— Живой… — Огляделась вокруг, словно в надежде увидеть кого–то из ОМОН. Снова попыталась «оживить» наушники. Даже потрясла их. С отчаянием поглядела на мужчину, положив наушники ему на грудь. Тревожно прошептала посеревшими губами: — Миленький, ты полежи, я сейчас! Я к майору…
Вскочила на ноги, собираясь бежать. Гонза вдруг открыл глаза и сел:
— Никуда не надо идти, я в порядке. А ты не любопытна, другая бы обязательно стащила эту маску в первую очередь.
Ленка сразу сообразила, что он притворялся. Почувствовала себя обманутой и оскорбленной. Лицо и уши окутало жаром. Зло поглядела на него:
— Эксперименты проводите в другом месте!
Развернулась и быстро зашагала к тропе. Он бросился следом, на ходу подключая «комар». Попытался взять за плечо, но она стряхнула его руку, дернув плечом. Убыстряла и убыстряла шаги, почти бежала. Сержант все же настиг ее. Сгреб в охапку со спины, удерживая рвущееся тело:
— Подожди! Дай объяснить!
Она прошипела, яростно пинаясь и пытаясь разжать его пальцы, сцепившиеся у нее под грудью:
— Пусти! Плевать я хотела на твои объяснения, мент поганый!
Он отпустил ее сразу. Руки обвисли по бокам. Она заметила, как потухли серо–зеленые глаза. Поняла, что смертельно обидела мужчину. На душе стало не хорошо и почему–то пусто. Двинулась было по тропе, но не слыша шагов, вернулась. Заглянула в строгие глаза:
— Извини. Я ведь так не думаю, иначе не помогала бы вам. Ты не имел никакого права проводить надо мной эксперименты. Я не подопытный кролик. Пошли к машине или ты остаешься?
Он молча шагнул следом. За всю дорогу Гонза не произнес ни единого слова. Он был мрачен и не смотрел на нее. Напротив узкого проулка, вплотную, стоял милицейский УАЗик. Сержант что–то сказал вполголоса выглянувшему водителю. Затем обернулся к Федотовой и хмуро сообщил:
— Ваша одежда на заднем сиденье. Стекла, как видите, затемнены, переоденетесь по дороге. Платок мне не забудьте вернуть, когда постираете.
Она тихо и виновато спросила:
— Вы разве не едете?
— Нет. Мне приказано ждать здесь. Прощайте, Елена Викторовна.
Он развернулся и исчез в проулке. Она глядела ему вслед, пока фигура не скрылась из глаз. На сердце было тяжело и даже благополучное окончание операции не радовало. Со вздохом села в машину. Вся ее одежда, сумка и даже букет, были аккуратно сложены на сиденье. Не было лишь злосчастной конопли. Шофер–милиционер спросил:
— Куда едем? Я в вашем распоряжении на ближайшие два часа.
Она назвала адрес и попросила:
— На зеркало накиньте что–нибудь, я переоденусь.
Заметила в зеркале, как парень улыбнулся и набросил какую–то тряпку на узкую полоску. Ленка начала освобождаться от ОМОНовской одежды. Вспомнила про платок Гонзы, оставшийся в кармане куртки и тут же подумала: «Как мне его вернуть, если адреса нет?». Вместе с окровавленной тряпкой достала помятую бумажку. На ней был написан номер телефона. Сердце почему–то задрожало. До нее дошло, что это номер сержанта и он каким–то образом сумел забить его в карман. Спрятала записку и платок в сумку.
Натянула джинсы и маечку. Вновь обвязалась по поясу курткой, чтоб не тащить ее в руках. Расчесалась. Внимательно осмотрела свое лицо в зеркальце у пудреницы. Слегка припудрила покрасневший и заметно распухший нос. Тронула помадой губы и попросила:
— Можете сбрасывать тряпку…
Водитель тут же стащил завесу и, улыбаясь, протянул ей какую–то бумагу:
— Это для вашего шефа, чтоб не ругался. Майор распорядился подготовить. Изучите, чтоб впросак не попасть. Ваш разбитый нос очень со всем этим увязывается…
Ленка вспыхнула до корней волос и постаралась углубиться в чтение бумаги с печатью. Там было сказано, что Елена Викторовна Федотова помогла милиции задержать грабителя, мужественно встав на пути, а потом дала показания, что позволило правоохранительным органам уличить преступника в совершенных ранее злодеяниях. Девчонка фыркнула и захихикала:
— Мужественно… Боже мой! Неужели в этот бред кто–нибудь поверит?
Шофер подтвердил:
— Будьте уверены, поверят! Тут стоит подпись начальника милиции города Солнечногорска.
Федотовой пришлось выучить бумагу наизусть, чтобы не слишком завраться перед редактором. Спросила:
— Вы тоже из ОМОНа? — Парень кивнул и она задала новый вопрос: — Это было базовое поле?
— Да. Именно то, что мы искали. Рядом оказалось еще одно, чуть меньше. Мужики его обнаружили, когда окружать начали. Одновременно взяли шесть сторожей. Обкурились, сволочи…
— А что с коноплей делают, когда обнаруживают?
— Скашивают, обливают чем–нибудь горючим и поджигают. Как вы поле умудрились обнаружить?
Она рассказала, что произошло. Чуть помявшись, спросила:
— Гонза женат?
Парень охотно пояснил:
— Нет. Собирался однажды. Дело к свадьбе двигалось. И тут он узнает, что его невеста любовницей одного типа является, за которым мы следили. В общем, засланной была. Осторожненько расспрашивала сержанта о делах под видом того, что беспокоится о нем. Он естественно кое–что рассказывал, а она любовнику передавала. Сержант едва не вылетел с работы. Этого типа вскоре посадили да и ее тоже. Оказалось, что милиция Украины и Молдавии девицу год как ищет. Вот так…
Ленка едва не разревелась. Теперь казавшаяся глупой проверка сержанта возникла перед ней в другом свете. Гонза просто пытался выяснить, что она за человек. Девушка поняла, что парень любит свою работу и ее слова «мент поганый» были для него хуже кинжала. Шофер в зеркало заметил растроенное лицо и спросил:
— Что с вами?
Федотова вздохнула и потупилась:
— Я страшно обидела его. Ну почему я такая дура? Не захотела выслушать… Амбиции видите ли…
Парень улыбнулся:
— Гонза проверку устроил, а вы не поддались на провокацию и разругались? Верно? Молодец! Раз вы так расстроены, да и он мрачен был, все ясно! Он вас сам найдет.
— Навряд ли… — Посмотрела в окно и вскрикнула: — Приехали! Следующее здание. — Открыла дверцу. Подхватила сумку и букет, собираясь выбраться: — Огромное вам спасибо. Форма и сапоги с носками на заднем сиденье. Маска у Гонзы в кармане. Я видела, как он ее прятал.
Водитель обернулся:
— Гонзе что–то передать?
Федотова покачала головой:
— Не надо. До свидания. Всего вам доброго!
Закрыла дверцу. УАЗик ловко развернулся, пока не было машин. Ленка поднялась на лесенку. Обернулась и помахала рукой проезжавшему милиционеру. Тот улыбнулся ей и кивнул. Она, поздоровавшись, прошла в редакцию мимо охранника. Ее давно все знали и не спрашивали пропуска. Леонид Григорьевич спросил:
— Что это ты с милицией сегодня?
— Да так, случилось кое–что… Редактор злой, не знаешь?
Мужчина посмотрел на ее покрасневший нос, но расспрашивать не стал:
— Слышал, что вроде ругался на тебя. Ты к сердцу не принимай. Покричит, остынет! Все равно больше репортажей, чем ты приносишь, ему никто не принесет.
Федотова прошла прямо к редактору. Секретарша Женя сделала страшные глаза и вместо приветствия проверещала:
— Что с твоим носом? Борис Михалыч о тебе уже раз десять справлялся! Где тебя носит? Проходи, у него никого…
Ленка благодарно подумала о Стасе и Германе, постаравшихся оградить ее от ругани. Порадовалась предусмотрительности и внимательности майора. Шагнула в кабинет, на ходу доставая из сумки документ:
— Здравствуйте, Борис Михайлович. Прежде, чем ругаться, прочтите…
Протянула милицейскую бумагу. Редактор, крупный пожилой мужчина, уже готовый вспылить, кивнул ей и взял документ. Прочитал. Посмотрел на девушку. Особенно внимательно рассмотрел распухший нос и сказал:
— М-да… Такого я от тебя не ожидал. Теперь нам о тебе писать впору!
Ленка подняла руки:
— Вот этого не надо! Обойдусь без славы. Главное, чтобы вы не ругались. Я, кстати, приволокла материала на три репортажа и фотографий сделала массу.
Начальник усмехнулся:
— Тогда иди и пиши! У нас разворот наполовину пустой. Этот хлыщ Забродыгин снова ни строчки из милиции не принес! В последнее время с ним почему–то не хотят там разговаривать. Вся надежда теперь на тебя. Отдай пленки фотографам, пусть срочно проявят и напечатают. Я им позвоню. Давай, Лена! Как напишешь, немедленно ко мне!
Она вздохнула: «Вот так всегда. Не успела появиться — впрягайся». Направилась вначале в фотолабораторию и передала слова начальства. Там со вздохами и стонами не охотно приняли ее пленки, упирая на то, что они и так загружены работой. Федотова уже знала эти «песни» и слушать не стала. Оба фотографа были любителями выпить и частенько пользовались своим нытьем, чтобы в обмен на быструю работу получить вожделенную бутылку пива или водки. Она прошла в комнату напротив редакторской. Внутри сидела лишь Ирка Лунина, да и та красила ногти вместо непосредственной работы. В комнате, за время отсутствия Ленки ничего не изменилось. Столы по–прежнему «пищали» от тяжести сваленных бумаг. Ирка с усмешкой произнесла:
