— Мало ли что было, мы все уладим, — торопливо заговорила она. — Сходим в консультацию, на отдых куда-нибудь поедем… И детей возьмем! — Она вдохновлялась все больше и больше. — Они тоже поедут! Наши дети! Представляешь, как будет весело? И ничего не будем делать. В бассейне будем плавать. В бассейне! Как я люблю бассейн! И мы смогли себе его позволить? Это потому, что у тебя новая работа. Тебе она нравится? Я просто поверить не могла! У тебя — и личный секретарь! Она не очень любезно говорила со мной, но ничего, я не в претензии.
— Алиса…
Он не отстранял ее. Слова лились из нее потоком. Она спешила выговориться.
— Я похудела, правда? Даже, наверное, слишком похудела. Как тебе кажется? И как это у меня получилось? Перестала есть шоколад? Я в доме ни одной шоколадки найти не могу. Пароль на компьютере — «орегано». Непонятно… Слушай, а почему это миссис Берген со мной не разговаривает? Я что, ее обидела? И Элизабет, кажется, тоже сердится. Но ты ведь все так же любишь меня, правда? Ты должен все так же любить меня!
— Перестань. — Он взял ее за плечи и мягко оттолкнул от себя.
— У нас трое детей! И я все так же люблю тебя.
— Нет, Алиса. — Он решительно покачал головой, как будто запрещая непослушному малышу прикасаться к розетке.
— Из-за чего в этот раз ссоритесь?
Алиса с Ником обернулись и увидели Мадисон, прислонившуюся к дверному косяку. Она, видимо, только что приняла душ. На ней была ночная сорочка, лицо чисто вымыто, мокрые волосы зачесаны назад.
— Какая ты красивая! — невольно вырвалось у Алисы.
— Ну почему ты всегда порешь такую ахинею? — Лицо Мадисон исказила гримаса ярости.
— Мадисон! — оборвал ее Ник. — Не смей так говорить с матерью!
— Ага, ей, значит, можно! И потом, я сама слышала, как ты говорил тете Элле, что мама — сволочь каких поискать, зачем же притворяться, что ты ее любишь? Я знаю, что ты ее ненавидишь.
Алиса застыла.
— Я не ненавижу твою маму, — сказал Ник.
Алиса заметила, как туго натянулась у него кожа вокруг рта. Он выглядел очень старым.
— Ты ее просто ненавидишь, — повторила Мадисон.
— Нет, не ненавидит! — воскликнул Том и ткнул Мадисон в руку. — А вот я тебя ненавижу!
— Том! — рявкнул Ник.
— Ай! — Мадисон схватилась за руку, подогнула колени и рухнула на пол. — Он меня ударил! Девочек бить нельзя! Это знаешь как называется? Это домашнее насилие называется! Это против женщин!
— А ты не женщина! — завопил Том в ответ. — Ты просто глупая девчонка!
Мадисон изо всей силы наступила Тому на ногу. Он откинул голову назад и взвыл, потом взглянул на Алису, покраснев от ярости и праведного гнева:
— Мам, ты видела, как она мне ногу отдавила? А я ее только чуть-чуть толкнул!
— Чуть-чуть? — Мадисон закатала рукав ночной сорочки. — А это что? Посмотри! Скоро синяк будет, представляешь, какой огромный!
— Ну и ну… — выдохнула Алиса, взяла свой стакан и огляделась в поисках какого-нибудь взрослого, способного взять все под контроль.
— По-моему, мне пора, — сказал Ник.
— Издеваешься? — откликнулась Алиса. — Неужели ты оставишь меня с ними?
Мадисон с Томом, казалось, были готовы на взаимное уничтожение. В драке они покатились по полу, точно две кошки. Дико вопя, они лупили друг друга, драли за волосы, кусались. Зрелище было во всех отношениях замечательное.
— И часто такое бывает? — осведомилась Алиса, заткнув уши. — На каникулах с ними, наверное, не очень-то весело!
Ник усмехнулся было, но тут же подавил свой порыв.
— Ты и правда сказал Элле, что я сволочь, каких поискать? — с запинкой обратилась к нему Алиса. — Я сволочь?
Ник подошел к детям, одной рукой схватил Тома сзади за футболку, поднял на воздух, отнес к дивану и разжал руку. Проделав это, он обернулся к Мадисон и произнес:
— Пошла к себе!
— Я? Но он же первый начал! Он первый меня ударил! Так нечестно! Мама!
Мадисон села, опершись спиной о стену, и требовательно посмотрела на мать.
В этот момент в комнату влетела Оливия, на которой из одежды была только футболка и трусы с рисунком в клубничку.
— Мам, а где мои шорты? Я джинсовые ищу! Не спрашивай, смотрела ли я в шкафу, потому что я там все перерыла, и смотрела я глазами, как ты говоришь.
Она сделала на месте пируэт, грациозно подняв руки над головой.
— Хорошо у тебя выходит, — заметила Алиса, радуясь поводу отвлечься.
— Да, нормально так выходит, — вздохнула Оливия, как будто это была тяжкая обязанность. Она подняла худую загорелую ногу, любуясь на вытянутый носок. И вдруг быстро спросила, вспомнив: — Мам, а кто повезет меня на конкурс семейных талантов у Фрэнни? Ты или папа? И у кого я буду ночевать?
— Точно не знаю.
— Мы у папы ночуем только в выходные, — сказала Мадисон и бросила острый взгляд на Алису. — Это же будет в четверг вечером, так?
— Ну, тогда, Мадисон, это правильно, — сказала Алиса.
— Есть хочу, — донесся с дивана вздох Тома. — Когда будем обедать? Мам! Мам, ну прости, ну когда мы будем обедать? Я прямо чувствую, как сахар в крови упал!
— Хорошо, Том…
— А почему ты все время называешь нас по именам? — перебила Мадисон.
— Извини, я… Я просто так, извини…
— Ты нас не помнишь? — спросила Мадисон. — Поэтому?
Том выпрямился на диване, а Оливия перестала вертеться.
Алиса поджала губы, как подобало строгой, суровой мамаше и собрала все силы, чтобы не выдать паники.
— Конечно же, я знаю, кто вы такие, — обратилась она к Мадисон. — Не говори глупостей.
— Как это мама может нас не помнить? — Оливия уперла руки в бока и выставила живот вперед. — Мадисон, что это значит?
— Мама упала в спортзале и ударилась головой. — Мадисон посмотрела на нее скучающим, высокомерным взглядом. — Я слышала, как тетя Либби говорила дяде Бену, что у нее из памяти выпало десять лет. Ты представляешь себе? Десять лет назад мы еще не родились!
— Да, ну и что? Она же все равно знает, кто мы! Мы же ее дети! — проговорила Оливия взволнованно и возбужденно.
— Ребята, пошли бы вы посмотрели телевизор, — предложил Ник. — Или в «PlayStation» поиграли? Мадисон, хватит тебе, наверное, подслушивать, что говорят взрослые.
— А я и не подслушивала! Я просто там была! В кухне! Искала в холодильнике что поесть. И что мне надо было делать? Кругами ходить? — И она пальцами изобразила в воздухе походку манекенщицы.
— Амнезия, — сказал Том. — Амнезия это называется. У тебя это, да, мама?
— С мамой все в порядке, — возразил Ник.
— Мам, правда? — спросил Том.
— А вот мы сейчас проверим, — заявила Мадисон. — Спросим ее…
— О чем? — поинтересовалась Оливия.
— Я знаю! — крикнул Том и, как в школе, поднял руку. — Я знаю! Мама, что я больше всего люблю из еды?
— Картошку фри, — ответил Ник. — Хватит.
— А вот и нет! — снова крикнул Том. — Куриный шницель. Иногда. А еще суши!
— Ну ладно, у меня тоже амнезия, хватит, хватит!
— А я тоже куриный шницель люблю, — вставила Оливия.
— Не надо! — возмутился Том. — Придумай что-нибудь свое. Все за мной повторяешь!
— Мама, как зовут мою учительницу? — задала вопрос Мадисон.
— Хватит, говорю! — повторил Ник.
— Ой, это я знаю! — откликнулась Алиса, следя за тем, чтобы не поднять руки. На дверце холодильника она видела записку об экскурсии для пятого класса — имя учительницы там было. — Миссис Оллавей! Или Элловей? Оллавей? Как-то так…
Повисло нехорошее молчание.
— Миссис Холлоуэй — это заместительница директора, — спокойно произнесла Мадисон таким тоном, которым указывают на невероятно глупую и, возможно, крайне опасную ошибку.
— Ну конечно, я это и имела в виду, — смущенно произнесла Алиса.
— Нет, не имела, — ответила Мадисон.
— Когда мой день рождения, мам? — спросил Том и строго указал пальцем на отца. — А ты молчи!
— Так! — Ник громко хлопнул в ладоши. — С мамой случилась неприятность, и она кое-что путает, только и всего. Ей нужно, чтобы вы ей во всем помогали и вели себя как можно тише. Ей не нужно, чтобы вы ее перебивали. А сейчас пора накрыть на стол.
— Ты ведь помнишь, что день рождения у меня двадцать первого, да? — прошептала Оливия, подойдя к Алисе и положив свою ладонь в ее.
— Конечно помню, моя хорошая, — ответила Алиса, и вдруг ее охватило материнское чувство. — Это тот день, когда ты родилась. Я никогда не забуду его.
Она подняла глаза и увидела, как Мадисон стоит в холле и пристально смотрит на нее.
— Врешь ты все, — сказала Мадисон.
Домашняя работа, написанная Элизабет для доктора ХоджесаА знаете что, доктор Ходжес? Наберусь-ка я храбрости и буду звать вас просто по имени. Я вспоминала сегодня, как вы обращали на это внимание на самом первом занятии. Всякий раз, когда я говорила «доктор Ходжес», вы твердо поправляли: «Джереми». Вам, наверное, не нравится собственная фамилия. Я вас не виню. В фамилии Ходжес слышится что-то пухленькое и кругленькое, а вы вовсе не пухленький и не кругленький. Вы, вообще-то, выглядите очень неплохо, и это меня даже отвлекает. Я не забываю, что вы — настоящий человек, а я вовсе не хочу, чтобы вы были настоящим. Настоящие люди не дают ответов. Они ошибаются. Они говорят с исключительно умным видом, и они в корне не правы.
