— А еще был какой-то фильм про человека, который родился старым, потом начал молодеть и впал в детство, — сказал Илья.
— «Загадочная история Бенджамина Баттона», — тут же выдал справку Владя, который, благодаря своему теперешнему холостому положению, мог смотреть в Интернете фильмы в неограниченном количестве, хоть по три штуки за вечер. Он этим и раньше увлекался, что, кстати, было одной из причин развода с женой, хоть и не главной. — И этот фильм был, и «Портрет Дориана Грея», книга и фильм, и «Назад в будущее», и «Зеркало для героя», и… — Владя долго еще перечислял названия, которые Илье ничего не говорили, а потом заключил: — Но везде люди попадали в прошлое или будущее поодиночке или небольшими группами. А тут все, ты понимаешь? Все! И не в фантастическом кино или в книгах, а натурально, в жизни!
— С чего ты решил, что все? Может, это только у нас…
— А ты смотрел телевизор? Ты видел, как ведущих колбасит, они ведь наверняка уже что-то знают, но пока не говорят. Стоп! Похоже, сейчас сообщат. Включай!
— Уже.
— …временные сбои во времени, — нескладно говорил ведущий, глядя куда-то вкось. — Причины выясняются. Проведены консультации с ведущими учеными, политиками, экономистами…
Тут же появился ученый с раздраженным лицом на фоне необозримых стеллажей с книгами и на английском языке с переводом сообщил, что происшедшее с точки зрения всех известных современной науке законов и процессов абсолютно исключено. Мистические версии мы не рассматриваем, заявил ученый. Скорее всего, это массовый психологический феномен, природа и последствия которого, вероятно, потребуют глубокого и всестороннего изучения.
Потом на экране возник известный российский обозреватель, которому обычно доверяют комментировать самые важные международные события.
С приятной и отчасти злорадной ехидцей он что-то такое сказал о сговоре определенных сил с другими, тоже определенными силами, которые нет нужды называть, ибо их и без того все знают. Панику следует оставить как раз этим силам, рассчитывающим на деструкцию и дестабилизацию, сказал комментатор, а мы должны сохранять спокойствие.
Этого златоуста сменили сразу двое, разделенные на экране чертой, они вели диалог. Один был из США, второй наш. Оба говорили о том, что фондовые индексы имеют значения, соответствующие не ожидаемым на сегодня, а пятничным. Курсы валют тоже именно такие, какими были в пятницу. Как это получилось, никто не понимает, но оба экономиста сходились на том, что нас ждет очередная волна кризиса.
Слушая это, Илья и Владя не выключали телефоны, прижимая их к ушам.
— Ты чувствуешь? — спросил Владя. — Они все говорят вокруг и около, но никто не сказал, какое, блин, сегодня число, в конце-то концов! День какой?
— В телевизоре и без того обозначается.
— Обозначается, да, но они почему молчат?!
Выступали и еще какие-то специалисты, был даже священник, который объявил, что все во власти Божьей и происходящее следует принимать как Его волю.
— Он бы лучше сказал, на работу нам идти или нет! — сказал Владя.
Это был и для Ильи важный вопрос. Не пойдешь, сославшись на то, что пятницы после субботы не бывает, а другие возьмут и пойдут. А технолога нет. Будет повод у Столпцова-старшего привязаться. Да и Анатолий, молодожен, не упустит возможности уесть бывшего соперника. Хотя вряд ли он сегодня на работе.
Минутку! Но если сегодня все-таки пятница, утро, тогда Анатолий еще не молодожен! Они только готовятся пожениться! И значит, возможно, еще не все потеряно!
— Лучше все-таки пойти, — решил Илья. — На всякий случай. Мало ли. Да и вообще, там народ будет, вместе как-нибудь разберемся.
— Разве что, — согласился Владя. — Я пока один плюс точно знаю.
— Какой?
— А такой, что после вчерашнего у меня голова должна раскалываться, я же себя знаю. Мучаюсь всегда. А сейчас — ничего.
— Почему? — рассеянно спросил Илья, думая о своем, то есть об Анастасии.
— А потому что утром в пятницу у меня голова не болела!
Илья торопливо одевался, а сам гадал: что с Анастасией? Она тоже проснулась в пятницу? Значит — не с Анатолием? Не в супружеской постели? Одна?
Эта мысль омывала его сердце радостью.
Анастасия действительно проснулась одна и не в супружеской постели, а у себя дома, в любимой своей спальне. У нее их было две: на втором этаже и на третьем, в мансарде, под большим окном, вделанным в наклонную крышу, через которое в ясную погоду можно видеть звезды.
Сейчас, конечно, никаких звезд не было видно — рассвело.
Но почему она вообще здесь?
Они с Анатолием должны находиться, как и прошлой ночью, после первого дня свадьбы, в его доме, построенном Анатолию отцом, — двухэтажный особнячок умеренных размеров, но вполне просторный и с современным дизайном: без этих всяких башенок, завитушек, но и без лишнего стекла и бетона. Дом благородно простой, дышащий при этом солидностью и долговечием.
Ничего не понимая, Анастасия встала и умылась, чтобы освежить глаза: вдруг все изменится?
Ничего не изменилось.
Она взяла трубку радиотелефона (таких трубок от одной базы в доме было пять) и нажала на кнопку «2». Это цифра мамы Ольги Егоровны. «1» — папа, «3» — горничная тетя Люба, «4» — Григорий Павлович Стельный, мужчина, отвечающий за все техническое в доме и гараж, — обычно он готовил машину Анастасии к выезду, «5» — охранник в будке у ворот. Мама ответила сразу:
— Проснулась, Настенька?
— Я-то проснулась, но почему…
— Сейчас зайду, — торопливо сказала Ольга Егоровна.
И через минуту вошла в спальню.
— Ты только не волнуйся, доченька, — сказала она, хотя лицо у самой пылало красными пятнами. — Но как-то так получается, что сегодня у нас опять пятница, пятое. Папа в администрацию уехал, чтобы разобраться, а я…
Ольга Егоровна села на стул и, не сдержавшись, заплакала.
— А я не знаю, что делать. И ведь чувствовала, что это добром не кончится!
— Что?
— Да всё. Свадьба в том числе.
— Это почему же свадьба добром не кончиться должна? — обиделась Анастасия. — Потому что Анатолий тебе не нравится?
— Мне-то Анатолий нравится, — слукавила Ольга Егоровна, — я просто боюсь, что он тебе не подходит. Если подумать?
— Я его люблю без всяких «если подумать», — твердо сказала Анастасия. — И больше к этому не возвращаемся. Нет, но если пятница, то что тогда? Опять в загс ехать и опять свадьба, что ли?
— Зачем? С другой стороны… Понимаешь, Настюша, по телевизору говорят, что это аномалия. Что все должно вернуться. Но когда, никто не знает. Поэтому по всем каналам советуют поступать так, как будто ничего не произошло.
Действительно, к этому часу телевизор выдавал именно такую информацию. Растерянность в высших политических кругах, охватившая буквально все страны Земли, сменилась решимостью действовать. Начались переговоры, консультации — чтобы выработать единую стратегию. Руководители понимали, что, если пустить события на самотек, может начаться хаос. Люди перестанут работать, считая, что они свое уже за пятницу отработали, и во всех сферах экономики, транспорта, финансов и т. п. моментально возникнет коллапс. Когда выяснилось, что абсолютно всё находится именно в той точке, в которой находилось пятничным утром, решили от этой точки и двигаться вперед, надеясь, что к концу дня все восстановится, завтра будет хотя бы суббота, а в идеале лучше бы перескочить сразу в понедельник и жить дальше заведенным порядком. Правда, страны были в неравных условиях: первой испытала на себе феномен соскока времени Россия: как известно, новые сутки начинаются на долготе Берингова пролива, Сахалина и Камчатки, и там уже перевалило за полдень, а в обеих Америках день только начинался, зато жители этих континентов были предупреждены. Что, впрочем, сумятицы убавило ненамного. Оставалось только ждать, когда на Камчатке наступит новый день, и тогда будет что-то ясно.
Во все СМИ были спущены соответствующие рекомендации и указания, как освещать события и к чему призывать граждан. Тем не менее многие газеты и каналы, считающие себя независимыми, не захотели идти на поводу у властей, истерически нагнетали эмоции, обвиняли правительства своих стран во лжи и желании скрыть возможные последствия катастрофы. Первым результатом было то, что тиражи паникующих газет выросли, а рейтинги правдивых интернет-порталов и телеканалов взлетели. Узнав об этом, владельцы честных СМИ поняли, что поступают правильно, и продолжали в том же духе.
Однако нас в данный момент волнуют не мировые события, тем более что их все равно не охватишь и не опишешь даже в малой приблизительности, как не сосчитаешь количество пластиковых бутылок в Большом тихоокеанском мусорном пятне[3]; нас заботят судьбы конкретных людей.
