— Хорошо, — отвечаю я нерешительно.
Он вздыхает и отводит глаза.
— Просто у меня не было возможности этого сделать.
— Почему? — спрашиваю я.
Его взгляд возвращается к моему, и на его губах появляется маленькая улыбка.
— Потому что вполне уверен, что это не входит в мою должностную инструкцию.
— Что ж, — говорю я, якобы смотря на невидимые часы, — рабочий день давным-давно закончился. Поэтому, может, тебе просто стоит сделать то, что задумал.
Вокруг его глаз появляются морщинки, когда улыбка становится шире. Это чересчур очаровательно.
— Даже не знаю, — начинает он. — Все довольно запутано.
— Запутано? — подыгрывая, повторяю я.
— Ну, то, что я хотел делать, не совсем принято для двух людей, которые работают вместе и могут продолжить работать и дальше. Это может внести некую неловкость в их взаимоотношения.
Я киваю, притворяясь, будто тщательно обдумываю его слова.
— М-м-м х-м-м. Понимаю. Та еще проблема.
— А с другой стороны, — Люк прижимает мою руку к своей груди, — кое-кто сказал мне однажды, что я слишком много думаю. И что мне стоит научиться просто плыть по течению. Прекратить париться по поводу и без него.
— Этот кто-то кажется очень мудрым человеком, — подмечаю я, не особо стараясь скрыть появляющуюся улыбку.
— Она может быть мудрой, — вслух размышляет он.
— Ладно, а хочешь узнать, что думаю я? — спрашиваю у него.
Но мне так и не выдается шанса ответить. Как и шанса закончить мысль, потому что его руки неожиданно оказываются на моих щеках. Они направляют мое лицо к его. Наши губы соприкасаются. Он целует меня, сперва нежно, затем с каждой секундой все углубляя поцелуй. И хотя меня опьяняет его запах, его вкус, его прикосновения, почему-то я не могу отделаться от тревожной мысли. Что-то кажется неправильным. Это не я целую его в ответ. А кто-то другой. И я так больше не могу. Не могу быть кем-то другим.
— Погоди, — говорю, отталкиваясь от его груди и выскальзывая из объятий.
Его лицо становится обеспокоенным.
— Что не так? — спрашивает он, немного задыхаясь.
Я стягиваю с себя парик, срываю резинку с волос и неистово мотаю головой. Все продолжаю ею мотать, пока неспеша, зато с уверенностью, не начинаю чувствовать себя вновь самой собой. Пока рядом с ним не остаюсь только я. И никого другого.
— Вот так, — говорю я со вздохом. — А теперь можешь повторить еще раз?
Он улыбается и наклоняется ко мне. Я закрываю глаза. На этот раз, когда наши губы соприкасаются, я растворяюсь в нем. Вся моя пылкость и страсть переходит к нему. А его терпение и искренность — ко мне.
Мы воевали месяцами, как заклятые враги, разделенные одним человеком. Одним королем. Полагаю, в происходящем есть доля разумного, поскольку то, что прежде разделяло нас, теперь сводит нас вместе.
И пусть мы можем различаться как день и ночь, черное и белое, правильное и неверное, но вместе мы создаем две стороны целого. Вместе мы уравновешиваем друг друга.
Глава 52
Вернуть отправителю
На следующее утро я приклеилась к экрану телевизора на кухне. Люк заверил меня, что раньше собрания акционеров, которое будет в одиннадцать, ничего не произойдет, но это не остановило меня от того, чтобы встать на рассвете и включить «CNBC». Теперь я понимаю, почему прежде не смотрела его. По нему не крутят ничего, кроме скучных бизнес-собраний и людей, снова и снова гудящих о котировках акций. Должно быть, меня загипнотизировала та раздражающая маленькая новостная лента внизу экрана, потому что я даже не могу заставить себя переключить канал.
Горацио пытается накормить меня хотя бы чем-нибудь, выставив целый ассортимент продуктов, но я отказываюсь от них всех. Слишком нервничаю, чтобы есть. Такое чувство, будто мой желудок находится в режиме отжима. Что бы я ни проглотила, оно просто подымется обратно вверх.
Наконец, в одиннадцать часов ведущий объявляет, что они прерывают их обычную трансляцию, дабы показать нам специальный репортаж с собрания акционеров «Медиа-империи Ларраби», на котором Ричард Ларраби запланировал представить важное бизнес-решение, которое, как ожидается, окажет колоссальное влияние на будущее компании.
Я сижу в пижаме за кухонной стойкой и приближаюсь к экрану так близко, что моя попа чуть не сваливается со стула. Замечаю, как Горацио странно косится на меня, пока составляет свой недельный список покупок продуктов.
Меняется заставка, и теперь по экрану показывают огромную комнату для переговоров с сотнями людей, сидящих в креслах, и моего отца, стоящего за трибуной.
Вот оно!
— Благодарю всех за участие в собрании, — начинает он. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить очень важный вопрос, о котором вы, скорее всего, читали в недавнее время. О возможном слиянии между «Медиа-империей Ларраби» и известной, а также успешной французской компанией «ЛяФлер Медиа».
Справа от отца замечаю Паскаля ЛяФлера. Не могу удержать рык при виде него. Мой отец, с другой стороны, приветствует его легким, осведомленным кивком, на что ЛяФлер отвечает еле заметным жестом.
На самом деле я вроде как удивлена лицезреть привычное жесткое и невозмутимое поведение своего отца. Я думала, что после того, как он прочтет мою записку и прикрепленное к ней доказательство, он будет выглядеть немного, даже не знаю, возмущенным? Разгневанным? Сами посудите, его по-крупному обвели вокруг пальца люди, которым он доверял, а он выглядит точно так же, как и всегда. Спокойным и собранным. И, что более важно, готовым вести дела.
Но, полагаю, это можно списать на его превосходные навыки в бизнес-сфере. Благодаря ним он может выглядеть таким спокойным и безучастным, столкнувшись лицом с подобным предательством.
Наверное, он готовится к чему-то действительно хорошему. Могу только представить. Через несколько минут он повернется к ЛяФлеру, раскроет правду об этом двуличном мерзком типе, после чего действительно возьмет должное.
Я чувствую, как в знак одобрения ускоряется мое сердцебиение.
— Сегодня я выступаю здесь с целью заявить о своей официальной рекомендации проголосовать за эту обещающую бизнес-сделку, — говорит мой отец.
Подождите, что?
Хватаю пульт и нажимаю на кнопку повтора.
— Сегодня я выступаю здесь с целью заявить о своей официальной рекомендации проголосовать за эту обещающую бизнес-сделку, — говорит он снова, прежде чем продолжить. — Я твердо верю, что слияние с «ЛяФлер» является лучшим направлением стратегии «Ларраби Медиа» и ее инвесторов, а также полагаю, что вы примете во внимание мою рекомендацию и проголосуете «за». Спасибо.
В полнейшем шоке я наблюдаю за тем, как он спускается с трибуны и уходит из объектива камеры.
Что он делает?
Неужели он не прочел записку? Неужели она упала через щель в столе и теперь лежит без дела на полу? Вот же черт! Знала ведь, что стоит подождать до самого утра и лично отдать ему в руки!
А что, если он прочел ее и попросту проигнорировал? Что, если он подумал, будто я дурачусь, пытаясь выкинуть еще один из своих трюков? Или, что еще хуже, он увидел мое имя на записке, а затем выбросил вместе с приложением в мусор, предполагая, что раз документы оставила я, то на них и смотреть не стоит?
Боже мой. К горлу подступила желчь.
Я тянусь к сотовому, почти роняю его дважды, прежде чем удается держать ровно пальцы лишь для того, чтобы набрать номер Люка.
— Что происходит? — отчаянно спрашиваю я в тот же миг, как он отвечает.
— Не знаю, — признается он. — Не уверен. Он ушел прямо с собрания и даже не дождался результатов голосования. Я пытался поговорить с ним, когда он уходил, но он просто пошел дальше.
— Он видел мою записку? Он прочел документы?
Кажется, будто его голос раздается за миллионы миль отсюда.
— Я не знаю, Лекс.
Я кладу трубку и начинаю расхаживать по кухне. В конечном итоге начинает казаться, что комната давит на меня, поэтому я выхожу на улицу. Неистово шагаю по саду, пока с моего лица не стекает пот, а босые ноги окрашиваются в зеленый цвет.
Мне нужно поговорить с ним. Может, еще не слишком поздно. Может, я все еще смогу убедить его отменить сделку.
Залетаю внутрь дома и подымаюсь наверх. Надеваю порванные джинсы и черную худи Роландо. Почему-то она придает мне заряд храбрости. А сейчас мне понадобится вся храбрость, какую только смогу достать.
Быстро спускаюсь вниз по лестнице и зову Кингстона.
— Его нет здесь, — сообщает мне Горацио после моего третьего крика до разрыва легких.
— Тогда где он? — с мольбой спрашиваю я. — А знаешь что... не важно, сама поведу.
