– Лариса, ты перепутала. Тебе показалось. Этого не может быть, понимаешь? Это не она.
– Она! Точно! Провалиться мне на этом месте. Самое интересное, что она меня тоже узнала.
– Ты с ней разговаривала?
– Да нет же. Я от неожиданности столбом застыла. А она на меня в упор посмотрела и быстро в комнате скрылась.
– Это не она, – замотала Катя головой. Она почувствовала, как спина покрылась противным липким потом и внезапно стало нечем дышать.
– Юлька это, – упрямо твердила Лариса. – Меня как будто кольнуло что-то, а у актеров интуиция – будь здоров! Еще она рукой так махнула, как Юлька только умела. Помнишь? Я больше никогда и ни у кого такого жеста не видела. Ох, не могу, прямо нехорошо мне... – Лариса схватила стоявшую на гримировочном столике чашку с остатками чая и шумно глотнула. – А потом, все совпадает, – понизив голос, продолжила она, – клиника, в которой Юлькина сестра главная...
– Она ей не сестра, – ляпнула вдруг Катя.
– Как это? – растерялась Бондаренко.
Катя быстро пересказала ей свой утренний разговор с Фаиной Ильиничной.
– Да, дела, – протянула Лариса. – Давай завтра туда съездим на разведку, сама во всем убедишься.
– Нет, надо ехать сейчас, – решительно произнесла Катя.
– Но мне спектакль играть...
– Первый звонок на начало спектакля, – проскрипела трансляция, словно в подтверждение Ларисиных слов.
– Ух ты, е-мое! – воскликнула Бондаренко и ринулась переодеваться.
Черт! Как не вовремя разрядился мобильник! Катя поспешно вышла из гримерки и повернула в курилку. Там на облупившемся столе стоял допотопный телефонный аппарат. Катя подумала и набрала домашний номер Антона Молчанова. Она помнила его наизусть с незапамятных времен. Сработал автоответчик.
– Привет, Антон. Это Катя Королева, – быстро заговорила она в трубку. – Произошла удивительная вещь. Оказалось, что Юля Дроздовская жива. Она все это время находилась в клинике у своей сестры. Жаль, что тебя нет. Попробую позвонить Ангелине. Надеюсь, что она мне поможет...
«Мело, мело по всей земле, во все пределы...» – вспомнились Наталье бессмертные строки Бориса Пастернака. Она медленно продвигалась сквозь снежные заносы. На обледенелой дороге все водители, даже отъявленные лихачи, соблюдали предельную осторожность. И тем не менее Дроздовская то и дело встречала на обочинах покореженные автомобили. В четыре часа на улице уже царила беспроглядная темень. А в сочетании с усиливающейся метелью видимость приближалась к нулю.
Несмотря на непогоду, у Натальи было прекрасное настроение. Она целый день провела с Павлушей. Читала ему сказки, играла с ним. Врачи больше не опасались инфекций и перевели его из стерильного бокса в обычную палату. Он удивительно быстро шел на поправку. Тьфу-тьфу...
Так не хотелось уходить... Но молодой профессор, чрезвычайно гордый собой и своими успехами, сказал, что пока не стоит перегружать мальчика. Умом Наталья с ним согласилась. Умом только, не сердцем... Но все равно самое страшное позади.
– Позади, – вслух произнесла Наталья и счастливо улыбнулась. – Какое прекрасное слово!
К тому же она выполнила все свои обязательства по отношению к той, «Другой»... Ей понадобилось всего лишь набрать телефонный номер для того, чтобы программа заработала. Так что и тут все складывалось как нельзя лучше.
Где-то впереди раздались визг тормозов, скрежет металла и протяжный сигнал клаксона. Движение тут же застопорилось. «Ну вот, авария», – с досадой констатировала Наталья, открыла дверцу и вылезла из машины. Метрах в пятидесяти от ее «БМВ» столкнулись две легковушки. Ерунда, слегка «поцеловались». Но одну из них от удара развернуло, и она перегородила и без того узкую трассу. Дроздовская моментально замерзла и быстрее вернулась в теплый салон. Да, она застряла тут надолго. Пока приедут гаишники, пока составят протокол...
Как это часто случалось в последнее время в минуты бездействия, измученное нервными стрессами подсознание услужливо выплюнуло картинки из прошлого. Из того далекого прошлого, которое Наталья безуспешно пыталась забыть. Стереть из памяти.
Перед глазами возник образ Крымова, человека, изменившего ее судьбу.
В день, когда Наталье исполнилось тринадцать лет, Крымов спел под гитару французскую песню «La vie commence a treize ans» (Жизнь начинается в тринадцать лет). Спустя несколько недель после празднования дня рождения он позвонил в дверь. Дело было утром, и родителей не было дома.
– Натали, – улыбнулся он, нежно глядя ей в глаза. Он всегда называл ее Натали, – теперь ты совсем взрослая барышня. И я, как старший товарищ, хочу научить тебя кое-чему. Только учти, это станет нашим с тобой секретом. Ты никому не должна о нем рассказывать. Даже папе. Поняла? Это будет наша тайна.
Наташа с радостью согласилась. Крымова она любила едва ли не больше, чем собственного отца. Доверяла ему полностью. Через полгода, когда «тайну» уже невозможно было скрывать, Наташа, рыдая, рассказала все матери.
Маленький орущий комок, дочь Крымова, она с первой минуты возненавидела всей душой. И честно пронесла ненависть через всю жизнь.
Если бы не Павлушина болезнь, к сегодняшнему дню она уже забыла бы о своей главной ошибке. Но пришлось вспомнить. Павлуше поставили страшный диагноз. Дроздовская знала, что единственный эффективный способ лечения – трансплантация в костный мозг соответствующих клеток от здорового человека. Хотя шансы на успех невелики. После трансплантации от донора, не являющегося близким родственником, выживает только тридцать один процент больных. Если же донор – брат или сестра, шансы увеличиваются до 85–90 процентов.
В одном научном журнале Дроздовская прочла статью о 6-летней американской девочке, умиравшей от редкой генетической болезни. Чтобы спасти жизнь дочери, родители произвели на свет еще одного ребенка. Врачи имплантировали в костный мозг девочки специально выращенные клетки, взятые из крови ее новорожденного брата. И она выжила! Выздоровела!
А ведь у Павлуши была уже готовая сестра. Молодая, здоровая. Но как заставить ее помочь? Наталья тогда не представляла. Решение проблемы, как всегда неординарное, выходящее за рамки общепринятой морали, предложила «Другая». Стереть из мозга Павлушиной сестры все воспоминания. И все... И можно делать с ней все, что угодно.
Блокировать человеческую память с помощью гипноза научил Наталью Аристарх Прах. Сам он виртуозно владел этим искусством и с удовольствием передал свои знания талантливой студентке.
Резкий автомобильный гудок вывел Наталью из задумчивости. Она обернулась и обнаружила, что пробка сдвинулась с места и соседние машины с трудом объезжают ее «БМВ».
На утренней летучке Молчанов получил нагоняй от начальства. За ненадлежащее исполнение своих прямых обязанностей. Ну что ж. Следовало признать, справедливый и заслуженный нагоняй.
Слишком уж глубоко он погрузился в историю, подброшенную приятелем, и совершенно забросил свою официальную работу. Вздохнув, он повернулся к металлическому шкафу, сунул руку и вытянул с полки стопку пухлых папок. Верхняя папка соскользнула, упала на пол. Веревочные тесемки развязались, исписанные листочки и фотографии разлетелись по комнате.
– Черт! – пробормотал Молчанов. Нагнулся, собрал несколько листков. Пошарил под письменным столом, выудил еще парочку. На всякий случай втиснул руку под тумбочку, стоявшую вплотную к столу. Зазор между полом и нижним ящиком был минимальным, пальцы еле помещались. Антон проявил чудеса эквилибристики и достал фотографию. Перевернул.
Со снимка улыбалась Вика Свиридова. Но какая-то странная... Какая-то не такая...
– Стоп! – одернул себя Молчанов и похолодел. Ладони вмиг стали влажными. Он снова внимательно вгляделся в изображение на снимке. – Это не Вика! – прошептал он севшим голосом. От открывшейся истины стало не по себе.
На фотографии была запечатлена Юлия Дроздовская...
Дроздовская и Свиридова были похожи, как близнецы. Те же длинные светлые волосы, те же оливковые глаза. Они запросто могли бы участвовать в конкурсе двойников.
Все встало на свои места. Цепь замкнулась, и Антон наконец понял, что не давало ему покоя последние дни, что изначально привлекло его в деле Виктории Свиридовой.
Антон откинулся на спинку стула и закурил.
Вика и Юля... Что могло их связывать? Насколько Антону было известно, они даже не были знакомы между собой. Или это просто роковое совпадение? Бред! Таких совпадений не бывает.
– Не бывает, – вслух повторил Антон и рывком вскочил со стула. От резкого движения Юлина фотография поднялась над столом и медленно, точно в рапиде, закружилась в воздухе. Антон умудрился поймать фото в полете, зажал в ладони и заметался по крошечному кабинету. – Думай, думай, думай, – как заклинание, повторял он.
