Прихватив с собой фотоаппарат и шесть банок пива, они медленно подошли к машине. Картина, представшая перед ними, повергла их в уныние. «Сааб», простоявший одиннадцать дней под липой, до неузнаваемости обгадили голуби и вороны. И их белый помет контрастно смотрелся на синем металлике, бугрился на капоте, стеклах, крыше. Друзья молча рассматривали тюнинг пернатых, молчание нарушил Юхансен:
– Скоро осень, на этом дереве перед перелетом в теплые края ночевали птеранодоны.
– Я на обосранной машине никуда не поеду, – открывая пиво, мрачно произнес Петерсен. – И вообще, какого туда ехать, скоро юбилей Полтавской битвы, поедем со всеми на автобусе. Говорят, и наш приедет в Полтаву.
После паузы Свенсен попросил достать из багажника ноутбук.
– Раз нельзя бухать, буду систематизировать бермудский материал, – объяснил славист. Петерсен брезгливо открыл крышку багажника, у него от удивления вытянулось лицо.
– Посмотрите.
Юхансен и Свенсен подошли и глянули внутрь. Их взору предстал бледный гриб возле задней панели.
– Как он здесь вырос?
Свенсен забрал сумку с ноутбуком.
Петерсен, хлопнув крышкой багажника, вытер руки об джинсы, плюнув на асфальт:
– Машина пропала. Построю микрорайон, куплю новую.
Юхансен предложил выкупить тачку у Трохима, ей всего 36 лет.
– Соглашайся, Петерсен, «копейка» гораздо прогрессивней Форда-Т. – Друзья, развеселившись, смаковали будущую покупку Петерсена. Радиостанция, висевшая у Свенсена на поясе голосом Арнольда объявила, о том, что «пеликан» вызывает «колибри» и просит «колибри» зайти в 446-й. Свенсен помчался на зов бермудских начальников.
– Свенсен, дорогой, только что звонили из Стокгольма. Советники Карла хотят, чтобы мы завтра были в Швеции. Визы открыты, билеты на самолет забронированы, VIP – апартаменты зарезервированы. Король хочет выгулять нас по полной программе и попросить реструктуризацию долга. Командировка на неделю, тебе на сборы пятнадцать минут. Выезжаем в Киев. Вначале посещаем ваше посольство, потом оденем тебя в каком-нибудь бутике, потом ресторан с морепродуктами и легкими винами. Утром – чартер до Стокгольма. До среды – знакомство со Швецией, в среду – переговоры, банкет с Его величеством, короче, сам понимаешь, ты ключевая фигура всей этой пляски.
В полумраке заскрипело антикварное кресло – это поднялся Опанас. Он по-отечески взял Свенсена за плечи и подвел к огромному зеркалу, в темной от времени резной раме.
– Не обижайся, Свенсен, но приодеться придется. Карл Густав нас может не понять. Ты же умный, сам понимаешь, эти протокольные штучки.
– У нас демократия, и король в Швеции классный.
Свенсен рассматривал свое отражение. Из зеркала на него смотрел небритый паренек с горящими глазами. Глаза кричали о том, что организм паренька истосковался по тернивке. Организм был одет в грязные голубые джинсы и подаренную ему Петром футболку «Ну, погоди», где волк, изображенный на спине, гнался за зайцем на груди. Грязные ноги в шлепанцах демонстрировали давно не стриженые потемневшие ногти, что роднило слависта с сатирами, с любовью изображенными фламандским художником Якобом Йордансом в XVII веке.
«Опанас прав, король меня может не понять», – подумал Свенсен и произнес:
– Я в душ.
– О’кей, мы ждем, – показал на часы Арнольд, – время пошло.
В Киеве, посетив посольство Швеции, выдвинулись за покупками в модные магазины. Приодеть Свенсена оказалось нелегкой задачей. Он был очень мелким, из предложенного в бутиках с него не спадали только часы и галстук. Больше других страдал Опанас, его мутило от всех этих Gucci, Armani, Dries, Van Noten’ов, он страдальчески наблюдал за двухметровым долбоюношей, прыгавшем, как павиан, возле зеркал, примеряя шляпки Missoni.
– Эх, отправить бы тебя в этой шляпке на свежий воздух, в поле, которое кончается за горизонтом, надавать подсрачников и заставить собрать тридцать тонн буряка, – мысленно сплюнул он и повернулся к своим, где возле растерявшегося Свенсена, заваленного коробками с обувью, вешалками с рубахами, костюмами, вовсю суетились две длинноногие продавщицы. Арнольд критически наблюдал за ходом примерки.
– Израилевич, – строго произнес Опанас, – заканчивай эту бодягу. Поехали, знаю я один бутик, там есть все размеры.
В машине Свенсен получил подарок – часы. Опанас предложил ему, на всякий случай, проковырять одну дырочку в крокодиловом ремешке его новых «котлов».
– Куда едем? – спросил водитель.
– Дарница, улица Малышко, бутик «Детский мир», – приказал Опанас. Через полтора часа из «Детского мира» вышел элегантно одетый мальчик с первой сединой в висках и очень дорогими часами. Его сопровождали двое мужчин с пакетами.
Утром, чидя в самолета, выруливавшем на старт, отдохнувший, бодрый Опанас, возбужденно рассматривая салон LEAR JET 35-A, специально прилетевшего за ними из Стокгольма, шепнул Арнольду:
– Классный аппарат. Думаю, нам очень скоро понадобится такой же. Арнольд с удивлением посмотрел на друга:
– Зачем? Ты не представляешь, сколько с ним мороки.
– Вся морока окупится, – по-хозяйски рассуждал Опанас. – Нам с тобой в ближайшее время предстоит много полетов, – загадочно подытожил президент ЗАО «Бермуды».
Самолет набрал высоту, улыбавшаяся стюардесса подкатила к их диванам тележку с напитками. Глаза Свенсена вспыхнули надеждой.
– Может, по мерзавчику «Абсолютика», чтобы сравнить с тернивочкой, – предложил славист.
– От неугомонный, – улыбнулся в бороду Опанас, – давай еще попросим сало с чесноком и луком, потом прилетим и разом дыхнем на Карла Густава. Потерпи неделю.
Опанас указал на трехсотграммовую бутылочку шампанского брют. Стюардесса со щелчком открыла «Мадам Клико» и разлила по бокалам. Разочарованный Свенсен, отхлебнув, уставился в иллюминатор. Арнольд, по опыту зная, что Опанас никогда ничего не говорит просто так, в упор посмотрел на него и спросил:
– Ты про самолет серьезно?
– Арнольд, вполне.
– Теперь я, кажется, понял, зачем на Бермудах экуменическая часовня. Неужели…
– Да, – перебил Опанас. – У меня в архиве, кроме расписки Карла, хранится еще и долговая расписка Петра Первого. Там долг еще больше.
Арнольд Израилевич покрылся потом и, откинувшись на спинку кресла, залпом выпил холодное шампанское:
– С Россией, пожалуй, будет посложнее. Придется подключать наших.
– Подключай своих, – согласился Опанас, мечтательно рассматривая проплывавший внизу ландшафт.
Киев, Прилуки, Севастополь, Париж, Селище
2004–2007 гг.
Занимались фарцовкой с гражданами Финляндии.
