роджер упрямо, наклоняя голову. — Это ради Эллиса.
Затрудняюсь предположить, чем бы это закончилось, если б в комнату, легко отодвинув его, не вошла Паола Мариани. Свой изящный, расшитый бисером ридикюль она держала полуоткрытым, и между завязками виднелось нечто подозрительно похожее на рукоять револьвера.
— Леди Виржиния? — негромко обратилась ко мне Паола, вставая аккурат между мною и Роджером. — Вам нужна помощь?
Я отчего-то сразу очень хорошо вспомнила — и прочувствовала — что дядя Рэйвен нанял эту женщину следить за мною и охранять меня. А случайных людей у него в подчинении не бывало.
— Нет, всё хорошо, — улыбнулась я, не сводя взгляда с Роджера. — Только подойдите ближе ко мне. А вы говорите, мистер Шелли. И пусть присутствие миссис Мариани вас не смущает. Я выслушаю вас либо так, либо уже никогда.
Он сомневался несколько секунд, глядя то на меня, то на Паолу… Но затем всё же прикрыл дверь плотнее и заговорил:
— Что ж, тогда не буду тянуть время и перейду к главному. Леди Виржиния, убедите Эллиса признать, что он мой брат.
Признаться, я оторопела. Паола же и бровью не повела, но глубже запустила руку в ридикюль; что-то выразительно щёлкнуло.
— Почему вы решили, что Эллис — ваш родственник? — спросила я ровным голосом, совладав с собою. — Право, глупая фантазия. Прошу извинить, мистер Шелли, но у меня появились срочные дела. Увы, вынуждена уйти прямо сейчас.
Роджер шагнул назад, спиной подпирая дверь. Лицо у него стало совершенно несчастное.
— Ну зачем вы так говорите, леди Виржиния, — сказал он с таким искренним, мучительным непониманием, что мне стало стыдно. — Я же слышал, о чём вы говорили с Эллисом. И о чём он спрашивал моего отца тогда, в первый раз — тоже.
— Тогда ваша просьба бессмысленна вдвойне, — возразила я, стараясь говорить рассудительно и спокойно. Теперь уже, вероятно, благодаря присутствию Паолы Мариани, он не казался мне опасным. Но всё же беседа тяготила невероятно, и хотелось закончить её, оборвать — пусть даже и неподобающе резким словом. — Вы ведь не могли не услышать, что сроки не сходятся почти на год.
Но Роджера было не переупрямить.
— Шесть месяцев там, шесть месяцев здесь… Если дважды округлить в неправильную сторону, то как раз и выйдет год, — сказал он и прикусил губу, точь-в-точь как детектив чуть раньше. — Прошу вас, леди Виржиния. Эллис нужен мне, мне нужен брат, особенно сейчас. Он не просто так попал к нам в дом, его что-то привело… Судьба, провидение, называйте, как хотите. Он ведь спас меня, леди Виржиния. В ту ночь, двенадцать лет назад, в наш дом забрался не обычный вор, — зашептал Роджер, и глаза у него стали блестящими. Я не видела в них безумия — только убийственную тоску и страх. — Это был… первый жених моей матери. Он кричал на неё, требовал отдать медальон и спрашивал о ребёнке. О мальчике, отданном в приют для детей, рождённых от насилия. Я всё слышал, потому что спрятался в той же комнате, под столом. И знаете, какой момент я запомнил лучше всего? Когда моя мать взяла кочергу и ударила этого человека. Много-много раз, пока вся комната не стала красной.
Роджер умолк и оттянул пальцами воротник, ловя воздух открытым ртом.
Это пора было прекращать, и я решилась.
— Довольно, — сказала я, повысив голос. — Неужели вы не понимаете, мистер Шелли? Даже если Эллис — действительно ваш брат, он имеет все основания отказаться от такой семьи. Ваша мать сначала избавилась от ребёнка… Нет, я не осуждаю её, да помогут ей Небеса справиться с её горем и жить долго и счастливо. Но фактов не изменить: от ребёнка избавились. А теперь вы эгоистично требуете старшего брата, чтоб он пришёл и стал вам опорой, жертвуя собою. Эллис и так сделал для вас слишком много! Он трижды отводил беду от этого дома, пожирающего своих обитателей. Он даже пошёл на ложь, чтобы спасти миссис Шелли от обвинений в убийстве, я верно понимаю?
— Да, — откликнулся Роджер потерянно. Ресницы у него намокли и слиплись; он часто моргал, но выглядел отчего-то намного спокойнее, чем обычно.
— Так отпустите его, — попросила я. — Позвольте ему жить свободно, без прошлого, настоящего или нет. И себя тоже отпустите. Эллису не нужна другая семья — ни вы, ни миссис Шелли. Так освободите и себя, и его.
— Мы не нужны ему, — произнёс Роджер немного удивлённым голосом — но уже не печальным.
— Не нужны.
— И, значит, мы все свободны друг от друга.
— Думаю, да, — улыбнулась я.
И в тот самый момент, когда мне показалось, что уж теперь-то всё будет хорошо, за дверью упало что-то металлическое — и раздался перестук каблучков, удаляющийся всё быстрее.
Лицо у Роджера лишилось последних красок; он распахнул дверь и рухнул на колени, слепо шаря по полу. Затем поднял что-то, несколько секунд разглядывал, а потом снова отбросил — и сорвался с места. Паола, деликатно оттеснив меня, вышла из комнаты первой и быстро отыскала тот самый металлический предмет.
— Медальон, — задумчиво протянула она, взвешивая безделушку на ладони. — С секретом. Внутри — чёрный локон, очень мягкий… Вы знаете, что это, леди Виржиния?
