— Трудяга наша явилась! Да еще и с разбитым носом, а где фонари? Обычно таким как ты, лезущим во все, больше всех достается…
Уставшая Федотова поморщилась:
— Закрыла бы клювик, птичка! А‑то однажды ощипанной отсюда вылетишь! Тебя здесь держат из жалости к твоей больной матери, которая ежемесячно плакаться приходит к Борису Михайловичу.
Ленка нарочно выдала Луниной всю информацию ничем не прикрытой и без намеков, как делало большинство сотрудников. Ирка замерла с разинутым ртом, а журналистка уже включила свой комп и добавила:
— Ты вспомни, когда в последний раз твой репортаж публиковали? Всем давно известно, чем ты деньги зарабатываешь, так что заткнись и не мешай!
Ирка не рискнула возразить. Федотова умела «отбрить» и сбить ее в «штопор смущения» сослуживцам еще ни разу не удавалось. Встала. Подхватила модную сумочку с бахромой и ушла, покачивая обтянутыми узкой юбкой бедрами. Ленка даже не заметила, настолько углубилась в работу. Она написала репортаж по записям в блокноте за пару часов. Прошла к редактору, протянув четыре напечатанных листа. Борис Михайлович бегло просмотрел репортаж:
— Не сомневался в тебе. Толково! Пустим в завтрашний номер, как только снимки принесут. Отберешь сама, что считаешь подходящим. У меня встреча, так что ты сама действуй. Как только сдашь материал верстальщику, можешь отправляться отдыхать.
Она попросила:
— Борис Михайлович, а вы не могли бы надавить на фотографов? Что–то они постоянно тянут с моими фотографиями, а я за сегодняшний день уже устала. С четырех утра на ногах…
Мужчина вновь поглядел на ее распухший нос сквозь очки и протянул руку к трубке. Резко рявкнул:
— Вы когда фотографии Федотовой сделаете?.. Да у нас газета горит из–за вас, бездельников! Чтобы через пять минут были на столе у корреспондентки! Не сделаете, пеняйте на себя. Завтра одного уволю!.. Не надо мне говорить про занятость! Сколько раз к вам заходил — постоянно чаи распиваете и треплетесь, а работа стоит. Мне постоянно на вас жалобы приходят. Я сказал — немедленно!..
Ленка попрощалась с редактором и ушла к себе. Фотографий не было, да она и не надеялась их получить скоро. Решила не терять времени и принялась за второй репортаж. В дверь влетел один из фотографов с кучей разнокалиберных снимков в руках:
— Чего главный разорался? Ты что ли нажаловалась?
— При чем тут я? У газеты полразворота пустых, у Левченко встреча запланирована и мой репортаж из–за снимков лежит мертвым грузом. Поневоле заорешь!
— Ясно. Держи!
Фотограф исчез. Федотова за десять минут отобрала шесть фотографий. Подумав, прихватила еще пять и направилась к верстальщикам. Два парня сидели перед компьютерами и что–то там состыковывали на компьютерной полосе газеты. Оба не заметили ее прихода, настолько углубились в работу. Она с минуту смотрела на их священодействия, а затем заявила о себе:
— Привет! Я материал для разворота принесла и фотки. Вы посмотрите. Что не понадобится из фотографий, вернете.
Они разом обернулись:
— А мы тут уже решаем, чем пустоты забить! Давно приехала? Редактор уже достал! Давай быстрее. Нам через час вариант сдавать.
Ленка облегченно вздохнула, отдав дискету с текстом, печатные листки и фотки. Вернулась в пустую комнату. Прихватила сумку и слегка подвявший букет. Заперла помещение и спустилась вниз. Устало кивнув охраннику, направилась домой.
Через полчаса вползла в родительскую квартиру. Мать мгновенно заметила «ушибленное» место и заохала:
— Леночка, да что случилось?
На ее причитания из комнаты выглянул отец. Подошел поближе и пригляделся к личику дочери. Ей пришлось повторить милицейскую легенду для родителей. Оба радовались за дочь. Отец гордо сказал:
— Не зря я тебя воспитывал. Человеком растешь! Мать, по этому поводу надо бы немножко отметить. Не каждый день дочь подвиги совершает…
Ленка чуть не рассмеялась. Быстро развернулась и скрылась в своей комнате. Переоделась в легкий халатик, с удовольствием освободившись от джинс и испачканной маечки. Ушла в ванную. Старательно, со щеточкой, отмыла грязные пятки и помыла ноги до колен. Умылась, тщательно промыла руки и вышла на кухню, где ее ждал накрытый стол с бутылкой вина. Быстро поела и встала, зевнув:
— Мам, пап, я устала. Немного почитаю и спать лягу. Ладно? Вы не обидетесь?
Родители закивали:
— Иди–иди. Отдыхай. Мы все понимаем. Ты сегодня очень рано встала, да еще такие страсти перенесла…
По дороге прихватила телефонную трубку из коридора. Тщательно закрыла дверь собственной комнаты. Достала из сумки бумажку с номером и набрала цифры. Гудок на третий трубку взяли. Она робко спросила:
— Гонза…
Мягкий женский голос сказал куда–то в сторону:
— Сынок, это тебя… — И тут же сообщил: — Минутку, он подойдет…
Послышались шаги. Потом трубку взяли. Знакомый голос сказал в ухо:
— Слушаю…
Она выдохнула, чувствуя, как дрожит сердце от страха:
— Гонза, извини меня. Я раскаиваюсь в своих словах…
Услышала резкий вздох, похожий на всхлип. Несколько секунд длилось молчание, а затем он быстро заговорил:
— Лена, я сам виноват! Привык действовать по шаблону, а ты в этот шаблон не влезла. Я так рад, что ты позвонила.
— Когда ты успел мне номер сунуть?
— Когда ты пиналась. У меня все ноги в синяках. Не извиняйся, я наверное, действительно заслужил. Мне так мама сказала…
Она возмутилась:
— Ты рассказал?!?
— А как же! Ты мне понравилась. Я с мамой многим делюсь… — Ленка смутилась и не знала, что сказать. Услышала в телефоне усмешку: — Ладно, до встречи. Я чувствую, что ты моим напором смущена, а я привык напрямик идти. Спокойной ночи.
Она удивилась:
— Ты откуда знаешь, что я спать собралась?
В трубке раздался смех:
— Все просто. В этот день ты столько пережила, что наверняка еле ноги тащишь. Спокойной ночи, маленькая моя…
Он отключил трубку раньше, чем она успела хоть что–то сказать. Последние два слова заставили Федотову покраснеть, а ее сердце забиться быстрее. Ленка унесла трубку в коридор и снова скрылась в комнате. Улыбка не сходила с ее лица. Читать не стала. Вместо этого свернулась калачиком на постели и долго лежала без сна, вспоминая все то, что произошло за день. Пыталась представить Гонзу без маски и не могла. Видела только серо–зеленые насмешливые глаза. С этим воспоминанием заснула.
Рабочий день в редакции начался как и обычно, суматохой. Это был новый день, а значит подготовка к следующему выпуску газеты. Ленка подготовила второй репортаж о солнечногорской деревне, подобрала фотографии и отнесла редактору. Тот с большой благосклонностью отнесся к ее работе, тут же приказав нести его верстальщикам:
— Потом иди на обед. После загляни ко мне. Есть кое–что интересное. Не хочу я больше эту тему Забродыгину отдавать. Ненадежный больно, а ты справишься! Не пойму, но с каждым разом репортажи Севки все хуже и хуже. Повтора много. То ли зазнался, то ли исписался. Дело кстати, доблестной милиции касается. Ладно, беги к верстальщикам. Потом поговорим…
Писать о милиции ей еще не поручали и Федотова обрадовалась будущей новинке. Она давно мечтала писать на подобные темы, но случай до этого не представлялся и вот Ленка дождалась своего часа. Ни слова не проронила в комнате о том, что ей предстоит, хотя от радости хотела кричать. Отдала материал верстальщикам и вышла на улицу. Оставалось перейти через дорогу и спокойно пообедать в кафе. Она весело запрыгала по ступенькам вниз, размахивая руками и уже видя через стекло и полупрозрачную гардину, что народу внутри мало. Волосы при каждом прыжке взмывали вверх золотой волной.
Со скамеечки слева у входа поднялся высокий плечистый парень в голубой рубашке и светлых джинсах. Шагнул к ней. Коротко остриженные пепельные волосы чуть вились и шапкой нависали надо лбом. Темные прямые брови уходили к вискам. Красивое лицо улыбалось, отчего на щеках виднелись заметные ямочки. Ленка увидела знакомые серо–зеленые глаза и остановилась. Волосы рассыпались по плечам и, казалось, замерли вместе с ней. Тихо сказала, не веря себе:
— Гонза…
Он улыбнулся еще шире:
— Олег Гущин. «Гонза» — это кличка. Мы все под ними ходим. Привет! Ты обедать?
Она смутилась:
— Привет… Откуда знаешь?
— Выяснил, пока ждал.
— И давно ждешь?
Он посмотрел на серебристые часы на запястье правой руки:
— С одиннадцати десяти. Ты не против посидеть не в этом кафе, а в другом месте?
Она растерялась:
— Я‑то не против, только у меня в запасе всего час, а поблизости есть только столовая. Но там так отвратительно готовят!
— Мы успеем… — Подхватил ее под локоть, подвел к серебристой «Ауди», стоящей у поребрика и открыл дверцу: — Поехали и ничего не бойся!
